Эстафета жизни

– Ты шуточками не отделывайся, - остановила Надежда Антоновна, начал, так рассказывай.
– И обернулась к Маркову и Оксане: - Вам не скучно?

– Что вы! Что вы!

Крутояров растрогался, воодушевился и стал с еще большим чувством рассказывать о ночных часах работы. А Марков раздумался о Надежде Антоновне. Почему он раньше не приглядывался к ней? Она ухитряется всегда остаться в тени. Например, почему она ни разу не предложила почитать ее книги стихов? Да и Марков не попросил у нее книгу... Удивительные существа эти женщины! Они могут жертвовать своим тщеславием ради тщеславия любимого. Они довольствуются тем, что самый дорогой для них на свете человек блистает талантами, умом, благородством - ведь мужчины так падки на почет и одобрение!

Занятый своими наблюдениями и открытиями, Марков упустил нить повествования Крутоярова. Кажется, он рассказывал все о том же - о ночных встречах с героями своего произведения.

– Тишина, - говорил он, - она изумительна в таком громадном городе. Еще я заметил: если тишина звенит, это сигналы мозга - усталость. Тогда надо подняться, пройтись из угла в угол, сделать несколько энергичных движений, а еще лучше - распахнуть настежь окно. Все это занимает несколько минут, а мысль все работает, связывает какие-то нити, находит образы, слова... Можно приниматься за перо! Зеленый абажур, как светофор, приглашает: "Путь открыт! Двигайся дальше!" Я дружу со своим рабочим столом. Мерно отсчитывают минуты настольные часы в чугунной рамке. Они, как метроном музыканту, не дают сбиться с такта. Веточка мимозы в вазе это Надя принесла с Невского. Рядом с мимозой бокал, наполненный множеством пестрых карандашей, среди них и цветные - зеленые, красные, коричневые, они удобны для пометок, для обозначения глав, для вставок или для правки рукописи, когда уже негде вписать хотя бы одно слово, а необходимо выделить какую-нибудь мысль. Непременно купите цветные карандаши, Миша! Или, еще лучше, у меня есть запасные, я вам подарю!

Крутояров тут же помчался в кабинет, принес коробку цветных карандашей, а затем все уселись ужинать. И только тут у Миши мелькнула догадка, что Крутояров нарочно рассказывал о творческой работе, о карандашах и абажуре, чтобы избежать банальных восклицаний по поводу выхода Мишиной книги: "В добрый час!", "Лиха беда начало!", "От души поздравляем!" и все в этом же роде. За ужином больше говорили о том, что у Надежды Антоновны плохой аппетит, что севрюгу купили в Елисеевском очень удачную, что, пожалуйста, передайте мне соль и что надо улыбаться, когда передаешь соль, иначе может произойти ссора...

Надежда Антоновна нашла все же неудобным ничего не сказать о выходе книги, об ее авторе.

– Приятная книга, - просто и доброжелательно промолвила она.
– Вам нравится писать короткие рассказы? А нет желания попробовать силы над чем-нибудь монументальным?

– Роман! Роман! Обязательно надо писать роман! Сейчас время больших полотен!
– воскликнул Крутояров.

Маркову нравилось, что его не похлопывают по плечу, не корчат из себя наставников, покровителей, а разговаривают как с равным. Вообще Маркову сегодня нравилось все: и Крутояровы, и гордая за своего Мишу Оксана, и севрюга горячего копчения, и крепкий, "по-крутояровски" чай.

Когда уже прощались и желали друг другу спокойной ночи, Крутояров объявил:

– Вы так просто, молодой человек, не отделаетесь! Что это? Человек выпустил книгу, а все ограничится холодной севрюгой и чаепитием? Нет, нет, мы отправимся всей честной компанией в самый шикарный ресторан и будем пить шампанское! Возражений нет? Принято единогласно!

3

– Орешникова знаете?
– спросил Крутояров Мишу на другой день.

– Орешникова? Нет, не встречал.

– Как же так? Он говорит, вы в плен его брали.

– Я?!

– Не вы лично, но котовцы.

– А! Тогда другое дело! Может быть. Мы многих брали в плен... из тех, кто оставался в живых.

– Встретил его сегодня. Да разве вы его не знаете? Такой симпатичный, с усиками.

– С усиками?
– силился припомнить Марков, но ничего не припоминал.

– "Как!
– говорит.
– Из бригады Котовского? И книгу выпустил?!" Одним словом, пришлось его пригласить. Так что вы того... надпишите ему книжечку и преподнесите. Зовут его Николай Лаврентьевич.

– А куда вы его пригласили?
– все еще не понимал Миша.

– Как куда! Вот это вопрос! Пригласил в ресторан "Кахетия". На дружескую встречу по случаю выхода вашей книги. Чего вы таращите на меня глаза? Имейте в виду, что все дальнейшие книги, какие вы издадите, будут просто книги, а эта, одна эта - первая! Григорию Ивановичу, надеюсь, послали?

– Нет. Хочу сам отвезти.

– Одобряю. Непременно отвезите. Если не возражаете, и я с вами увяжусь.

– Вы? Неужели?! Вот было бы расчудесно! Только вряд ли вы соберетесь...

– Соберусь, вот увидите - соберусь. Вы меня не знаете, Михаил Петрович, я прирожденный бродяга, страшный непоседа и легок на подъем. Я вот скоро вообще из Питера уеду, подамся в Москву.

– Как?!
– испугался Марков.
– Совсем?

– Совсем. А вам эту квартиру оставлю. Чем плохо? И вид на Неву, и вообще. Но это пока лишь в проекте. Так не забудьте о сегодняшнем. Думаю, все гуртом и отправимся. Орешников спрашивает, когда, я отвечаю, что часов в девять вечера. "Двадцать один ноль-ноль, - повторил он на свой лад. Буду точно". Стало быть, и нам нельзя опаздывать.

"Кахетия" находится на Невском, рядом с Казанским собором. Вход ярко освещен, три ступеньки вниз - и вы оказываетесь в своеобразном помещении: сводчатые потолки, стены расписаны масляной краской, ковры, картины, люстры, задрапированный яркой материей помост для оркестра и сольных выступлений, на помосте рояль.

Оказывается, под руководством Надежды Антоновны Оксана сшила специально к сегодняшнему вечеру платье - голубое, шелковое. Оксана как облачилась в него, так даже походка у нее стала другая и вся она стала непохожей на обычную Оксану. Марков смотрел восхищенно, растерянно. Грызла совесть: как это он первый не догадался, что Оксане следует сшить новое платье, ведь додумалась же сделать Надежда Антоновна?!

– Когда вы успели? В один день?

– Что вы!
– рассмеялась Надежда Антоновна.
– Книга еще только пошла в набор, а у нас уже было совещание, как отпразднуем ее выход.

Не успели они войти в общий зал, как навстречу им двинулись два щеголеватых краскома. Тут произошла некоторая толчея, все знакомились, здоровались. Марков убедился, что еще раз не проявил достаточной распорядительности: оказывается, Крутояров заранее заказал столики - вот как это делается! Два столика сдвинуты рядом, официанты только и ждали их появления, тотчас принесли меню в красивых, специально отпечатанных книжечках, и Крутояров таинственно стал совещаться с официантом, а тот понимающе кивал головой:

– Так-так-так. Понятно. Не беспокойтесь! Сегодня у нас цыплята чудесные. Так-так-так.

– Почему же не пришла ваша супруга?
– спросила между тем Надежда Антоновна.

– Любаша у меня дикарка, никак не мог уговорить ее пойти. Зато вот брата притащил. Он у Блюхера, на Дальнем Востоке, приехал всего на несколько дней, а мы не виделись... Володя! С каких это пор? Пожалуй, с тех пор, как ты уехал из госпиталя, куда тебя устроила некая покровительница...

– Не понимаю, кому нужны подробности о моем поступлении в госпиталь, - пробормотал Орешников-старший.