Эта роль мне не подходит!

Единственное, что отравляло мне жизнь, это произошедшее с папой и эти… тупые слуги. С каждым днем их издевки надо мною становились всё изощренее.

Тухлая еда, забрасывание моих окон, порча моих вещей, пока меня не было в комнате, и оскорбления в спину, когда я проходила мимо них.

Это было неприятно, раздражало, но терпимо. Однако, видимо Джейн посчитала иначе, поэтому потребовала у Годвина, чтобы мне назначили еще двух охранников. Зачем?! Кто ее просил?! И как мне теперь выходить в детский приют?! Уж эти-то точно расскажут обо всем Годвину!

— Ну, зачем?!

Вздохнула я, продолжая раскладывать пасьянс «Паук».

Я ведь ни о чем таком ее не просила. Эх… У меня была небольшая свобода, но и ее теперь нет.

Не хочу рисковать и идти в приют. Годвин может узнать, что я финансирую их, и, если ему это не понравится, он просто все конфискует у них.

К сожалению, я не главная героиня. Я — злодейка, а значит все мыслимые и немыслимые неудачи точно могут посыпаться на бедную меня.

Вздохнув, я встала с кровати и подошла к окну. Все те же дурацкие тренировки, на которых все также псих-Аланд побеждал остальных.

Да. Мне лучше не рисковать. Скоро все закончится. Ханна рассказала мне слухи, что Дрейк должен был приехать сегодня или завтра. Оставалось только ждать. Скоро все закончится.

— Папа умер.

Внезапно сказала я и тут же в шоке прикрыла губы ладонью.

Зачем я это сказала? Что за глупости. Нет-нет он точно жив. Сказитель же сказал, если мы исправим книгу, то все будет хорошо!

Мой взгляд упал на зеркало, и я испуганно замерла. На моих плечах лежали зеленые кости-кисти. Без единого кусочка кожи или мышц.

Я испуганно отвела взгляд в сторону.

— Все кончено. Он больше не вернется.

«Книгу не исправить и убитые в ней не оживут»

Продолжали говориться моим голосом чужие слова, а в голове мелькать чужие мысли.

Нет! Он жив! Он не мог… умереть. Не мог.

Я внезапно зарыдала. Горло будто сдавливало от удушья и, подняв взгляд на зеркало, я увидела, как меня душили все те же зеленые костяные руки.

От внезапной апатии, рыданий и слабости я опустилась на пол. Так не хотелось продолжать что-то пытаться делать. Я проиграла. Его больше нет. Зачем теперь все это продолжать?

Руки в зеркале продолжали меня душить, и я, прикладывая огромные силы, поползла к зеркалу.

Вокруг меня все начало рябить как в старом телевизоре, но я продолжала двигаться вперед. Мне нужно закрыть зеркало.

— Нет. Его больше не вернуть.

Еще громче и сильнее зарыдала я.

Зеркало вдруг зарябило, а затем в нем показалась наша с папой квартира, в нашем реальном мире. И… папа.

Он неподвижно лежал на полу в гостиной, а рядом с ним стоял наш сосед, дядя Саша, несколько людей в одежде полицейских и один врач, сидящий рядом с папой.

— На работе говорят, что несколько месяцев не появлялся на работе.

Хмуро проговорил один из полицейских.

— Да-да. Я тоже давно не видел, чтобы он и его дочь выходили из квартиры. Подумать только… мертв.

Растерянно выдохнул дядя Саша.

В этот момент тот, кого я приняла за врача, задумчиво поднялся, отряхивая руки.

— Отравлен. Приблизительно, около трех недель назад. Но нужно провести более подробные исследования.

Я подползла еще поближе к зеркалу и мне стало тошно. Глазницы папы были пусты, а тело покрыто частично разложившейся кожей.

Из кухни вышел еще один человек в одежде полицейского.

— Его дочери похоже здесь нет.

Стоило ему договорить, как зеркало медленно потухло, снова показывая заплаканную меня, лежащую на полу. Я снова было одна в комнате.

А что, если это правда?! У меня нет ни единого основания верить Сказителю. Она ведь сказала, что готова жертвовать чужими жизнями.

Нет. Пожалуйста, только не папа. Пусть он будет жив.

— Он мертв.

Я свернулась калачиком на холодном полу и продолжила рыдать. Не хочу. Только не он.

***

Так и прорыдала я пока Неапатия не принесла мне обед. Упрямая девчонка. Я столько раз просила ее перестать так рисковать, но она все продолжает.

— Отвлекитесь чем-нибудь.

Коротко сказала мне Неапатия и быстро ушла.

Вытерев слезы, я равнодушно посмотрела на еду. Мне становилось тошно, только просто представляя, как я буду обедать.

Отвлечься?.. Да. Она права, мне нужно отвлечься.

— Ханна!

Громко закричала я.

Перепуганная служанка тут же забежала в мою комнату.

— Хочу тебя обрадовать. Сейчас у нас начнутся кардиотренировки.

— Ч-что за тренировки, В-ваше Высочество?

— Упражнения для развития сердца. Надень штаны и возвращайся сюда.

Стоило Ханне вернуться, как мы тут же приступили к упражнениям. К изнуряющим и тяжелым упражнениям. Вернее, такими они были для Ханны.

Разумеется, моя служанка собиралась сдуться еще после первых двадцати минут, но стоило мне ей пригрозить, как она тут же собралась.

Продержалась она полтора часа, а вот я…

Я продолжала тренироваться, пока руки не начало сводить. Не контролируя свое тело, я упала на пол.

Пять часов. Ха. Мне точно после такого конец.

— Ха-ха-ха.

— В-ваше В-высочество, с вами все в порядке?

Услышала я словно через воду голос служанки.

Пять часов, да? Видимо я так погрузилась в мысли, что не заметила. Хотя нет. Мне было все равно. Абсолютно плевать.

Я так сильно ненавижу себя! Зачем я попросила Сказителя, чтобы он перенес сюда папу?! В том, что с ним произошло виновата я!

Сердце снова закололо и стало тяжело дышать.

— Б-больно.

Пробормотала я, ощущая, как сознание куда-то уплывает.

***

— Спорт это конечно похвально…

Хмуро разглагольствовал смутно-знакомый мне врач. Кажется, именно он меня лечил, когда мне прострелили ногу.

— Но заниматься пять часов сердечными тренировками, чем вы думали?! Чудо что вы вообще живы.

— Отстаньте. Я и так знаю.

Бормотала я, поднимая свою неконтролируемо дрожащую ладонь.

— Занятия упражнениями больше нормы приводят наоборот к потере мышечной массы, замедлению обмена веществ и хрупкости костей. При таких долгих тренировках вы начинаете слишком быстро терять калории, поэтому и топливом становятся ваши собственные мышцы.