Этим летом будет жарко

Давлю коленом на ее бедро, накрываю ладонью влажные возбуждённые губы, надавливаю на них, сминаю, раскрываю и зажимаю между двух пальцев клитор.

Отдаю косяк.

Она со стоном затягивается, сильнее раздвигая ноги. Мне нравится ее открытость и уверенность в себе. Меня заводит то, как она отдается мне, как выгибается ее идеальное тело под моими пальцами.

Наш прощальный секс особенно шикарен. Мы позволяем сегодня себе все, что хотим. Пьем вино, курим траву и трахаемся. С оттяжкой, словно издеваясь друг над другом.

Вера для меня никто. Я не любил ее ни одного дня. Но всегда уважал и ценил все, что у нас происходит.

— Вань, — мое имя звучит из ее пошлого рта вместе со стоном. — Кончи в меня, мальчик. А лучше пару раз, чтобы… Ай, черт! Маленький засранец! — реагирует на три пальца в своем влагалище, тут же сжимая их мышцами. — Тебе же нравится без резинки, мой хороший, — запускает длинные пальцы мне в волосы, тянет голову к себе между ног, требуя, чтобы я приласкал ее языком.

Кусаю за бедро, за мягкие блестящие губки.

— Мстишь? — смеется, запрокинув голову и снова затягиваясь.

— Естественно. Дай сюда, — забираю у нее косяк. — Я ещё слишком трезв для таких разговоров.

— Это легко исправить…

— Мне не нужны дети.

— У тебя их не будет, Кравцов. Этот ребёнок будет только моим.

— Нет, — тяну в себя дым. В голове приятно шумит.

Тушу в пепельнице остатки косяка, давлю языком на её клитор. Зажав его зубами, постукиваю по нему кончиком языка, и она красиво кончает. Громко, эффектно, содрогаясь всем телом.

Встаю, ищу в темноте свою одежду.

— Вань, ты куда? — поднимается на локтях. Растрёпанные волосы красиво падают на подушку.

Молчу.

— Кравцов, стой, — сползает с кровати, ловит меня за пояс, прижимается голой грудью к спине и сжимает ладонью член, двигает рукой, обнажая блестящую головку. — Забудь. Не уходи только. Ты всю ночь мне обещал. У нас еще травка, алкоголь и презервативы. Мой мальчик, — мастурбирует мой член. Он уже готов сдаться в плен этой женщине. — Ванька, я знаю, что ты принципиальный. Я умею слышать.

— Тебе придётся постараться, чтобы вернуть мне прежнее настроение.

— Чего ты хочешь? — целует меня в спину, трется об нее сосками.

— Пока не знаю. Давай выпьем и больше ни слова про мужа, — разворачиваюсь, хватаю ее пальцами за щеки и впиваюсь в губы.

— Ревнивый, — сладко стонет она.

— Даже не думал, — морщусь.

Подхватив ее за талию, кидаю на кровать и наливаю два полных бокала самого дорого красного вина, что мне удалось найти в ближайшем магазине по дороге сюда…

Сейчас…

Мы много пили тогда и раскурили еще один косяк на двоих. Это была реально ночь без тормозов, но чтобы избежать ее пьяной попытки залететь, я забил на собственный комфорт и использовал презервативы… вроде.

Черт!

Виски начинает сдавливать от резкой головной боли. Да нет, точно использовал. Не мог я так подставиться, но решать эту проблему надо быстро в любом случае.

Поцеловав свою сопящую женщину, решаю выйти проветриться. Спать все равно не получается. Эмоции дико штормит. Эта ситуация очень сильно выбивает из колеи.

Одеваюсь и сваливаю из квартиры под удивленным взглядом Кристины. В ближайшем магазине беру бутылку рома, там же открываю и делаю пару обжигающих глоток. Я, черт возьми, тоже ни хера не железный. У меня тоже есть точка кипения, и чтобы ее погасить, я делаю еще глоток и выхожу на улицу.

Долбанная жара не дает нормально дышать. Она даже ночью липнет к коже и сейчас добавляет мне раздражения. Почему все так сложно? Нахрена я в это влез? Я же не хотел. Не хотел отношений именно из-за того, что в них очень много заморочек, а у меня есть другие. Мои тараканы требуют карьерного роста, максимальной независимости от отца в будущем и умение грамотно принять его пост, когда он решит уйти, а до этого не так уж и далеко. Отец не может все время работать. Он тянет огромный бизнес сейчас потому, что некому передать руль. У меня пока нет ни опыта, ни образования. У единственного зятя есть опыт и знания, но в своей сфере. Филипп полностью в бизнесе своего отца. Девчонки… На то они и девчонки. Все давно знают, что место отца в клинике займу я. И мне надо учиться, работать и да… я же зашибись отрывался в свободное время, хорошо скрывая свои загулы от семьи.

Но все пошло не так. Совершенно все! Мой новый приоритет — это Женя. Она просто взяла, ворвалась в мою жизнь и запустила такие химические процессы в моем организме, что крыша не выдержала, а тараканы в моей голове упали на спинку и задрыгали лапками тоже пребывая в шоке. Меня наглухо вышибают ее слезы. Я не умею успокаивать женщин. У меня просто не было в этом необходимости! И вместо того, чтобы учиться управлять бизнесом, пока не начался новый учебный курс в меде, я учусь быть для нее мужчиной, отцом для ее дочери и чертовым психологом.

Тут еще эта Вера… Пиздец как она не вовремя нарисовалась со своей беременностью! А я не могу. Блядь, да я не могу контролировать повально все!

Даже пойти не к кому. Странное ощущение. Есть семья, есть любимая женщина, а пойти и вылить это все некому. Отец поймет, но начнет давить на то, что он прав и я поспешил. А я дышать без нее не могу, мне что делать в этом случае? Отпустить и лишить себя кислорода? Стать безжизненной машиной, которая только и делает, что учится и работает, а потом трахается со случайными телками без чувств на чистой физике? Мне не нравится такая перспектива.

Сегодня Женька сказала, что боится меня потерять. Я очень ждал чего-то такого. Мне было важно знать, что я действительно нужен. Слышать это от нее. Не ради секса, не ради поддержки во время развода, не ради каких-то амбиций. А ради меня самого. Мне пиздец как хочется быть нужным ей. Я горы сверну, если буду ощущать это чаще.

И сделав еще несколько глотков я понимаю, что готов сказать Вере спасибо за ее выходку. Она пробила эту чертову броню, в которую закрылась моя Женька. И в очередной раз захотелось раскроить ебало Васе за то, что он сделал из моей женщины комок неуверенность в себе и натянутых нервов.

Я уже пьяный. Чувствую, как меня иногда чуть уводит в сторону и уличные фонари двоятся и плывут перед глазами. Сделав еще пару глотков крепкого алкоголя, разворачиваюсь и плетусь обратно к дому. Во дворе сажусь на скамейку и обещаю себе, что все вывезу. Обязательно. Ради нее.

Бросаю недопитую бутылку возле скамейки и спотыкаясь иду к лифту. Нажрался… Сжатую внутри меня пружину вроде немного отпустило. Я пока буду держаться за Женькины слова: «Я боюсь тебя потерять». Они важнее признания в любви. Я сейчас понял, что у меня есть эта чертова потребность быть кому-то нужным. Всегда был должен, обязан. И долгов на мне висит больше, чем чего-либо другого. Море ответственности, любовь семьи, которая тоже ждет правильных поступков. А я не хочу их. Хочу, чтобы любили иначе, хочу, чтобы во мне была потребность у человека такая же, как у меня в нем.