Эта горькая сладкая месть

Скоро узнала почти Все. Труп Лики перемещали после смерти. То есть убили в одном месте, а потом бросили на шоссе. Причем положили на проезжую часть, где несчастную переехала машина. Все следы наезда – посмертные. Давили не живого человека, а труп. На ногах – на щиколотках – следы от веревок, на локтях и вокруг грудной клетки – тоже.

Вырисовывалась такая картина. Сначала Ангелину убили, причем внезапно. Скорей всего девушка упала и сломала шею. Потом труп через некоторое, весьма продолжительное время связали веревкой. Сколько-то тело оставалось в лежачем положении, затем его зачем-то поставили и, очевидно, при этом сломали ноги.

– Я бы сказал, – бормотал Женюрка, – что сбросили с высоты. Но это нонсенс, никогда не видел, чтобы связанный труп выкидывали из окошка. Живого – сколько угодно, но мертвого, да еще связанного? Зачем? И характер травм совсем не соответствует сбросу!

Но на этом приключения убитой Лики не закончились. Ее опять положили, а потом сунули под машину, предварительно развязав.

– Можешь сказать, когда девушку убили?

– Пища в районе печеночного сгиба, – оживился приятель, откусывая еще один кусок восхитительной ачмы, – значит, прошло примерно шесть часов после ее принятия, опять же полный мочевой пузырь… Думаю, где-то часа в четыре утра.

Но точно сказать не могу.

Была еще одна странность – на теле обнаружили частички бытового мусора, в основном пищевые отходы.

Я уезжала от Жени в полном обалдении. Знаю теперь, почему посадили Рому! Знаю, кто убил Лику, осталось уточнить, на чьей совести жизнь Катюши и хозяина риэлторской конторы Славы Демьянова. Неожиданно все эти дела, включая смерть пьянчужки Вики Пановой, скрутились в один тугой клубок. А кончик ниточки я держала в руках. Осталось только осторожно потянуть и размотать его.

ГЛАВА 28

На следующий день я от возбуждения вскочила в семь утра. Поступок, на который никогда раньше не была способна. Ни Аркашка, ни Маруся, ни Зайка не просят меня будить их утром. Абсолютно бесцельная просьба – все равно просплю. Но сегодня какая-то сила смела меня с кровати, сон пропал окончательно.

Я налила себе чашечку кофе и задумчиво присела в столовой за огромным круглым столом. Что же теперь делать с накопленным материалом? Наверное, следует позвонить Александру Михайловичу, честно признаться во всем и попросить, приятеля дать делу ход. Глянула на часы – только восемь. Из дома полковник уже ушел, на работу еще не приехал. И тут зачирикал пейджер. “Позвони срочно. Виолетта Сергеевна”.

Непонятное беспокойство наполнило душу. На какой-то момент почему-то показалось, что лучше не звонить сейчас Павловским, и вообще, хватит разыгрывать “казанскую сироту”! “Иди к Александру Михайловичу, – настойчиво нашептывал тихий внутренний голос, – пусть полковник дальше сам ищет убийцу Катюши”.

Я велела этому голосу заткнуться и позвонила профессорше. Та разговаривала таким сладким тоном, что сразу захотелось запить.

– Душенька, приезжайте скоренько. Я понеслась одеваться. Попробую сегодня выяснить у бабули недостающие детали. На этом закончу, вот только кое-что уточню и отдамся в руки Александру Михайловичу. В конце концов, я это дело начинала, мне его и заканчивать!

В пустынной квартире мы с Виолеттой оказались вдвоем. Профессорша предложила мне присесть к кухонному столу.

– Альберт Владимирович пошел сдавать анализ крови, – разоткровенничалась старушка, – совсем бедного жара доконала. Да и мне тоже плоховато, голова каждый день болит, давление поднимается.

Я ожидала, что после подобной речи меня отправят в магазин, но Виолетта задушевно сообщила:

– Профессор просил подождать, скоро будет, так что я одна дома. А вы, деточка, в Казани где преподаете?

Черт, совершенно забыла, что отвечала в первый раз на этот вопрос, надеюсь, что старуха тоже не помнит.

– В Институте легкой промышленности.

– А живете где?

– Улица Ленина. – Кажется, выкрутилась, во всех городах России была подобная магистраль.

– Дом какой? – напирала профессорша.

– Один.

– Что же это, улицу у вас не переименовали, так и носит имя вождя революции?

– Руки у мэрии не дошли, да и дорого.

– Интересно, интересно, – процедила Виолетта Сергеевна, – кстати, какой курс читаете?

– Экономика Франции.

– Узкая специализация, – протянула профессорша. Она встала, подошла к холодильнику, достала бутылку газированной “Веры”. Потом протянула руку и вынула из шкафчика красивый хрустальный стакан.

– Выпейте, милочка, – пропела жена академика, наполняя сверкающую емкость, – наверное, в горле пересохло.

Веселые пузырьки весело бежали со дна стакана. И правда, пить хочется.

Но в эту минуту из коридора донесся голос:

– Есть кто дома? – И в кухню влетела Марго. Димина жена выглядела очаровательно. Легонькое, почти прозрачное платьице не скрывало очертаний точеной фигурки. Красивое, но стервозное лицо умело накрашено.

– Маргоша? – удивилась Виолетта. – Ты же на даче! Почему вдруг утром прикатила и без звонка?

– По делам, – отмахнулась невестка, – только десять, а парит, как в бане, вся вспотела и пить хочу, просто умираю.

Она быстро подсела к столу и схватила предложенный мне стакан воды. Виолетта, стоя в этот момент в другом углу огромной кухни, в криком: “Марго, не смей пить!” – бросилась к ней. Но было поздно. Девушка недоуменно глянула на старуху и одним глотком опустошила стакан. “Не пей, Гертруда! – Мне хочется; простите, сударь”<Шекспир. Гамлет. Король, видя, что королева хочет выпить чашу с отравленным вином, приготовленным для принца Датского, просит ее не пить, но она не слушает его> – пронеслось в моей голове. Марго поставила пустой сосуд на стол и блаженно сказала:

– Хорошо!

Виолетта Сергеевна схватилась за голову и рухнула на табуретку.

– Нет, – закричала она, – нет, я не хотела! Я следила за происходившим во все глаза. Профессорша раскачивалась, как китайский болванчик, изредка всхлипывая. Марго неожиданно издала странный клокочущий звук и упала на пол.

– Нет, – завопила профессорша, – о господи, нет! Светочка, Светочка, сюда скорей!

Откуда ни возьмись появилась Светка и бросилась к лежащей невестке, за ней маячил Валерий. Я разинула рот. Значит, они были дома и сидели в комнате молчком, пока Виолетта меня выспрашивала. Зачем же старуха сказала, что находится в квартире одна?

Светка перевела на меня тяжелый взгляд убийцы, поднялась с колен и медленно пошла в сторону окна.

– Все из-за тебя, гадина, – пробормотала профессорская дочка, – явилась разнюхивать, наврала с три короба про Казань, потаскуха. Но ничего, сейчас все закончится, получишь по заслугам, сучка ментовская.

Профессорша затравленно поглядела на дочурку:

– Светочка, успокойся.. Надо вызвать врача для Маргоши. Видишь, бедняжке плохо с сердцем от жары стало.

– Да ладно, мама, – отмахнулась глыбоподобная баба, – поздно. Одной дурой меньше, теперь и от другой избавимся.