Естественное убийство – 2. Подозреваемые

Соловецкая делала вид, что ей очень интересен безумный рисунок на обоях Сениной гостиной, исполненный цветными гелевыми ручками. А на самом деле – приказывала своей лимбической системе – в частности, миндалевидной структуре вблизи ствола головного мозга – не рыпаться! Не оценивать эмоциональное содержание и объём входящего стимула, не проводить быструю начальную оценку его значимости, не определять наличие какой-либо опасности! Никаких ощущений! Сильные и умные способны обмануть любой детектор лжи – настолько они управляют своей физиологией, настолько контролируют психику! Северный просто излагает факты. Чужие факты. А на неё уставился просто как на зрителя и слушателя. Оценивая произведённый эффект. Не более того. Об Алёне Дмитриевне Соловецкой он ничего не знает, кроме ведра с грязной водой. Но мало ли на этом свете вёдер с грязной водой?

Северный отвёл взгляд и продолжил:

–Я не буду гадать, сама ли Алина пошла ва-банк из-за обуявшей её обиды и неразделённой любви, или благоразумные хваткие провинциальные соседки по съёмной квартире научили, но факт остаётся фактом – она стала Корсакова преследовать. Торчала под его московским офисом. Он там появлялся редко, а охрана её не пропускала, ну кому нужны такие посетительницы? Решетова выяснила, где он живёт, и чуть ли не сутками дежурила у шлагбаума, кидаясь под колёса его машины. И бывший его охранник не раз девушку по возможности вежливо просил удалиться. Но, увы, сходство дочери и девицы, уделявшей его шефу повышенное внимание, уловил только после того, как я показал ему фотографию.

Корсакова беременная золушка стала раздражать. Деньги – не слишком большие для него, но громадные для неё – он, конечно, периодически предлагал. Но она отказывалась. Она хотела всего. От обиды, а не от амбиций. Не имеющие амбиций обиженные люди управляемы. Несчастными всегда легче манипулировать. И потому в один прекрасный день с Алиной Решетовой «случайно» знакомится Настя Корсакова. «Боже мой! – восклицает Настя Корсакова, узрев её на посту у въезда в посёлок, где расположен особняк её отца. – Мы могли бы участвовать в шоу двойников! Не хотите ли выпить морковного соку? Я тут как раз неподалёку живу и каждый день прогуливаюсь. Я вас уже видела, но долго стеснялась подойти!»

Бедная бестолковая Алина, она так обрадовалась вниманию похожей на неё незнакомки! Девушки моментально сдружились, и Настя даже призналась, что она – Корсакова. И просто спит и видит, чтобы её неразумный отец наконец женился, обрёл личное счастье и всё такое. Но он сложный человек, и его мытьём не пронять – только катаньем. И она, Настя, Алине поможет. И к тому же – какое чудесное стечение обстоятельств, оно наверняка смягчит огрубевшее, но, в сущности, доброе сердце Леонида Николаевича, – Настя беременна! Да-да, так же, как и Алина! Надо же, у Алины в животе сейчас Настин братик или сестричка! А у Насти в животе – дядя или тётя. УЗИ? Ни в коем случае! УЗИ – страшно вредная штука, в чём бы там нас ни уверяли врачи! И вообще, есть группа замечательных чудесных людей, Настя приведёт к ним Алину. Эти люди всё делают во благо беременной женщины. Да и вообще, они все уже, считай, одна семья! Пусть Алина не берёт дурного в голову – во время беременности это преступно по отношению к малышу! – и переселяется к ней, к Насте Корсаковой. Отец растает. Если не сейчас, то после рождения малыша – наверняка! А сейчас надо молиться, отрабатывать карму и всё такое прочее.

Бедная провинциальная глупая Алина принимает все Настины слова за чистую монету. Настя Корсакова заблаговременно увольняет всю прислугу, поселяет Алину в своей спальне, даёт ей деньги в небольших для неё, Насти Корсаковой, но в непомерно огромных для Алины Решетовой размерах. Та отыгрывается за всё про всё – и за несчастное детство, и за отсутствие желанных игрушек и модных тряпок… Когда я увидел этот розовый балаган – меня царапнуло. Ну не могла девушка уровня и образования Насти Корсаковой жить в барбианском безумии. Просто не могла. И такой надраенный особняк безо всяких горничных? Тоже не укладывалось в Настю Корсакову. Но отлично подходило для Алины Решетовой. Она считала Настин дом своим! Ей же разрешили переиначить под свой вкус спальню! Дотошный детектив раскопал заказы на мебель, плитку и прораба с бригадой, получившего с лихвой за срочность. Что Алине, привыкшей к лишениям, надраивать особняк? Удовольствие, да и только!

Настя регулярно посещала с Алиной «Благорожану», исправно оплачивая все занятия по умению дышать, по навыкам горлового пения и прочие духовные мастер-классы по сокращению мышц промежности. Она и сама с удовольствием эти занятия посещала, ничего дурного в них не видя. Мало того, оплачивала «индивидуальные тренировки» только для них двоих. И если бы не поголовное увлечение фотографированием своих достижений в рекламных целях, то о двух блондинках мы ничего бы не узнали. Снимала их скорее тётка с точкой, а вовсе не Стамбульская. У нынешних же девушек выработался почти безусловный рефлекс – при виде объектива улыбаться и позировать. Странно, что в Сеть не вывесили, а только в альбом наклеили. Хотя, может, где-то и болтается. В Интернете чего только не болтается. Всепланетная информационная свалка!

На занятия Корсакова ходила, но в ванну, и уж тем более на дому Настя рожать не собиралась. Мужу Олегу, скорее всего, всё было известно с самого начала. Я могу только предполагать, когда именно Настя Корсакова посвятила в свои планы отца и в какой именно форме. Но, вероятно, давила на то, что Алина – девка гнусная, не успокоится, пока своего не добьётся. Да и на благодатную почву дочерины аргументы легли. Дело в том, что прописанная в тезаурусе индивидуально-психологических свойств каждой нормальной личности семейственность у Леонида Николаевича была совершенно патологическая и по силе своей близилась к мании. Он даже некоторое время посещал психоаналитика. Судя по записям, для Корсакова весь мир чётко делился на два совершенно чуждых сегмента: «моё» и «не моё». Настя и всё с Настей связанное – было его. Сказалась утрата жены. Дочери досталось всё. Во всех смыслах. И это уже незыблемо. А тут враждебный стан угрожает вторжением…

–Но эта же Алина была беременна от него! – возмутился Сеня.

–Что не делало ни её саму, ни её ребёнка для Корсакова «моим». Плохо ты, Семён Петрович, знаешь особенности маний. А уж если мания одобряется и поддерживается… В общем, Насте Корсаковой самой в гуру податься – был бы толк. С Алиной Решетовой и вовсе проще простого. Она была очень внушаема, как все неудачники, как все лишённые амбиций и самоуважения люди. Она так увлеклась благорожановскими идеями, что была готова хоть в сугроб рожать, если так скажет Стамбульская.

А Жанна Стамбульская, получив от Насти круглую сумму, в свою очередь, пообещала выслать «на дело» одну из самых опытных духовных акушерок, умеющих доводить домашние роды до конца. В данном случае – до нужного Насте Корсаковой и её мужу и отцу конца.

Я сразу понял, что в доме был кто-то ещё. Скорее всего – женщина. Почему раскардаш? Почему из гардеробной выкинуты почти все яркие цветастые тряпки? Неужто блондинка, – кем бы она ни была – перед тем как залечь в ванну, решила принарядиться? Или труп блондинки уже после того, как истёк кровью, решил, что выглядит недостаточно презентабельно – и перелопатил чуть ли не весь имеющийся в наличии гардероб? В доме была какая-то женщина. Охранники элитных посёлков уже давным-давно мало обращают внимания на снующих туда-сюда таджиков. И что-то неясно скребло, когда я приехал. Визуальный пустячок, отпечатавшийся в сознании. Что-то не имеющее отношения к делу. Так казалось на тот момент. Ну какое отношение ко всему этому могла иметь бредущая в сторону шоссе тётка, укутанная с ног до головы в цветастое тряпьё? Да и тряпьё какое-то не такое… В гардеробе Алины Решетовой, приобретённом на деньги Насти Корсаковой, таджикских тряпок не было. А вот всяческих индусских, индонезийских, малайзийских и прочих «островных» – навалом. И вполне цивильно одетая «духовная акушерка», когда поняла, что пора сваливать, для маскировки нацепила на себя что нашлось. Привезла её Настя Корсакова на машине. А уходила та, замаскировавшись под таджичку, спешащую по хозяйским делам. Охранник в будке при шлагбауме просто не заметил её. Как не заметил и Настю Корсакову, ушедшую буквально сразу после того, как она доставила к своей «подруге» Алине «духовную помощь».

–Но как? – воскликнул Соколов.

–Очень просто. Охраннику, разумеется, непозволительно покидать пост, но когда из одного из особняков раздаётся гневный телефонный звонок, мол, что это такое, у меня тут какой-то бомж прямо сквозь кружевную ковку забора на английский газон мочится! – то охранник срывается и козликом скачет к одному из особняков. Там, разумеется, нет никакого бомжа. Но о том, что он, вопреки правилам, покидал свою будку, а попался, как дурак, на розыгрыш каких-нибудь скучающих мерзких мажоров, он сообщать не собирается. Да его никто и не спрашивает. Кроме, разве что, частного детектива. Для представителей официальных органов дело очевидно. Незачем тратить и без того не резиновое время на ненужные детали.

–А где сама Настя Корсакова?

–Сама Настя Корсакова в настоящий момент в Англии, лежит в одной из самых лучших акушерских клиник, готовится к родам. И улетала она тогда, когда, по официальной версии, Настя Корсакова была ещё жива, – ответил Северный Соловецкой.

–Дикость какая-то! Но её же вычислят!

–И что?

–Как что? Она убила эту Алину Решетову!

–Алёна, она никого не убивала.

–Ну, не убивала, а способствовала! Это, можно сказать, заказное убийство! Эта «духовная» наставница и…