Если сердце верит

Чувствуя необходимость подвигаться, чтобы растрясти слишком сытный обед, Джон пошел сквозь ярмарочную толпу. Он внимательно присматривался к незнакомцам, пытаясь узнать в них журналистов, предупреждал об этом знакомых, прислушивался к разговорам горожан с чужаками, предполагая, что это может быть интервью. Но ничего необычного так и не услышал.

Не спеша миновав площадь, Джон оказался у полицейского управления. Он хотел поговорить с шефом, а тот в это время сидел на скамеечке на передней веранде и, закинув ногу на перила и зажав во рту зубочистку, наблюдал за происходящим. Вилли Джейку было уже под семьдесят. Он занимал этот пост добрых четверть века, а перед этим двадцать лет был заместителем шефа полиции. Никто не стал бы утверждать, что Вилли сдал. Мало кто даже замечал это. Джон, правда, оказался исключением, но лишь потому, что долго не был в городе и его наметанный глаз отмечал все происшедшие за это время перемены. Да еще, возможно, потому, что в Бостоне к шефу полиции предъявляли совсем иные требования, чем в заштатном Лейк-Генри.

Вилли Джейк был высокого роста. Сейчас он не мог быстро бегать, да и лицо у него располнело, но он по-прежнему держался прямо и вышагивал властной походкой; по-прежнему носил форму с иголочки, что неизменно производило на всех должное впечатление. Утратив с годами прежнюю расторопность, он стал изобретательнее и мудрее.

— Что-нибудь интересное? — спросил Джон.

— Кое-что, — ответил шеф полиции низким баритоном и переместил зубочистку в другой угол рта, не спуская глаз с многолюдной площади. — Тут какие-то неизвестные понаехали. Запоминаю, как выглядят. Если проявятся еще где-нибудь в го роде, сразу вспомню.

Джон не усомнился в этом ни на минуту.

Вилли Джейк поправил ногу на перилах.

— Как думаешь, было у нее что-то с кардиналом?

— Нет.

Полицейский бросил на Джона быстрый взгляд:

— Почему?

— Я знавал парня, который начал эту заваруху. Он большой выдумщик. Ну а ты? — спросил Джон, потому что у него были к Джейку свои вопросы. — Сам как думаешь, влюбилась она в кардинала или нет?

Вилли пожевал зубочистку и снова устремил взор на площадь.

— Трудно сказать. Кто знает, какой она стала после того, как уехала отсюда.

— Помнишь дело с моим братом?

Еще один быстрый взгляд в сторону Джона, на сей раз — жестче.

— А как же, и это тоже помню.

— Перед смертью Донни признался мне, что она была невиновна.

— А тогда он так не говорил. У нас были свидетельства. Она хвасталась подружке, что поедет кататься с Донни Киплингом.

— Хвасталась?

— Ну, говорила. А когда они действительно отправились на эту прогулку, она выглядела весьма радостной. Если бы ей не нравилось, что он делает, она могла вылезти из машины и уйти. Но не ушла.

— Но ведь прежде она никогда ничего плохого не делала.

— Это ничего не значит, — отрезал Вилли Джейк. — Она уже созрела для такого поступка.

— Почему ты так думаешь?

— Знаю Майду.

— А что Майда?

— Суровая мамаша. Дети восстают против суровых родителей.

— А Джордж? Ведь он вовсе не отличался суровым отношением к детям. Разве у Лили были с ним плохие отношения? — судя по материалам, собранным Джоном, уже три поколения предков Джорджа Блейка проживали в Лейк-Генри. А судя по тому, что говорили о нем сограждане, это был настоящий джентльмен.

— Не важно, какие были отношения у него с Лили. Все равно детьми занималась Майда.

— Ты не любишь Майду, верно?

Вилли Джейк пожал пленами:

— Отчего ж, сейчас — ничего. А тогда — точно, не любил. Да и мало кто в городе к ней по-доброму относился. Сразу после свадьбы с Джорджем она была еще туда-сюда. А потом стала слишком спесивой. Ты не думай, она нас всех тоже не очень-то жаловала. — Он снова метнул острый взгляд в Джона. — Только не говори всего этого репортеру из Род-Айленда, который прикатил сегодня утром. Ничего ему не говори. Не нравится мне, что всякие чужаки рыщут по моему городу. Так и скажи ему. Скажи, что я за ним буду присматривать. И арестую, если он полезет куда его не просят. В этом городе есть заповедные места. И знаки всякие, чтобы не охотиться, не ловить рыбу, не нарушать границы владений. Я не позволю всяким проезжим втягивать порядочных людей в разговоры об их соседях. Пускай мы сами перемываем друг другу косточки, пускай. Но мы не болтаем чужакам про то, что знаем. Прямо ума не приложу, что происходит с вашим братом. Думаете, писать можно что в голову взбредет? Сами решаете, что новость, а что — нет. И плевать вам на правду!

— Эй, — остановил его Джон, подняв руку. — Я ведь не такой уж плохой. И на твоем месте попытался бы дознаться, через кого произошла утечка информации о ее аресте.

Вилли Джейк недовольно поморщился и выдернул зубочистку изо рта.

— Это Эмма. — Эммой звали его жену. Она часто отвечала на звонки в кабинете мужа. — Она мне сказала, что кто-то звонил сверху, из Конкорда, и говорил, будто пытается восстановить утраченные файлы. Я сразу же сам туда перезвонил. Мне сказали, что такого звонка не было и что они ничего со своими файлами не делали. Зато оказалось, что им тоже звонили по поводу Лили Блейк. К телефону подошла молоденькая девица. Она сразу же и купилась. Ей соврали, будто это звонит психиатр, которому необходима негласная информация о пациенте. Ясное дело, это была пресса.

«Ясное дело, это был Терри Салливан», — подумал Джон.

Вилли Джейк снял ногу с перил и выпрямился. Теперь он смотрел на Джона так, как много лет назад, словно Джон был червяком, измазанным грязью.

— Почему вы делаете такие вещи?

Джон поднял руки:

— Послушай, я этого не делал.

Полицейский рывком встал со скамейки.

— Ладно, но это неправильно. Что-то неправильно в этой стране. Люди забыли об уважении. Возьми такой вот маленький городок, как Лейк-Генри. Какие уж тут тайны! Мы все друг о друге знаем, но ведь не используем это друг против друга. А там? — Вилли Джейк указал пальцем туда, где был, по его мнению, весь остальной мир. — Никакого уважения. — Теперь указующий перст полицейского уткнулся в Джона. — Предупреждаю тебя, оставь это дело. Не важно, виновна она была или нет. Не важно, какой характер у Майды. Это дело Блейков, и ничье больше.

«Да, но из этого наверняка получится увлекательное чтиво», — решил Джон и, пожав руку полицейского, пошел прочь.

Глава 9

Лили спала до четырех часов дня и проснулась ужасно голодная. Приготовив себе омлет и салат, она устроилась с тарелкой на крыльце, обращенном к озеру. Она не совсем доверяла Джону Киплингу, но была благодарна ему за заботу. Натуральные продукты всегда лучше консервов, а все, что привез Джон, было произведено в Лейк-Генри и доставлено в магазин в тот же день. Яйца — с птицефермы Крюгеров, овощи для салата — от Строзерманов, молоко — из-под коров, которые пасутся в двух милях отсюда, пастеризованное, гомогенизированное и пакетированное, поступило в магазин Чарли через несколько часов после го, как корова вернулась с пастбища. Разве могло все это быть невкусным? Конечно, отчасти имел значение и воздух. Аромат осени — отличная приправа к любым блюдам.

Лили съела все до крошки, удовлетворив голод. Размышляя об оружии Джона, она не вполне понимала, о чем он говорил. Лодки его на озере не было видно, что немного успокаивало, поскольку следующий визит Джона мог выдать ее с головой, и тогда все пропало.

Интересно, знает ли Майда, что она здесь? Догадывается ли? И, в конце концов, думает ли об этом вообще?

Лили боролась с желанием позвонить ей и все-таки преодолела его. Потом снова засомневалась — и снова решила не делать этого. С телефоном в руке она спустилась к озеру и забилась в свой уютный грот из сосновых корней. Так Лили и сидела, словно окутанная ароматом благодатной земли. За это время только две лодки проплыли по озеру, да и те были далеко и направлялись в противоположную от Тиссен-Коув сторону. Поблизости лишь пара диких уток внимательно обследовала берег да в низком кустарнике неподалеку от Лили деловито шелестели листвой бурундуки.

Солнце клонилось к западным холмам, подсвечивая сзади массив вечнозеленого хвойного леса. Его темный силуэт казался на фоне заката неровной волнистой линией. На склоны окрестных холмов уже легли тени, а Лили все сидела. Земля явно сберегла больше тепла, чем она сама, и теперь согревала ее, тогда как воздух становился все холоднее. Из глубины сумерек донеслось ворчание лодочного мотора, обрывки разговора откуда-то с берега неподалеку, крик гагары.

Не успела Лили разглядеть птицу на фоне фиолетовой тени Элбоу-Айленда, отбрасываемой островом на озеро, как крик покорился — протяжный ровный звук с понижением в конце, что придавало этой песне совсем незамысловатый характер. Сколько Раз Лили засыпала под эти звуки и в этом доме, и на другом конце озера — ведь крик гагар доносился и туда. Еще совсем маленькой, ночуя у Селии, она замирала от восторга при мысли о том, что мама слышит эти же самые звуки.