Есть только миг

Лицо он держит, конечно, как учили, и не заподозришь, что наверняка сейчас обмирает от ужаса в ожидании своей участи. Все-таки героически сполз с кровати, услышав мои шаги, встал на колени и встречает меня, как принято. Герой, да еще и гордый, не хочет показывать, что ему больно и плохо, и на ногах еле держится, да и лицо такое бледное, как будто сейчас в обморок прямо посреди предложения упадет. А вопрос он мне задал тот самый, который только и мог волновать его в последние дни:

– Госпожа, когда вы казните меня? Это будет казнь, или вы просто кастрируете меня…

– Ничего себе – «просто»… - я провожу рукой по гладкой коже мускулистых плеч. – Я не хочу причинять тебе бОльшую боль, чем уже была. Твое наказание окончено. Если снова не совершишь что-то подобное, но уже у меня, то у тебя есть хороший шанс прожить долгую и счастливую жизнь.

Вот сейчас он точно упадет в обморок. От неожиданности, от радости, от неверия, что все закончилось, просто от избытка чувств…

– Ложись обратно, ты еще не поправился. Полежи, а когда будешь себя чувствовать получше – можешь встать и прийти ко мне. Около твоей кровати на столике вода и таблетка – выпей, если все еще больно.

Проследила, чтобы он смог нормально на кровать перебраться, не свалившись на пол, и ушла.

Глава 5

Майя

На самом деле я вовсе не планировала заводить мужчину, потому что здесь и сейчас он совершенно не был мне нужен. Но случайное совпадение распорядилось иначе.

Сейчас я была на кухне и раздумывала, что же приготовить. Готовить, кстати, придется на двоих, наличие гостя все же создает определенные проблемы.

В дверь осторожно постучали, и заглянул Валерий. Я кивнула, разрешая, и он вошел. Думаю, что он уже не так сильно страдал от боли – иши и таблетки должны были подействовать – но держался излишне прямо. А еще из одежды на нем были только штаны, в которых мне его выдали из родного дома. Как-то не располагала тогда обстановка, чтобы собирать его вещи, да и не подумала я даже об этом, честно говоря. Так что пока имеем в доме неожиданно появившегося мужчину, без всякого приданного, которого неплохо хотя бы минимально одеть.

С другой стороны, у хорошо подготовленного и обученного мужа наверняка должны быть какие-то умения. Тем более, его жена говорила, что он был очень полезен в хозяйстве. Если он может только разбираться с документами, то это, к сожалению, не очень нужные мне навыки, а вот умение готовить и прочие хозяйственные занятия очень бы пригодились. Вообще-то, насколько я знаю и помню, мужчин в школах наложников учат и готовить, и за вещами будущей жены следить, и еще многим нужным вещам, а уж Джордан должен был дать вообще элитные знания.

– Чем ты можешь быть полезен мне в хозяйстве, Валерий?

А он как будто меня не слышит, и спрашивает свое:

– Госпожа, вы оставили меня в живых…

Видимо, он все еще не до конца верит в свое спасение, считает, что мои слова могут быть жестокой шуткой. Ну, что ж, надеюсь, потом все же поверит.

– Да, потому что не считаю, что за одну ошибку стоит убивать или калечить. Но я хотела, чтобы ты это хорошенько обдумал – вторую ошибку я не прощу.

– Госпожа, моя жизнь принадлежит вам. Целиком, - просто ответил он.

И пусть я знаю, что жизнь раба принадлежит хозяйке по определению, но мне дорого это признание. Это совсем о другом…

– Валерий… как мне звать тебя проще? Валь? У тебя есть короткое имя?

– Госпожа, в доме моей матери меня звали Лери, - тихо ответил он.

– Красиво, - я попробовала имя на слух, - мне нравится. Что же, если мне понравилось, а у тебя оно вызывает хорошие воспоминания – я же права? – то так тебя и буду звать. Ну, а как ты себя чувствуешь? Живой? Болит еще? Тебе сильно досталось, я знаю.

– Или намазать тебя еще? – я, развлекаясь, посмотрела на Лери внимательнее. Он опустил глаза, но медленно начал краснеть.

– Что, намазать? И, наверное, тщательнее всего нижние регионы? – продолжала веселиться я.

«Странно, я, наверное, становлюсь сентиментальной, но я его понимаю: оставили здорового красивого мужика без внимания, а ему хочется женской ласки. Я сейчас рассуждаю, конечно, как жительница любой другой планеты, кроме Венги, потому что мои соотечественницы, получившие традиционное воспитание и никуда не улетавшие, сказали бы, что статус мужа неизмеримо важнее статуса какого-нибудь общего наложника, пусть того и используют женщины, а с мужа жена только раз в полгода пыль стряхивает».

– Ладно, может быть, ты и заслужишь мое внимание, - весело пообещала я. – Но, кстати, в одном тебе не повезло: ты ведь привык к роскошной жизни? Дом госпожи Ейсенийи богат, и там совсем другой уровень жизни.

– Госпожа, мне подойдет все, что вы посчитаете нужным.

– Ну, это ты пока так говоришь. Впрочем, выбора у тебя все равно нет. А теперь расскажи, чем ты можешь быть мне полезен? Чему тебя научили, прежде чем отдать в мужья?

Я явно задала неожиданный вопрос, Валерий растерялся:

– Я помогал госпоже с бумагами…

По моему лицу он понял, что это умение мне не слишком нужно.

– Готовить умею, следить за домом, следить за вещами госпожи, - начал перечислять он с надеждой.

– Подходит. Я знала, что сделала хорошее приобретение, - резюмировала я.

Глава 6

«Нужно как следует загореть, и никто не догадается, что у тебя проблемы со здоровьем», - вспомнила Майя слова героя из старого детектива одного именитого автора. Загорать она любила, загорала красиво – светлая от природы кожа хорошо воспринимала солнце, если не жариться на нем целыми днями, а загорать умеренно, постепенно. Такого варварства со своим организмом Майя не допускала, и в итоге была обладательницей красивого золотисто-коричневого ровного загара.

Привлекательная девушка, молодая, цветущего вида, и с обаятельной улыбкой – никто и предположить не мог, что с ней что-то не так. Ни один врач пока не понял, в чем причина слабости, иногда появлявшейся у нее, и появлявшейся теперь все чаще…

Вначале она не придавала этому значения: подумаешь, устала, с кем не бывает; нежелание что-то делать – ну, это просто легкая депрессия, пройдет. Надо выспаться, наконец; сменить обстановку, вырваться к теплому морю; да просто взять отпуск и отключиться от всех проблем.

Отпуск был, море было; настроение улучшилось, но почему-то стало казаться, что быстро кончаются силы, как у старушки – это странно и страшно для девушки всего-то двадцати четырех лет от роду.

– Вы умрете! – эмоционально заявил земной врач. – Нет, не прямо сейчас, но вы не дотянете до конца года, если не займетесь собой.

Майя впечатлилась, тем более, что основания для беспокойства и почти паники у нее были: недавно она практически упала в обморок, уже просто чувствовала, как ноги ее не держат, и она летит на землю… а подобные болезненные проявления эпохи викторианских барышень никогда раньше не были ей свойственны.