Если наступит завтра

Она опять взглянула на Трейси и сказала, почти застенчиво:

– В своей жизни я имела дело со многими приличными штучками. Ты одна из них.

Она отвернулась, и последние слова были едва слышны:

– И прости меня за твоего ребенка. Я действительно…

Этой ночью, после того как выключили свет, Трейси прошептала в темноте:

– Эрни, я хочу сбежать. Помоги мне. Пожалуйста.

– Я хочу заснуть, Христа ради. Заткнись ты, наконец.

***

Эрнестина ввела Трейси в мир заушного языка тюрьмы. Группы женщин во дворе беседовали:

– Этот кобел уронил ремень на серый брод и с него на тебя, а ты кормишь ее длинной ложкой…

– Она была короткой, но они схватили ее в снегопад, и каменный коп засунул ее к мяснику. Это и прекратило ее подъем. Пока, Руби-до.

Что касается Трейси, то ей казалось, что она слушает марсиан.

– О чем они говорят? – спрашивала она.

Эрнестина покатывалась со смеху.

– Разве ты не говоришь по-английски, девочка? Когда лесбиянка «бросает ремень», это значит, она меняет роль мужа на роль жены. Она тащит за собой «серый брод» – это кличка такой, как ты. Она не может быть верной, это значит ты остаешься брошенной. Она была «кроткой» – значит, ей немного осталось до конца срока, но ее поймали при получении героина около каменного копа – это кто-то, кто живет по закону и не может быть подкуплен – и они отправили ее к «мяснику», тюремному доктору.

– Что это «Руби-до» и «подъем»?

– Неужели ты ничегошеньки не знаешь? «Руби-до» – это пароль, а «подъем» – день освобождения.

Трейси знала, что она не будет ждать.

***

Схватка между Эрнестиной Литтл и Большой Бертой произошла на следующий день во дворе. Заключенные играли в мяч под наблюдением охраны. Большая Берта, отбившая две подачи, сильно ударила в третий раз и побежала к первой базе, которую прикрывала Трейси. Большая Берта врезалась в Трейси, повалила на землю и оказалась верхом на ней. Руки ее шарили у Трейси между ног и она шептала:

– Никто не говорит мне «нет», и ты не сможешь. Я приду и возьму тебя сегодня ночью, малышка. Я собираюсь разорвать тебе задницу.

Трейси яростно сопротивлялась, пытаясь освободиться. Неожиданно она почувствовала, что Большая Берта поднимается с нее. Эрнестина вцепилась Большой Берте в шею и подняла ее.

– Ах, ты, вонючая сука! – заорала Эрнестина. – Я предупреждала тебя. Она запустила пальцы в лицо Берты, вцепившись ногтями в глаза.

– Я ослепла, – закричала Большая Берта. – Я ослепла. – Она схватила Эрнестину за груди и рванула.

Две женщины так вцепились друг в друга, что четыре охранника с трудом растаскивали их в течение пяти минут. Обеих женщин направили в лазарет. Только поздно ночью Эрнестина возвратилась в камеру. Лола и Паулита пришли к ней на койку, чтобы утешить.

– У тебя все в порядке? – спросила Трейси.

– Чертовски в порядке, – ответила Эрнестина приглушенным голосом, и Трейси захотела узнать, насколько сильно она была побита.

– Я устроила ей такую выволочку, что теперь у нее возникла проблема. Сейчас эта чертова сиделка оставила тебя в покое. Но нет пути назад. Когда она закончит цепляться, она убьет тебя.

Они молча лежали в темноте. Наконец, Эрнестина сказала:

– Может, теперь как раз и настало время, когда нам стоит потолковать о той неудаче, что привела тебя сюда.

Глава 10

– Завтра тебе придется расстаться с нашей гувернанткой, – сообщил начальник Брэнинген своей жене.

Сью Эллен Брэнинген с удивлением посмотрела на мужа.

– Почему? Джуди прекрасно ладит с Эми.

– Я знаю, но ее срок подошел к концу. Завтра утром она выходит на свободу.

Они сидели за завтраком в своем комфортабельном доме, что был одной из льгот, полагавшихся начальнику тюрьмы. К остальным льготам относились питание, прислуга, шофер и гувернантка для их дочери Эми, которой было около пяти лет. Вся прислуга верно служила этой семье. Когда Сью Эллен поселилась здесь пять лет назад, она очень переживала, что ей придется жить на территории исправительной колонии и беспокоилась, что ее дом будет полон слуг – осужденных каторжников. – Откуда ты знаешь, что они не хотят нас ограбить и перерезать нам глотки где-нибудь посреди ночи, – требовательно спрашивала она мужа.

– Если они посмеют это сделать, – обещал ей Брэнинген, – то я напишу на них рапорт.

Он пытался успокоить жену, хотя и без особого успеха, но страхи Сью Эллен были совершенно необоснованны. Их подопечные пытались произвести как можно лучшее впечатление и как только можно меньше старались попадаться на глаза и, вообще, были очень совестливыми.

– Я только-только начала привыкать к тому, что Эми отдали на попечение Джуди, – объяснила миссис Брэнинген.

Она желала Джуди только добра, но ей не хотелось, чтобы девушка уезжала. Кто знает, что за женщина будет следующей гувернанткой ее дочери? Она наслышалась столько ужасных историй, происходящих с детьми.

– У тебя есть кто-нибудь на примете, чтобы заменить Джуди, Джордж? Начальник уже неоднократно задумывался об этом. В колонии было несколько женщин, которые отлично подошли бы на должность гувернантки для их дочери. Но он никак не мог выкинуть из головы Трейси Уитни. Он уже 15 лет занимался криминалистикой и гордился, что одной из его сильных сторон была способность оценить заключенного. Некоторые из его подопечных были ожесточившимися преступниками, другие совершили преступление в порыве страсти или поддавшись минутному искушению, но было очевидно, что Трейси Уитни не принадлежит ни к одной категории. Его не тронули ее протесты о невиновности, что было свойственно всем заключенным. Что беспокоило его, так это люди, которые упекли в тюрьму эту женщину. Начальник был назначен Ново-Орлеанской гражданской комиссией, возглавляемой губернатором штата, и, хотя он стойко отказывался заниматься политикой, он прекрасно разбирался в интригах.

Джо Романо был мафиози на побегушках у Энтони Орсатти. Перри Поуп – адвокат, защищавший Трейси Уитни, был у них на жаловании, как и судья Генри Лоуренс. Так что осуждение Трейси Уитни имело явно определенный запашок.

Итак, начальник Брэнинген принял решение. Он сказал своей жене:

– Да, у меня есть кое-кто на примете.

***

В тюремной кухне, в маленькой нише, стоял старый изъеденный муравьями стол и четыре стула, и вот там, в тишине, можно было немножко побыть вдали от чужих глаз. Трейси и Эрнестина частенько посиживали там и попивали кофе в десятиминутные перерывы.

– Я все время думала о том, что ты талдычишь, о своей большой злости на тех, кто тебе сунул сюда, – начала Эрнестина.

Трейси колебалась. Могла ли она доверять Эрнестине? Но у нее не было выбора.

– Там… там, есть несколько человек, которые кое-что сделали мне и моей семье. Я хочу заплатить им сполна.

– Да-а, а что они сделали?

Трейси медленно, слово за слово произнесла:

– Они убили мою мать.

– Кто они?

– Я не знаю, значат ли что-нибудь для тебя их имена: Джо Романо, Перри Поуп, судья по имени Генри Лоуренс, Энтони Орсатти…