Эта гиблая жизнь
Шрифт:
– Держись! А то этот постреленок собьет!
Анна подхватила ребенка на руки, несколько раз поцеловала:
– Ах ты разбойник! Какой же ты смуглый стал, почти как дядя Талиб...
Оглянулась на смуглого мужчину, потом на подходившего Павла:
– Спасибо, Талиб! Всем здравствуйте! Знакомьтесь – это Павел Юрьевич Светлов, оперуполномоченный из области. Можете при нем не таиться. Сегодня Павел Юрьевич побьшал с нами в соседнем районе и думаю, что узнал много нового.
Павел оглядел родственников Иноземцевой, заметил, что оружия уже нет, и сказал:
– Зовите меня просто
Договорить ему не дали. Седой мужчина в инвалидной коляске протянул ему руку:
– Николай Васильевич, отец Анны. Не нужно оправдываться, мы гостям всегда рады! Вот знакомьтесь, зятья мои – Талиб и Александр, это дочери – Лидия и Ирина, а это их отпрыски...
Он указал рукой на восьмерых разновозрастных внуков:
– Ольга, Инга, Колька, Васька, Танька, Машка, Борька и Ванюшка. Мояжена – Татьяна Ивановна. А это Михаил Дмитриевич, хозяин этого дома, где мы приют нашли. Те два молодых человека – охрана, что наша федняя дочь к нам приставила, Алексей и Виталий. И сдается мне, что быть им зятьями моей старшей дочери!
Николай Васильевич рассмеялся, а Инга и Ольга покраснели и буркнули:
– Да ну тебя, дедушка! Скажешь тоже...
Ребята-охранники, как заметил Светлов, отвернулись при этих словах и тоже покраснели. Анна, обнимая за плечи, подвела к нему двух стариков:
– Иван Андреевич и Мария Игнатьевна – мои вторые родители.
Свекровь неожиданно сказала Анне:
– А ростом-то он на Андрюшу смахивает!..
Анна побледнела и убежала в дом. Иван Андреевич укоризненно сказал жене:
– Ну что ты ее душу-то рвешь? Повернулся к Павлу:
– Не обращай внимания, сынок... Анютка теперь как дочь нам и к нам она относится как к родным. Но если у вас слюбится, мы против не будем! Сына нашего все равно не вернуть, а ей не гоже одной весь век быть.
Павел почувствовал себя неловко и начал было оправдываться:
– Она меня привезла, чтобы одного в городе не оставлять. Я ведь здесь чужой всем.
Мария Игнатьевна, вытирая слезы, сказала:
– Глупый ты! Ты Анютке Андрея напомнил, только она тебе никогда этого не скажет – гордая! И привезла она тебя сюда не случайно: нам тебя показать решила. Не обижайся на стариков и на нее тоже. Шесть лет она одна, сколько можно?
Старики подошли к нему совсем близко и Павел неожиданно для себя обнял их обоих, ни слова не говоря... Застрявший в горле комок мешал говорить, но на сердце стало радостно. Все вокруг гомонили. Женщины накрывали на соединенные друг с другом столы, поставленные прямо у крыльца. Младшие ребятишки, под руководством Анны, таскали припасы из машины. Ольга и Инга хихикали с охранниками. Павел тоже включился в общую суматоху, спросив пробегавшую мимо Лидию:
– А мне что делать? Та обернулась, ответила:
– Раз и вы включились, то открывайте все банки, что вон там, на завалинке, стоят... Консервный нож там должен быть. А если нет, то в доме спросите.
Павел попросил:
– Зови меня на «ты», ладно? И остальным скажи... Подъехал на своей коляске Николай Васильевич: Светлов достал сигареты, предложил:
– Курите!
Николай Васильевич отказался:
– Лет двадцать назад
бросил.Павел затянулся:
– Анна поймала трех кавказцев, что ей горе причинили... Я, конечно, понимаю, что это нелюди, но не могу я смириться с тем, что она их без суда и следствия может прикончить. Поймите меня правильно, убив их, ваша дочь уподобится им.
Лицо Николая Васильевича затвердело. На скулах заходили желваки:
– Что ты предлагаешь? Чтобы она отпустила их?!
– Нет! Раз они хладнокровно убили ребенка, значит, это не первое их убийство. Надо найти людей, которым они тоже причинили горе, и устроить показательный суд. С прокурором, адвокатами, защитниками, свидетелями и присяжными заседателями. Что решит народ, то им и будет... Против толпы обвинителей даже областной суд, думаю, не сможет ничего сделать.
– Наверное, ты прав. Но как найти этих людей? Будь у меня ноги здоровыми, я бы не побоялся никаких Мансуровых и нашел их. А у Ани сейчас и так столько забот!
– Я попробую. Только помогите мне убедить Анну не убивать их. Поговорите с Иваном Андреевичем и Марией Игнатьевной. Пусть они тоже попытаются убедить ее, хотя бы на время, отложить месть. Убей она их без суда – ее снова посадят... Разве это выход?
– Хорошо! Хотя это будет нелегко.
На крыльце появилась Анна и прервала их разговор криком:
– Все к столу! Быстро-быстро! Папа, а ты чего в сторонке? Ради тебя весь этот сыр-бор устроили, аты прячешься! Ну-ка давай в центре садись. Ребята...
Анна обернулась к охранникам:
– ... а вы чего? К столу живо!
Павла посадили на скамейку рядом с Анной. Сквозь ткань брюк он чувствовал тепло ее бедра, и от этого было не по себе. Домашнее вино оказалось забористым, и в голове у Павла зашумело. Иноземцева иногда поглядывала на него, подкладывала салаты и закуски. Он тоже пытался ухаживать за ней, но почему-то все его ухаживания выглядели какими-то неуклюжими. Анна ушла в дом и вскоре вернулась с гармошкой. Протянула ее отцу:
– Папаня, ну-ка давай! Нашу! «Барыню»!
Николай Васильевич пробежался пальцами по клавишам, как бы пробуя мелодию, и гармонь заговорила: «Барыня, барыня, сударыня-барыня...» На плечах Анны откуда-то появился платок и она поплыла по кругу плавно, как лебедушка. Вышел в круг Иван Андреевич и началось! Такого перепляса Павел ни разу в жизни не видывал... Он внимательно вглядывался в пляску старика, когда на его плечи вдруг упал платок. Он поглядел на проплывающую мимо Анну. Лидия, сидевшая напротив, крикнула:
– Выходи! Анька тебя плясать приглашает! Он крикнул беспомощно:
– Да не умею я!
– Как сможешь!
И Светлов вышел в круг... Вначале получалось плохо, он глядел на Ивана Андреевича и старался подражать ему. Потом дело наладилось и даже, пойдя вприсядку вокруг Анны, он не упал на спину, как того боялся. Глаза женщины в сумерках казались почти черными... Они манили за собой, звали куда-то! И он шел навстречу этим глазам и чувствовал, как в них растворяется его душа... Когда Николай Васильевич закончил играть, сердце Павла колотилось, как птица в клетке. Он присел на верхней ступеньке крыльца, рядом опустился запыхавшийся Иван Андреевич: