Это было в Коканде

– Оставьте его!
– заявили старики.
– А мы пока подумаем... Такое дело сразу не делается.

– Думайте! Понятно. Да только скорее!
– сказал Юсуп.

Старики ушли в мечеть совещаться. Молодежь осталась на дворе.

Хитрый чайханщик вынес из своего заведения блюдо с едой и так умильно посмотрел на Юсупа, что басмачи рассмеялись.

– Он в Красной Армии служил, - сказал Алимат, подталкивая чайханщика локтем.
– Ну, сознавайся, Исмаил!

– Служил. Полтора года.
– Исмаил еще раз поклонился Юсупу.
– Коканд хороший город. А здесь плохо, - сказал он, приглашая Юсупа отведать баранины.

Юсуп сел. Возле него уселись на корточках молодые джигиты.

– Ты к нам из Коканда?
– спросил Юсупа Исмаил.

– Нет, из Москвы, - сказал Юсуп.

Он показал на Алимата, и Алимат поклялся, что месяц тому назад э т о т ч е л о в е к приехал из Москвы.

Джигиты были поражены такой честью. Двое из них быстро вскочили и убежали, чтобы поделиться со стариками важной новостью.

Горячее солнце выкатилось из-за гор и принялось немилосердно жечь землю. На крышах кишлака появились жены басмачей, раскладывая и развешивая тряпье для просушки. Полуголые ребята бегали с крыши на крышу и швырялись камнями. От земли пошел пар. К ручью гуськом потянулись женщины за водой. Мужья ругали их, когда они останавливались. Жены тоже отвечали им бранью.

– Ты, наверно, из джадидов?
– презрительно обратился к Юсупу один басмач.

– Я проданный. Конюхом работал у Мамедова, - сказал Юсуп, рассмеявшись.

– Да у джадида духу не хватило бы сюда прийти! Они ученые, городские, - засмеялись басмачи.
– А ты джигит!

– А кого мне бояться? Вас? А что я вам сделал плохого? Ничего. Наоборот, я вам лучше хочу сделать.

– А как же ты попал в Москву?

– Ну, как... Поехал. Конечно, из такой трущобы, куда вы засели, никуда не попадешь и ничего в жизни не увидишь.

– Это верно.

– Ведь здесь сгниешь! А жизнь у нас одна. Чего ради вы так живете? Не понимаю.

– Живем - и все, - ответили ему басмачи.

Незаметно молодые джигиты втянулись в беседу с Юсупом. Он им пришелся по душе своей простотой. Начали они говорить о боях, случившихся за эти годы, а потом перешли на другое. Многие из них жаловались, что им действительно надоело уже драться. Они же рассказали Юсупу о том, что Насыров уехал пировать в ставку.

Алимат забыл все утренние неприятности. Он важно сидел в чайхане, ел баранину и пил чай.

– Только я мог провести тебя в эту берлогу, - похвастался он. Смотри, я тебе говорил! Какие люди!

На подносе лежали ядрышки урюка. Алимат грыз их и чувствовал себя героем. Возле него толкались товарищи, шепотом рассказывая друг другу о приключениях тощего Алимата. Впрочем, сейчас Алимат даже не выглядел тощим. Ни страха, ни скорби, ни отчаяния не чувствовалось в нем. Он принадлежал к числу людей, легко и быстро все забывающих. Сейчас он храбрился, задирал голову, надувал щеки и весело кричал чайханщику:

– Исмаил, позови сюда муллу! Пусть он заберется на минарет и прокричит мне сверху: "А-а-иль-лаа... Ре-сюль-ла-а..."

Алимат очень верно передразнил муллу.

Услыхав голос Алимата, из мечети вышел широкоплечий и круглый мулла. Запахнув халат, он издали внимательно поглядел на Юсупа.

– Повесить надо тебя!
– крикнул он Юсупу.

– Ах, какой ты нерасчетливый!
– сказал Юсуп.
– Ведь живой-то я дороже, чем мертвый.

Джигиты захохотали.

Вслед за муллой вышли старики. Они объявили Юсупу, что так как начальства нет, они не знают, как им поступить.

– Вот приедет Насыров... тогда решим. Ты останешься или уедешь? спросили они его.

– Останусь, конечно, - весело сказал Юсуп.
– Ведь Насыров - мой приятель. Я вместе с ним воевал. Мы кокандцы!

Ответ удовлетворил стариков. Вопрос был задан ими неспроста: они хотели испытать Юсупа. Если бы Юсуп заявил им, что он уезжает, его бы схватили, связали и бросили в яму. Сейчас же они ходили возле Юсупа, как барышники около дорогой лошади.

Чайханщик вытащил все имевшиеся у него постельные принадлежности и принялся их выколачивать палкой. Он уже готовился встречать красноармейский отряд, зная, что понадобятся и кошмы и одеяла.

Юсуп почувствовал, что теперь ему необходимо больше, чем раньше, выказать полное спокойствие и полную уверенность в своей безопасности. Он держался как гость. Он достал деньги и кинул их Исмаилу.

– Угощай всех!
– сказал Юсуп.
– Будем пировать!

10

Выйдя из Старой Бухары в ночь на 31 августа 1920 года вместе с караваном и конным отрядом эмира, Джемс не пошел ни на юг, ни на юго-запад. Он вообще решил не приближаться к границе Наоборот, он удалялся от нее в глубь страны.

Исчезновение эмира было рассчитано им умно и толково. Джемс знал, что бежать в Афганистан при данных условиях можно только в трех пунктах, то есть там, где на Аму-Дарье имеются переправы: через Старый Чарджуй, Нарызым и Бурдалык. Он подозревал, что эти пункты будут захвачены красной конницей и бухарскими партизанскими отрядами.

Действительно, они поджидали там эмира и членов правительства, намереваясь затянуть их в мешок. В этих же целях красным войскам было поручено захватить город Каракуль и станцию Якка-Тут.

Джемс решил остаться в Бухаре. Покинув столицу, он двинулся в противоположную сторону - вывел отряд эмира на север, где его не искали. Утром 2 сентября, проскочив через Гыш-Дуван, Ваганзи и Багаудин, Джемс скрылся. Затем, когда преследование стихло, он спустился в Восточную Бухару, сначала в Байсун, потом в Дюшамбе. Здесь были организованы им гнезда мятежников.

Только в 1921 году угроза, созданная Гиссарской военной экспедицией, заставила эмира и его приверженцев бежать из пределов Бухарской республики. Джемс вместе с отрядом эмира перебрался через границу и, оставив эмира в Афганистане, отправился в Индию. Он был принят там некоторыми английскими чиновниками очень милостиво, щедро награжден теми из коммерсантов, в руки которых перешли бухарские караваны, и, таким образом увеличив свой "жизненный счет", отправился отдыхать. Три с половиной года он прожил на континенте, в Париже, почти не бывая в Лондоне, однажды съездил вместе с женой к тестю в Нью-Йорк, потом снова его направили в Среднюю Азию.

Снова был проделан тот же самый путь, и в марте Джемс достиг ставки Иргаша - это был один из пунктов горной Бухары.

Проводники-горцы, содействовавшие переходу Джемса, были опытными и бывалыми людьми. Они все знали в жизни и привыкли ко всему. Они не боялись ни снежных бурь, ни смерти в перестрелке.

Они сами отличались храбростью и этого же требовали от других. Они никогда не отчаивались и спокойствие считали необходимым качеством человека. Но все-таки им был знаком страх, и, как настоящие смельчаки, они не стыдились его.