Есть!

Пикетным идеологом выступил студенческий приятель Иры, бесхозный в плане дамского внимания вьюнош с географической фамилией Пекин. Ударение на первый слог. Этот Пекин еще в несмышленом детстве начал вести борьбу с миром не на жизнь, а на смерть. Смерть, впрочем, приходить за Пекиным не спешила, и он вынужден был изобретать все новые и новые способы раздразнить человечество и поставить на место окружающий мир.Ира и Пекин поступили на один факультет ракетно-космической техники с интервалом в два года, и, поскольку девчонок на такой экзотической специальности училось крайне мало, радикальный Пекин сразу обратил внимание на перспективную, как ему показалось, девицу. Подозрения в личных интересах Пекин бы с возмущением отверг, более того, даже сама мысль о том, что они с Ирой могут перейти к другому сорту отношений, вгоняла факультетского бунтаря в гнев и краску. Нынешние бунтари-революционеры ужасно стеснительны во всем, что касается интимных сторон жизни человека, – они даже собственные гениталии готовы не замечать, что уж говорить о чужих? А современные буржуа, напротив, так много говорят о сексе, что времени на секс попросту не остается… физически.

…Но вернемся к нашим пикетчикам, которые – слышите? – бодро и дробно шагают по обледеневшему мартовскому тротуару. Пекин, сознательно культивировавший сходство с юным Сталиным, хмуро смотрел вперед, а его куцая паства изо всех сил старалась не замечать ехидных взглядов прохожих.

– Ишь какие! – восхитилась продавщица из овощной палатки. Разглядывая пикетчиков, она обронила яркое зеленое яблоко, предназначенное для вершины фруктовой пирамиды. – И за чё боремся?Пекин сглотнул злую молодую слюну и, не снижая шага, демонстративно качнул в воздухе плакатом: «Хватит обжираться за чужой счет!» У Иры был плакат со словами: «Пусть Гималаева научится сушить сухари и варить суп из топора!» Маму, наверное, хватит кондратий, когда она увидит в вечерних новостях дочурку, словесно бичующую обожаемую Геню. Ира очень на это надеялась – да, в общем, только ради этого самого кондратия она и подписалась участвовать в пикете.

Телеканал «Есть!» располагался в неприметно-сером офисном здании, каких в нашем городе намного больше, нежели разноцветных и приметных. Унылый, словом, такой домище с облезлым крылечком и тесно заставленной машинами дворовой парковкой. На крыльце скучно курил охранник в камуфляже – непонятно, от кого он пытался укрыться при помощи пятнистого костюма, ведь ближайшие деревья и кусты («зеленка», как говорят военные), произрастали в нескольких километрах от здания, и зелеными, по причине марта, еще не были.

Пикетчики протиснулись между машин, испачканных жирной весенней грязью, сталактитами свисавшей даже с самых новых и дорогих авто, – и выстроились на крыльце, взметнув плакаты в воздух. Охраннику делегация напомнила популярный в детских дошкольных учреждениях художественный номер – литмонтаж, когда самые прилежные и легкоуправляемые малыши выстраиваются в линию и по очереди читают строки растянутого на всех длинного стихотворения. Правда, эти, с плакатами, были совсем не малыши – во взгляде лидера, полного, взъерошенного юноши, охранник прочел несколько строк о личной неприязни к нему, охраннику, отдавшему несколько лет жизни любимой родине в обмен на «прошку» и презрение. В трудную минуту охранник вспоминал про армию, и воспоминания всегда обеспечивали правильный эффект.

Пикетчики же, покуда охранник приводил себя в нужную кондицию, начали нескладно и заунывно гундосить – что чаша терпения народа переполнена, что телеканал обжирания для богатых следует решительно закрыть. И больше не открывать.

– Они тратят наши деньги! – пищала маленькая с виду девочка в круглых очках, тогда как Пекин ломким баритоном – и скороговоркой, точно дьякон, – озвучивал программный текст: «Люди, которые делают культ из еды, так называемые гурманы, – позор России! Старики не могут купить себе буханку хлеба, а нувориши обжираются авокадами и сыром за тысячу рублей! На днях Геня Гималаева, звезда канала «Есть!», призывала зрителей не экономить на покупке оливкового масла и брать только первый отжим – от трех сотен за бутылочку! И это происходит в наше время, когда многие люди пухнут от голода и с трудом сводят концы с концами!»

Охранник скептически оглядел фактурную фигуру Пекина, потом пухленькие щечки девушки в очках… Что говорить, почти все участники пикета могли похвастаться тем или другим участком тела, подходящим под категорию «выдающийся». Разве что Ира Николаева была худой, как палочка из китайского ресторана, и чисто теоретически сумела бы спрятаться за широкой фанерной ногой плаката.

– Время выбрали неудачно, – сквозь зубы прошипел Пекин, убеждаясь, что других зрителей, кроме охранника, у пикета по-прежнему нет. И что с телевидения никто не приехал, а ведь по телефону, гады, обещали, что все снимут и покажут.

Пикетчики вяло выкрикивали лозунги и на глазах сами теряли к себе интерес.

Местные, с канала «Есть!», пробежали мимо горе-пикетчиков трижды. Длинный дядька в кудрях, девушка восточного вида и сразу за ней – элегантный мужчина с маленьким, будто детским портфелем. Пекин при виде мужчины с портфелем пришел в демоническое возбуждение и попытался ухватить его за рукав замшевой куртки – но тут в дело включился охранник, автоматически выставив вперед локоть. Локоть подрубил Пекина, как топор сосну, и вьюнош упал плашмя на крыльцо.

Мужчина же преспокойственно отряхнул рукав, отстранил портфельчиком охранника и вступил с лежащим Пекиным в оживленную дискуссию:

– Мы несем людям радость, – терпеливо объяснял он, пока Пекин вставал, неловко опираясь на древко плаката. Ира представила, как на ляжке Пекина, под грязным пятном, расплывшимся на брючине и напоминающим очертаниями Южную Америку, расцветает кошмарный синяк. – А вы что несете? Только эти свои глупые плакатики вы несете! Глупые плакатики с глупыми словами!

– А вы воруете народные деньги! – отбил Пекин. – Вы, Павел Николаевич Дворянцев, проедаете будущее нашей молодежи!

– Да! – звонко выкрикнула маленькая девушка и пальцем поправила съехавшие очки.

Павел Николаевич (Ира и не подозревала, что он выглядит так молодо) перевел взгляд с Пекина на девушку и обратно. Остальных он и этим не удостоил.

– Народные деньги и без нас давно украдены, мой милый, – сказал директор канала «Есть!» на прощание, и охранник облегченно вздохнул, пропуская его в дверь. Впрочем, Павел Николаевич снова – будто в фильме, следуя сценарию, – высунулся из дверей и торжествующе добавил: – А на пикет ваш никто не приехал! И не приедет!

Ира была уверена, что он и язык Пекину покажет, но Павла Николаевича что-то остановило или отвлекло.

Инцидент исчерпан – расстроенный Пекин ощупывал зашибленное бедро, девушка в очках повернула плакат лицом к себе и словно вчитывалась в черные буквы, а Ира вдруг явственно увидела, как все они смотрятся со стороны. У нее имелся дар – наблюдать себя на расстоянии, и почти каждый раз получалось кошмарное зрелище. Сейчас, например, ей было так стыдно, будто лично она затеяла этот дурацкий пикет! Объясняться с Пекиным и товарищами Ира не стала, а по-детски бросилась прочь. Наверняка с верхних этажей ее глупый бег наблюдали сотрудники кулинарного канала, но Ире было все равно – пусть над ней хохочет сама Геня Гималаева! Главное – убежать отсюда, хоть куда, в любом направлении. Она чуть не сбила с ног маленькую блондинку в зеленом пальто. Если бы Ира смотрела хорошее старое кино, она тут же поняла бы, на кого хочет походить блондинка вместе со своим пальто. На юную Катрин Денев из «Шербурских зонтиков».– Все в порядке, – вежливо сказала «Катрин», когда Ира, на взводе и навзрыд, принялась перед ней извиняться. – Я видела вас на крыльце. Скажите, вы не любите весь канал «Есть!» или вам не симпатичен конкретный ведущий?

Вот так Ира познакомилась с Катрин – Катей Парусовой, Екой, которую вскоре ждало светлое телевизионное будущее на канале «Есть!». Катрин согрела заледеневшее сердце Иры Николаевой, научила ее правильно сосуществовать с родителями и даже подарила первую в жизни юбку. Родители Иры полюбили Катрин как еще одну свою дочь, и в день, когда Ира бросила ракетный факультет и устроилась на телеканал «Есть!», не ругали дочь, а ликовали.

Вначале Ира Николаева работала ассистентом Пушкина, потом стала личной помощницей Гени Гималаевой, ее незаменимой, ее бесценной Иран. И хотя с того мартовского пикета прошло несколько лет, Ира никак не решалась спросить у Еки, специально она ждала за углом в тот день или просто удачно распорядилась полученными от судьбы картами? Ира боялась узнать ответ, хотя подозревала, что на самом деле давно его знает.В чем Иран не сомневалась, так это в том, что, задумай Катрин провести пикет канала «Есть!», у нее получилось бы намного убедительнее, чем у злосчастного Пекина. «Не надо торопиться, – говорила Ире Катрин и по-ленински веско добавляла: – Мы пойдем другим путем».