Если хочешь, останься

И вдруг Антуан понял, кто перед ним, и даже пошатнулся от невозможности того, что он видел. Видимо, эмоции его были настолько сильны, что девочка отвлеклась от что-то говорившего ей демона, и внимательно взглянула на Антуана. Ему показалось, что спокойный взгляд голубых глаз проник ему прямо в душу, в самые отдалённые и тайные её уголки.

«Ты всё делаешь правильно, – вдруг раздался у него в голове нежный голос, – ты совершил немало ошибок, но никогда не был подлецом. И теперь у тебя есть шанс… последний шанс… совершить что-то такое, о чём твои потомки будут вспоминать с благодарностью…» Антуан помолчал и склонил седую голову перед той, что стала душой замка.

Собравшиеся на совет заметили этот короткий молчаливый диалог, но промолчали, лишь Теодор мягко, понимающе улыбнулся. Видимо, каждый из тех, кто сейчас был в замке, так или иначе говорил с девочкой. И Антуан вдруг невероятно чётко осознал, что вся предыдущая жизнь готовила его к тому, что произойдёт здесь очень скоро. Откуда пришло такое понимание, он объяснить не мог, но в правильности своих ощущений даже не сомневался. Тряхнув седой головой, лорд Стендридж отбросил бесполезные сейчас размышления и сосредоточился на том, что происходило на небольшой полянке возле болота.

Он хотел спросить Леонарда, чем может быть полезен, но не успел: на поляне появились три демона, тащившие явно тяжёлую емкость с водой. Не успел Антуан изумиться и спросить, для чего на совете нужен такой странный предмет, как над бортиком – больше всего сосуд для воды напоминал здоровенное корыто – поднялась уже знакомая голова с аккуратными круглыми ушками и маленькими хитрыми глазками.

– Спасибо, – поблагодарил помощников Тео, и те с явным облегчением удалились в сторону замка, откуда уже доносились команды и звон оружия. Демоны явно не теряли времени и приступили к тренировкам.

– Это Картер, – представил ректор с любопытством оглядывающего собравшихся хозяина пруда, – он оказал нам неоценимую услугу, предупредив о готовящейся ловушке. Но он лучше потом сам расскажет. Нам осталось дождаться королеву Лимейну… и можно начинать.

Когда Антуан услышал имя королевы, он почувствовал, как его сердце на мгновение замерло, пропустив несколько ударов, а потом бешено заторопилось, словно пытаясь кого-то догнать. Усилием воли старый лорд заставил себя успокоиться, ведь это всего лишь имя. Да, достаточно редкое, но – просто имя. Для него оно так бесконечно важно лишь потому, что когда-то очень давно, больше сорока лет назад, он знал женщину, которую звали именно так.

Память услужливо нарисовала залитый солнцем зал, его, семнадцатилетнего юношу, и удивительно красивую женщину, приехавшую к ним в замок в сопровождении мужа. Гость хотел о чём-то поговорить с его отцом, тогдашним главой рода Стендриджей, а женщины – супруга визитёра и его, Антуана, матушка – о чём-то мило беседовали, глядя через огромные окна в весенний сад. Антуан до сих пор помнил, как не мог отвести взгляда от потрясающе красивого лица, нежной улыбки и огромных грустных глаз. Потом он множество ночей провёл в мечтах и воспоминаниях, шепча удивительно музыкальное имя – Лимейна… На каждом балу, на каждом приёме он искал в толпе женщину своей мечты и не находил, а спрашивать у проницательного отца почему-то не решался. Он даже не знал фамилии красавицы, так и оставшейся недостижимым идеалом. Потом жизнь взяла своё, он женился, и его брак нельзя было назвать неудачным или несчастливым, но в глубине души всегда жил образ той самой женщины, словно выжженный на сердце. И вот он второй раз в жизни слышит это имя. Интересно, здешняя королева Лимейна (даже просто произносить это имя – уже счастье) хоть чуть похожа на ту, солнечно-прекрасную?

– … ну вот, а он мне говорит, что у меня дерево не на самом престижном месте расположено, ты представляешь?! Ну и зачем мне такой жених? Скажи, жлоб какой?! Я теперь, между прочим, вообще ни на кого другого смотреть не хочу, после того, как… ну, ты понимаешь, Хасси, да? – неожиданно раздался над поляной девичий голосок, и Тео почему-то схватился за голову, а Мортимер, наоборот, чрезвычайно оживился.

Буквально через несколько секунд на поляне появился принц, и Антуан с удивлением заметил, что выглядит обычно невозмутимый бертринец слегка растерянным и замороченным. На руках он держал странное и забавное существо, одновременно напоминающее кошку и белку: мордочка была по-кошачьи хитрющей, а хвост – типично беличьим. В лапках существо крепко сжимало небольшую бутылочку, в которой что-то бодро плескалось.

– Киса, я тебе искренне сочувствую, – видимо, уже не в первый раз говорил Хасид, – но не могу пока ничем помочь, у меня сейчас другие заботы, понимаешь? Вот как только мы отобьём нападение и защитим наш дом, я непременно поговорю с твоим ухажёром и призову его к порядку!

– Нападение? – Киса забавно дёрнула ушками. – А у меня настоечка на девяти ягодах есть бодрящая, хочешь? Я вообще-то её не тебе несла, когда ты меня позвал, но мне для тебя вообще ничего не жалко! Вот вообще-вообще ничего! Знаешь, возле дерева, где я живу, ну, того, которое на краю болота, есть лужайка с ромашками. Ты вполне мог бы построить там себе домик, и мы бы жили рядом…пили бы травяной чай, сушили бы грибы, варили бы варенье…

– А кому ты несла настойку? – попытался вклиниться в монолог сариши Мортимер, пока Хасид честно пытался оценить захватывающие перспективы жизни на ромашковой лужайке. Киса недовольно покосилась на него, но, видимо, вспомнив про орехи, соизволила ответить.

– Да есть тут один, – кокетливо махнула пушистым хвостом сариша, – иногда из дальнего леса наведывается. Из наших, из мо-ди-фи-ци-ро-ван-ных… – гордо выговорила она сложное слово.

– Из каких? – ошарашенно переспросил Теодор, растерянно оглядываясь на остальных.

– Ну, Тео, не тупи, – вылез внимательно рассматривающий саришу Кеннет, – магически усовершенствованный, как я. Ну не совсем, конечно, как я, – тут он приосанился, – я всё-таки ответственный секретарь, но она с точки зрения энергетической структуры похожа на меня.

– И много вас тут таких, модифицированных и усовершенствованных? – спросил Хасид, пересаживая Кису на другую руку.

– Не очень, – отмахнулась сариша и, с трудом вытащив пробку из бутылька, принюхалась. – Ух, хороша! Прям даже запах бодрит! Будешь?

Она щедро протянула бутылёк Хасиду, но тот поспешил отказаться.

– У меня совещание скоро, – объяснил он надувшейся Кисе, – а вот потом, возможно, я и рискну.

– Я могу! – с энтузиазмом откликнулся Мортимер. – Сейчас как взбодрюсь!

– Не вздумай! – в один голос воскликнули Тео и Хасид так громко, что Киса чуть не расплескала свою эксклюзивную настойку и, перехватив покрепче бутылёк, демонстративно поковыряла коготком в пушистом ушке.

– Чего так орать-то? – сварливо осведомилась она, но, сообразив, что ворчит на Хасида, тут же состроила умильную мордочку. – Между прочим, Хасси, – тут Биэль не выдержал и фыркнул, – в ней исключительно полезные травы. Мне рецепт сама королева когда-то подсказала. Я его, конечно, подправила, улучшила, и теперь это не настоечка, а просто прелесть что такое!

– А что у вас в ней, уважаемая Киса? – вежливо поинтересовался подошедший Джулиан. – Простите мне некоторую фамильярность, но я друг Хасида, Джулиан, и я целитель. Мне очень было бы интересно изучить вашу чудодейственную настойку!

– Вообще-то я ни с кем рецептами не делюсь, – сариша скептически оглядела Джулиана, – но раз уж ты друг моего Хасси, – тут сдавленные смешки послышались уже со всех сторон, – то так и быть.

– Благодарю, – изящно поклонился Джулиан, и Хасид с тщательно скрываемым облегчением пересадил саришу на руки целителю, который со своей ценной ношей удалился на дальнюю скамейку. Там они с Кисой погрузились в достаточно эмоциональное – судя по громким восклицаниям – обсуждение достоинств грибов, черной белены, вороньего глаза, золотого корня и вытяжки из крапивы.