Если ты простишь

И, что уж тут говорить, благодарность студентов за полученный опыт, даже если они не оставались у меня для дальнейшей работы, всегда заряжала меня дополнительной энергией. Я знал, что делаю доброе дело и вношу свою небольшую лепту в развитие ремесла, которое люблю.

Единственным серьёзным недостатком такого сотрудничества между студией и университетом было то, что некоторые молодые и прекрасные студентки начинали уделять мне слишком много внимания. Кто-то из корыстных целей, кто-то искренне влюблялся в меня, кто-то просто хотел поставить галочку в графе — трахнуть симпатичного препода. Нет, я не выдумал. Мне показали дневник одной девушки. Слово в слово там так и было написано. И даже пустой квадратик для галочки нарисован. Пустым он, естественно, и остался в итоге.

Мне, наверное, некоторые могут возразить, что это всё не проблема, а благословение. Да, для тех, у кого нет строжайшего табу, как у меня, — никогда и ни при каких обстоятельствах не спать со студентками и коллегами, — это действительно так.

А потом в моей жизни появилась Лида. К счастью, она была из тех девушек, кто лично от меня, вне моих регалий, ничего не хочет. Всё, что ей тогда было нужно, — это знания преподавателя Вадима Юрьевича Озёрского и практика в его студии.

В итоге, сама того не желая, Лида стала единственным исключением из табу, которое я не нарушал ни разу как до её появления в моей жизни, так и после. Бывало даже, что приходилось увольнять красивых молоденьких девушек, если они проявляли ко мне отнюдь не профессиональный интерес. У них не было шансов, потому что у меня была Лида. И если они этого не понимали и не могли чётко разграничить работу и личное, то их пути со студией расходились.

Надо сказать, что любви с первого взгляда у меня с Лидой не произошло. Да, внешне она была прекрасна. А время показало, что у неё много и других положительных качеств. Несмотря на её инфантильность и эгоцентризм, Лиду никогда нельзя было всерьёз обвинить в меркантильности (проявить её у Лиды была куча возможностей, начиная с момента, когда она связала свою жизнь со мной), жадности, завистливости. В целом по ней и во времена студенчества было видно, что Лида добрый и как минимум неплохой человек. И понимание этого сильно повлияло на мою реакцию на её рассказ про беременность и всю ситуацию, в которой Лида неожиданно оказалась.

С моей стороны предложить Лиде выйти за меня замуж было удивительно быстрым решением. Я мог бы назвать эту идею экстремальной и безумной, но в то же время я точно знаю, что она была зрелой и взвешенной. Она лежала у меня где-то в чертогах разума, как любая другая идея или проект. Да, у меня имелся некий эскиз на тот случай, если я вдруг встречу девушку, которой можно будет сделать — в определённом смысле — деловое предложение.

Да, я отнёсся к идее создать семью с Лидой как к бизнес-проекту, это верное сравнение. Однако классические способы создания семьи не приводили к результату уже много лет, а я к тому моменту не просто хотел семью, а нуждался в ней.

С работой всё было, можно сказать, даже слишком хорошо. Всё шло как по маслу, отчего мотивация двигаться дальше начинала пропадать, внутри появилась пустота, и я был уверен, что мне необходимо найти ради кого продолжать делать своё дело.

И план сработал! Более того, со временем я полюбил Лиду всем сердцем. Искренне и бескорыстно. То, что было всего лишь проектом, предложением взаимовыгодного сотрудничества, стало настоящей полноценной семьёй.

Так я думал до недавнего времени. Но теперь…

У любого проекта есть свой срок. И если «Баухаус» пока процветает, то наш с Лидой брак резко пришёл к завершению.

И судя по тому, что я стал замечать женщин вокруг себя, я неосознанно перехожу на новый этап жизни.

Так быстро?

Я снова машинально потрогал кольцо на пальце. Я до сих пор его не снял, чтобы не привлекать внимание Арины и окружающих.

И не зря.

Надеюсь, мне показалось и сезон охоты на почти холостого меня ещё не открыт. Слишком всё это быстро, несмотря на то, что болезнь в раннем возрасте научила меня спешить жить.

Я повесил на дверь кабинета табличку «Беспокоить только в случае пожара» и погрузился в дела.

18

Вадим

Когда я подъехал к школе, Арина с грустным выражением лица уже ждала меня на выходе. Увидев мою машину, она обрадовалась и побежала, чтобы быстрее нырнуть в салон.

— Ну, как всё прошло? — спросил я.

— Нормально. Обычный день, — застёгивая ремень безопасности, пробурчала дочка.

— Чего тогда такая грустная стояла?

— Кучу всего задали, не знаю, когда я это буду делать на выходных. И вообще хочу выспаться, хочу гулять и хочу, чтобы быстрее начались каникулы!

— Насчёт выспаться и погулять — звучит вполне выполнимо. Ложись сегодня пораньше, да и всё. Погулять тоже можешь завтра, после стоматолога и английского. А каникулы не скоро, да. Но четверть короткая и быстро пролетит. А на новогодние каникулы можно куда-нибудь скататься, если хочешь. Только билеты надо заранее взять.

— Всем вместе? — сказала Арина, и я почувствовал её взгляд на себе.

— Всем вместе что?

— Все поедем? Я, ты и мама?

Как же не хотелось ей врать. Я запнулся на мгновение, а потом ответил уклончиво:

— Я могу сказать точно только про себя. Лично я на зимних каникулах могу поехать с тобой куда-нибудь. Это свежая идея… Больше ничего не знаю.

— Ясно,— вздохнула дочка и отвернулась от меня.

— Ты голодная? — я попытался перевести разговор в другое русло.

— Нет, я съела мамин омлет, пока ждала тебя после уроков.

— И как? Много скорлупы? — поинтересовался я и бросил на неё заговорщический взгляд.

— Не-а. Всего лишь два кусочка, — ответила Арина, и мы оба засмеялись.

.

В школу танцев приехали едва не опоздав.

Арина побежала переодеваться, я перекинулся парой фраз с администратором, поздоровался с тренером — девушкой лет двадцати пяти с очень строгим выражением лица, невероятно пластичным телом и очень мягким голосом. Дочка без ума от неё и с трудом представляет, как можно заниматься с кем-то ещё. И это при том, что на первое занятие я привёл её через слёзы, уговорив хотя бы один раз попробовать.

Я уже пошёл в сторону выхода, чтобы выпить кофе в соседнем здании, пока будет идти занятие, когда меня вдруг окликнул незнакомый голос:

— Прошу прощения…

Я обернулся и окинул взглядом невзрачно одетую женщину лет тридцати. Тёмно-каштановые волосы, собранные в хвост, карие глаза, виноватая улыбка на лице и пристальный взгляд, изучающий не кожу, а то, что под ней. Так смотрят недоверчивые люди.

— Да? — откликнулся я.

— Я видела, что ваша дочка здесь занимается, если я правильно поняла.