Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Шрифт:
Колька жалобно взвизгнул, даже закрыл глаза ладонями и отвернулся.
Хулио перекрестился.
Торжествующий победой профессор швырнул уже ненужную ему чайку за борт.
На чёрном крючке в правой руке Бадди слабо трепыхалась по ветру какая-то прозрачная розовая жилка.
За ту минуту, пока её ещё было видно в волнах за кормой, чайка ни разу не взмахнула раскинутыми в стороны крыльями и не подняла из воды неподвижно опущенную голову.
– Урод!
Со слезами на глазах Николас поднялся и молча стал надвигаться на притихшего профессора.
– Стой! Стой, Николас! Не надо…
Гигант
Встать и преградить ему путь не было никакой возможности. На такой крупной волне шлюпка без управления мгновенно бы перевернулась.
Капитан Глеб просто дёрнул рулём.
Паруса, слабые до этого мгновения, резко наполнились неправильным ветром, громко хлопнул возмущённый невниманием к себе фок, и вся шлюпка широко качнулась, прочертив мачтой по голубому небу.
Большой голландец тоже пошатнулся, крякнул и беспомощно упал вниз, спиной под ноги Крейцеру и Хулио, которые одинаково застыли со шкотами в руках на левом борту.
Профессор спрятался за Мерфи.
– Сядь, я сказал!
Николас наконец-то заметил гнев в глазах капитана Глеба. Катая желваки по обширным скулам, большой голландский человек отвернулся от всех, молча и неудобно устроился сидеть впереди мачты.
Двумя движениями руля Глеб вернул шлюпку на прежний курс.
Солнце опять начало греть глаза.
До конца их неторопливого галса оставалось всего несколько минут, и нужно было думать о том, как произвести необходимый манёвр, не сводя Николаса и Бадди вместе на одном тесном пространстве.
А солнышко тем временем веселилось вовсю.
Мелкие волны, которые изредка подпрыгивали под самым бортом шлюпки, жёлто просвечивались на быстром плеске-взлёте насквозь, потом опять падали в общую тёмную воду и, мгновенно остыв, снова и снова выскакивали из глубины, атакуя прочный деревянный борт.
Остров приблизился настолько, что оттуда стали слышны неурочные крики одинокого петуха. Деревья выросли и закрыли на несколько минут самый светлый кусок летнего неба.
От горизонта, из-под самых шикарных солнечных лучей, тихо звеня дорогим мотором по блестящему пространству залива, к соревнующимся шлюпкам поочерёдно приблизился на приличной скорости симпатичный закрытый катерок.
Ни у «Ромео», ни рядом с бортом «Виски» катерок особо не задерживался и, сразу же после их приблизительного осмотра, направился к шлюпке Глеба.
На палубе стремительного визитёра стояли трое.
– Наверно, нас сейчас будут сильно ругать, что мы их балберу из воды подняли!
Практичный, как и все представители его народности, Кройцер, во избежание серьёзного скандала, очевидно, уже приготовился компенсировать моральный ущерб незнакомым ему рыбакам.
– Ругать – это вряд ли.
Глеб Никитин первым рассмотрел, что люди в катерке были в масках.
Успевший остыть от своего дурного куража Бадди умоляюще посмотрел на Глеба, но не найдя никакого сочувствия, незаметно передвинулся по скамейке ближе к широкой спине Николаса. Он разумно выбирал меньшую боль.
– Ну что, теперь ты понял, что нашкодил?!
Маленький
красный катерок заложил поперёк их курса красивую качественную дугу, подрезая шлюпку «Джин» под самый форштевень.Не уходя ни на градус в сторону от выбранного ветра, Глеб напряжённо наблюдал за странными настойчивыми гостями.
Пять метров, три, один, касание, нет, не коснулись, просто волна…
Один из людей в масках вытащил из большого брезентового мешка какой-то смятый комок и, сильно размахнувшись, швырнул его к ним в шлюпку. Прямо под ноги Глеба.
Кошка с перерезанным горлом. Скорее всего, котёнок…
Рыженький, с серыми полосками. На шерсть котенка, под самой его передней лапой, на грудку был приколот обычной железной булавкой царский орден, вырезанный из какого-то цветного блестящего журнала.
«И про „ваше превосходительство“ ведь запомнил, ублюдок!».
Реванув качественным иностранным мотором, катер со щедрыми незнакомцами незамедлительно и не очень вежливо умчался в сторону берега.
Взглядом Глеб показал Бадди на неожиданный подарок. Тот затрепетал, замотал отрицательно головой, умоляюще обернулся к голландцу. С грустной ухмылкой Николас сам взял мёртвую кошку за хвост и опустил за борт.
…Кое-что, Кройцер, конечно, к этому моменту начал понимать. Видно было, что он немного испугался. Куснул лихорадочно губки Мерфи, насупился итальянец. И даже сильный Николас впервые за всё время общения поглядел на Глеба с жалостью.
А сам он был уже спокоен, потому что принял решение.
«Атака!».
До поворота оставалось немного.
На попутном кормовом ветре, раскрыв по разным бортам действительно похожие на крылья бабочки два тяжёлых паруса, капитан Глеб Никитин решил идти как можно дальше за остров, гораздо длиннее по курсу, чем «Ромео» и «Виски». И в этом был особый, секретный смысл…
Бориска поторопился первым. Его шлюпка, не догнав «Джин» с кормы, резко свернула, легла на левый борт и за несколько минут вырвалась в лидеры, пересекая курс, выбранный Глебом.
Конечно, и такой лихой маневр, и всё ещё кислые физиономии Бадди и Николаса не могли не порадовать экипаж «Ромео». Засуетился чего-то вдруг там, у них на борту, Хиггинс, громко захохотали под кромкой тугого паруса остальные мужики. Свист ветра мешал точно расслышать нервные командные крики Бориски. Очень заметный на корме, совсем рядом со своим молодым рулевым, его помощник Макгуайер тоже расплылся в широкой улыбке.
Видно было, как Джон Хиггинс упрямо добирался до кромки борта, как повернулся спиной к близким соперникам и, сняв военные штаны, мощно нагнулся, выставляя в надводное пространство свои шикарные белоснежные ягодицы. За плечи его заботливо придерживали хохочущий Тиади и молчаливый швед.
Хиггинс азартно похлопал себя по ляжкам, потом вместо зада над бортом появилось его лучезарное, но не очень отличное от предыдущего изображения лицо.
Глеб тоже улыбнулся. Они продолжали отставать. Похожий на «Ромео» маневр совершили и «вискари», так же стремительно обогнав их шлюпку.