Если душа родилась крылатой

Из дома сонного иду — прочь.

И люди думают: жена, дочь, —

А я запомнила одно: ночь.

Июльский ветер мне метет — путь,

И где-то музыка в окне — чуть.

Ах, нынче ветру до зари — дуть

Сквозь стенки тонкие грудиґ — в грудь.

Есть черный тополь, и в окне — свет,

И звон на башне, и в руке — цвет,

И шаг вот этот — никому — вслед,

И тень вот эта, а меня — нет.

Огни — как нити золотых бус,

Ночного листика во рту — вкус.

Освободите от дневных уз,

Друзья, поймите, что я вам — снюсь.

17 июля 1916, Москва

8

Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая

Свет — люблю тебя, зоркая ночь.

Голосу дай мне воспеть тебя, о праматерь

Песен, в чьей длани узда четырех ветров.

Клича тебя, славословя тебя, я только

Раковина, где еще не умолк океан.

Ночь! Я уже нагляделась в зрачки человека!

Испепели меня, черное солнце — ночь!

9 августа 1916

9

Кто спит по ночам? Никто не спит!

Ребенок в люльке своей кричит,

Старик над смертью своей сидит,

Кто молод — с милою говорит,

Ей в губы дышит, в глаза глядит.

Заснешь — проснешься ли здесь опять?

Успеем, успеем, успеем спать!

А зоркий сторож из дома в дом

Проходит с розовым фонарем,

И дробным рокотом над подушкой

Рокочет ярая колотушка:

Не спи! крепись! говорю добром!

А то — вечный сон! а то — вечный дом!

12 декабря 1916

10

Вот опять окно,

Где опять не спят.

Может — пьют вино,

Может — так сидят.

Или просто — рук

Не разнимут двое.

В каждом доме, друг,

Есть окно такое.

Крик разлук и встреч —

Ты, окно в ночиґ!

Может — сотни свеч,

Может — три свечи...

Нет и нет уму

Моему — покоя.

И в моем дому

Завелось такое.

Помолись, дружок, за бессонный дом,

За окно с огнем!

23 декабря 1916

Ахматовой

1

О, Муза плача, прекраснейшая из муз!

О ты, шальное исчадие ночи белой!

Ты черную насылаешь метель на Русь,

И вопли твои вонзаются в нас, как стрелы.

И мы шарахаемся и глухое: ох! —

Стотысячное — тебе присягает: Анна

Ахматова! Это имя — огромный вздох,

И в глубь он падает, которая безымянна.

Мы коронованы тем, что одну с тобой

Мы землю топчем, что небо над нами — то же!

И тот, кто ранен смертельной твоей судьбой,

Уже бессмертным на смертное сходит ложе.

В певучем граде моем купола горят,

И Спаса светлого славит слепец бродячий...

И я дарю тебе свой колокольный град,

— Ахматова! — и сердце свое в придачу.

19 июня 1916

3

Еще один огромный взмах —

И спят ресницы.

О, тело милое! О, прах

Легчайшей птицы!

Что делала в тумане дней?

Ждала и пела...

Так много вздоха было в ней,

Так мало — тела.

Не человечески мила

Ее дремота.

От ангела и от орла

В ней было что-то.

И спит, а хор ее манит

В сады Эдема.

Как будто песнями не сыт

Уснувший демон!

Часы, года, века. — Ни нас,

Ни наших комнат.

И памятник, накоренясь,

Уже не помнит.

Давно бездействует метла,

И никнут льстиво

Над Музой Царского Села

Кресты крапивы.

23 июня 1916

5

Сколько спутников и друзей!

Ты никому не вторишь.

Правят юностью нежной сей —

Гордость и горечь.

Помнишь бешеный день в порту,

Южных ветров угрозы,

Рев Каспия — и во рту

Крылышко розы.

Как цыганка тебе дала

Камень в резной оправе,