Естественные причины

Аннали не было и двух лет, когда он привез ее из Мали. В своих рассказах об удочерении Питер ни у кого не оставлял сомнений, что он спас ей жизнь. Ее мать умерла от дизентерии, и шансы, что она сама выживет, были небольшие.

– Мне хотелось взять с собой всех сирот этой деревни, – много раз говорил он ей. – Но это было невозможно осуществить. Поэтому я, как врач, сделал все, что мог, для детей на месте, а тебя все же взял с собой, потому что ты намертво вцепилась мне в ногу.

С самого начала он установил для нее тот же режим, те же стандарты достижений и успехов, которых придерживался сам. Может быть, это было и неправильно, но другой формы воспитания он не знал. За все годы ее школьного обучения его не переставали беспокоить ее проблемы, особенно связанные с лишним весом. И хотя она чувствовала, что он осуждает ее полноту, часто несправедливо, она не сомневалась в его искренней заботе.

За двадцать лет их совместной жизни, он встречался со многими женщинами, с двумя жил и на одной женился. Но она никогда не чувствовала, что он ставит ее на второй план. И теперь, несмотря на годы мятежного настроения и невнимания Аннали, он радушно принял ее дома, обеспечивал материально и включил в свой проект «Ксанаду» – часть своей мечты.

Холистская община здоровья «Ксанаду» взводилась на ста пятидесяти акрах пахотной и лесистой местности, размежеванной вековыми каменными заборами. Большой дом, беспорядочно построенное здание из тринадцати комнат, был сооружен в 1837 году. К тому времени, когда Питер купил эти развалины, дом пришел в упадок в такой степени, что несколько архитекторов сочли, что его невозможно восстановить. Он доказал, что они не правы. И вот теперь дом с высокими потолками, восстановленный в своем первоначальном виде, превратился в центр «Ксанаду». Питер выделил Аннали небольшой офис на первом этаже и назначил ее заместителем директора по сбыту и по связям с общественностью. Они решили – практически, решил он сам, – что когда она возобновит свои занятия в январе на последнем курсе, то перейдет на отделение бизнеса. А через полтора года получит диплом и станет магистром экономики управления. А до тех пор во время летних и зимних каникул будет наращивать свою роль в «Ксанаду».

И вот теперь, вольно или невольно, эти тщательно продуманные планы придется менять.

– Эй, папа, ты выглядишь молодцом. Хорошо выглядишь, – бросила она ему.

Питер приседал с пятифунтовыми гирями в каждой руке. Его лоб и коротко подстриженные серебристые волосы увлажнились от вполне нормального, по мнению Аннали, выделения пота. «Отличная, испарина, – подумала она. – Так-то вот, Питер Эттингер в полном порядке».

– Наслаждайся молодостью, пока молод, – отозвался он, не замедляя темпа. – С годами это становится делать все труднее. Ты уже закончила?

– Да. Я... у меня сегодня нет особого настроения. После этого замечания Питер неожиданно прекратил свое упражнение.

– Раз уж ты завела об этом разговор, то хочу сказать, что в последние несколько дней ты выглядишь не лучшим образом, – заметил он, отираясь полотенцем.

«Пустяки, – подумала она. Она сомневалась, что они видели друг друга хотя бы пять минут в течение предшествующей недели. – Не надо давить на меня, Питер? Поверь, мне и так трудно».

– Слегка умаялся, да? – спросила она.

– Да, вот именно. – Он взглянул на ее черное с тонкими чертами лицо. – Очень забавно.

Аннали напомнила себе, что чувство юмора у отца было развито в значительно меньшей степени, чем остальные его замечательные качества. Она поступит правильно во время этого разговора, если поубавит свою склонность все вышучивать. Она потянулась всем своим длинным стройным телом и подумала, заметил ли он небольшую выпуклость под ее обтягивающими спортивными брюками.

– У меня немного побаливает живот, – сказала она.

– Может быть, выпьешь чая с джинсенгом?

Он посмотрел в окно на скрепер, который с грохотом спускался с холма, направляясь к строительной площадке, раскинувшейся амфитеатром у озера.

– И слегка вспучило.

– В таком случае, может быть, добавим немного настоя на коре яблони и шафране.

– И... и у меня уже пять месяцев нет менструации.

Питер заметно напрягся и медленно повернулся в ее сторону. – Сколько времени?

– Пять месяцев.

Его глаза сузились.

– Значит, надо полагать, что ты забеременела?

Аннали удалось изобразить слабую улыбку.

– Вполне вероятное предположение, – отозвалась она.

– Вест? Музыкант?

– Да. Его зовут Тейлор, отец, если ты не забыл.

– Ты уверена в этом?

– В том, что его зовут Тейлор?

– Нет, что ты в положении.

Аннали изучающе смотрела в лицо отцу и вслушивалась в его голос, чтобы понять, о чем он думал и что чувствовал. На первый взгляд признаки были обнадеживающие.

– Уверена, провели тест. И, Питер, прежде чем ты задашь очевидный вопрос, хочу сказать, что я очень счастлива и взволнована всем, что произошло.

– Очень приятно.

– Папа, не ругайся.

Питер натягивал на себя просторную махровую водолазку. Аннали видела, что он пытается осмыслить услышанные новости. Его неудовольствие просматривалось легко. Но в этом не было ничего удивительного. Ему мало что нравилось из того, что делалось не по его инициативе или не под его контролем.

– А Тейлор?

– Он будет продолжать разъезжать со своим оркестром. Но, рано или поздно, мы поженимся.

Питер схватил десятифунтовую гирю и рассеянно с полдюжины раз покрутил ею сначала одной рукой, потом другой.

– Ты любишь его? – неожиданно спросил он.

Вопрос застал Аннали врасплох – особенно учитывая то обстоятельство, что он задал его до расспросов о доходах или материальных перспективах Тейлора.

– Да... да, я очень его люблю.

– И он серьезно относится к своим занятиям музыки?

– Да, очень серьезно.

Аннали не верила своим ушам. На такую реакцию она даже не могла рассчитывать, Питер открывался ей с совершенно неожиданной стороны.

– У меня есть знакомый, – собственно, пациент – вице-президент компании пластинок «Блю ноут». Тебе известна эта компания?

– Туда попадают только лучшие джазы...

– Могу для оркестра Тейлора устроить прослушивание с целью записи.

– Питер, это было бы замечательно.

– После свадьбы.

– Такое, собственно, условие... это зависит от...

– И если мой знакомый сочтет, что они на уровне, я материально поддержу выпуск их альбома.

– Понимаю.

– При условии, что вы оба и ребенок поселитесь здесь, в «Ксанаду» – во всяком случае, до тех пор, пока не встанете на ноги в финансовом отношении.

– Очень великодушное предложение.

– Аннали, ты мое единственное дитя. Хочу, чтобы тебе жилось хорошо.

– Понимаю, – отозвалась она, все еще удивленная и сбитая с толку. – Не могу поручиться, что Тейлор примет твои условия, но надеюсь, что согласится.

– Так же думаю и я, – продолжал Питер. – И конечно, я хочу, чтобы роды состоялись здесь, в «Ксанаду». Мы привезем сюда лучших в мире акушерок.

– Питер... я... я, в общем-то, решила рожать ребенка в больнице под присмотром профессионального врача-акушера.