Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz

– Не встану. Мне сейчас очень плохо, тебе не понять…

Капитан Глеб не сдержался.

Нервы и так не успели отойти от происшествия, а тут ещё перед ним распростёрлась на мягкой травке эта вселенская скорбь. Он сильно, в голос, захохотал, широко белея ровными зубами.

Евдокимов и Бориска одинаково удивлённо посмотрели на такого непривычно счастливого человека.

…Вроде всё тогда уже кончалось, туристы стали понемногу собираться, обсуждая подробные детали приключения, отряхивали одежду.

Евдокимов подошёл к Глебу.

– Есть ещё у вас там, в автобусе, банки? Скажи, чтобы сюда притащили. Любые, пусть полные, не жалейте.

Немного утомлённые сильными впечатлениями, легионеры всё равно с интересом наблюдали за приготовлениями седого военного.

На пять столбов подряд Евдокимов поставил пять одинаковых банок. Отошёл от них шагов на тридцать. Один из матросов привычно подскочил к нему и передал два заряженных пистолета.

Прижимая руки к бокам, офицер немного покачался с носков на пятки и стремительно побежал к столбам. Глухо грохотали оба пистолета, а банки по очереди взлетали в воздух. Только однажды пуля чмокнула в самую верхушку столба, но следующая всё-таки скинула жестянку на землю.

«По-македонски…!».

– Так будет с каждым, кто к нам с мечом!

Стояли поодаль с открытыми ртами иностранцы и снисходительно привычно улыбались наши матросы.

Совсем по-мальчишески Евдокимов подмигнул Глебу.

– Это я специально. Демонстрировал мощь российских вооружённых сил.

– Да-а уж, могём, господин офицер!

Когда все уже совсем устроились в автобусе на знакомых местах, и водитель запустил двигатель, к Глебу, теребя в зубах травинку, снова подошёл Евдокимов.

– Послушай, старшой, тут такое дело. Не в наших общих интересах скандалы затевать, тем более международные…

– Не тяни. Что произошло?

– Патроны пропали. Автоматные, на целый рожок. Мои бойцы проверенные, не балуют по таким мелочам, я их отучил. Конечно…

Седой пристально взглянул в глаза Глеба.

– Я проверю их записи, может, парни где-то и ошиблись, но вряд ли. Перетряхивать карманы твоих экстремалов мы с тобой сейчас ведь не собираемся, не так ли? Понаблюдай за супостатами, вдруг какой злой умысел потом выявишь, а?

– Договорились. Мне эти трагические нюансы тоже ни к чему. В любом случае большой коньяк за мной.

– Ты не изменился за эти годы.

Офицер ещё раз, но уже без напряжения, посмотрел на Глеба Никитина.

– Да и ты, Евдокимов, тоже.… Только поседел как-то стремительно.

– Узнал, значит?!

– А куда мы с тобой денемся! Не сразу, но потом вспомнил, конечно! Ты сюда давно перебрался?

– Да через пару лет после того случая…

Слова Евдокимова как-то неприятно тревожили, и уже на причале, заметив в руках безмятежного Николаса крохотно блестевшую латунь, Глеб коршуном бросился на великана. Тот с недоумением, но смиренно отдал ему две пустые гильзы.

– Я ведь на память, я же просто так подобрал…

Капитан Глеб всё равно накричал на большого парня, хоть и понимал полную бесполезность таких сильных эмоций.

– Ты подводишь меня! Выбрось сейчас же их в воду! Если у кого из вас ещё есть гильзы, выкидывайте немедленно?!

…Ещё через пару миль командир ракетного катера разрешил им фотографироваться. Общая задумчивость как-то незаметно пропала, пора было действительно приниматься за своё нелёгкое туристическое дело.

– Туда нельзя.

Худенький матросик раскинул руки, препятствуя Макгуайру. Тот направился было с видеокамерой в корму, к ракетным установкам, но был самым решительным образом остановлен.

В ответ на озадаченный взгляд крутого, холёного англичанина Глеб загадочно ему улыбнулся и пожал плечами.

– Большой брат хорошо хранит свои секреты, приятель. Извини.

Громила Николас первым покинул поле боя.

Ему было плохо, на ласковой летней волне голландца почему-то сильно укачало. Его опекун, толстенький мичман, отвёл страдальца вниз, в кубрик.

– Огурцов ему соленых дай, Сидоров! Скажи на камбузе, что это я приказал!

Командир катера, молодой капитан третьего ранга, изредка отрывался от бинокля, чтобы просто так, без оптики, осмотреть непривычно густонаселённую палубу вверенного ему корабля и затем вновь устремлял взор в пустынный горизонт.

Он ещё раз что-то скомандовал рулевому, турбины, замедляя ход, дружно буркнули в другом, совсем уже не звенящем, режиме.

«Ну вот, и пришла весёлая пора…».

Действительно, внутри широкой циркуляции, описываемой ракетным катером по солнечному морю, как-то незаметно для всех оказалось маленькое грязное судёнышко.

В подпалубных помещениях их военного корабля раздалась звонкая истерика аврала, задышал хриплыми рывками орудийный ревун. Смешно, грозно и коротко – вверх-вниз, из стороны в сторону – зашевелился многодырчатый курносый ствол носовой пушки.

К старому, дряхлому рыболовецкому пароходику они подошли с подветра. Тот остановился не сразу, его экипаж явно пытался избежать справедливого возмездия, но командир-ракетчик покричал минут пять на всё море в мощный мегафон, призывая нарушителей остановиться и сдаться живыми, а его помощник вышел на крыло рубки и дополнительно пальнул в мирное небо из страшного пистолета-ракетницы.

– Браконьеры!

Хмурый и озабоченный командир пояснительно кивнул в сторону задержанных. Капитан Глеб Никитин перевёл. Взъерошенный иностранный коллектив дружно и одинаково защёлкал фото-видеоаппаратурой.

Ржавый МРТК сдался без боя.

Его коротенькая труба последний раз фыркнула прозрачной сажей и покорно угасла. На чёрной дымоходной плоскости браконьерского судна был изображён ужасный символ – красная ладонь с изобилием кровавых пятен и капель вокруг. Название неприятельского плавсредства было старательно замазано чем-то загадочно непроницаемым, а на его палубу, явно с целью показать своё безразличие к нормам общепринятой морали, эти падшие люди вывалили весь хлам из кладовок и трюмов.

Жути и рыбной вони хватало на всех.

Преступившие закон и столпившиеся после этого вдоль бортов маленького рыбачка мореплаватели были крайне неприятны. Половина их держали в руках багры и ржавые крючья, а остальные трое – недружелюбно свистели и размахивали в воздухе короткими цепями.

Вскоре произошёл небольшой обоюдный абордаж.

Корабли плавно, с ловким участием дисциплинированных военных матросов, коснулись бортами. Один из непокорных браконьеров почему-то принял с ракетного катера толстые швартовые концы и закрепил их на палубе своего неухоженного корыта.