Это было жаркое, жаркое лето

— Не в том дело. — Игорь как будто все не решался что-то произнести. — Ты же сама прекрасно знаешь, что нравишься мне с тех самых пор, как мы с тобой познакомились и это, — он кивнул на ее лицо, — не играет для меня ровным счетом никакого значения. Ведь все это временно, через недельку ты опять станешь такой же красавицей, какой была всегда. — При его словах Таня не смогла сдержать улыбки, но все еще не понимала, куда он клонит. — В общем, я насчет оплаты… — Ее собеседник немножко замялся.

— Ах, так вот что это за взгляды! — Она рассмеялась. — И только-то? Но я же тебе ясно сказала, что нужную сумму ты назовешь сам, а я не поскуплюсь и торговаться не собираюсь.

Ну, в пределах разумного, конечно, — осмотрительно добавила молодая женщина. — К примеру, поездку на те же Канары ты за мой счет вряд ли сможешь себе устроить. Так что, смело называй свою цену, не стесняйся, — приободрила она все еще мявшегося Игоря.

— Я… ты понимаешь, мне не нужны деньги… — и посмотрев удивленной женщине в глаза, собравшись, наконец, с духом, Игорь решительно выпалил:

— Мне нужна ты сама!

— Я… я правильно тебя поняла? — Таня с удивлением посмотрела на вновь смутившегося от своего откровения мужчину. — Ты хочешь сказать, что…

— Да! Я хочу тебя! — снова набравшись храбрости рубанул он. — Так, и только так! Иначе… — Он дернулся в сторону комнаты. — Я останавливаю запись!

— Стой! Да стой же ты, дурачок! — вскочив, перехватила его на полпути Таня. — Погоди, ведь я же тебе еще ничего не ответила. Я ведь не сказала, что я… я согласна. Да, я согласна, шантажист ты мой милый. Пользуешься моим девичьим безвыходным положением… — Женщина привстала на цыпочки, обвила руками шею мгновенно сомлевшего от счастья Игоря и нежно прикоснулась разбитыми губами к мужским, напрягшимся в ожидании. — Милый…

Через минуту она, захлебываясь от наплыва чувств, шептала растерянному, не верящему в происходящее Игорю:

— Что ж ты раньше-то молчал, дурачок? Ты мне тоже давно нравишься, но кто, в конце концов, должен делать первый шаг?

Неужели слабая женщина? — И опять, преодолевая боль в разбитых губах, нежно его поцеловала. — Ведь сколько времени потеряно, скольких ошибок мне можно было избежать, если б ты не был у меня таким робким.

— Ничего, мы с тобой еще все наверстаем, — улыбался так неожиданно обретший свое счастье мужчина и вдруг, вспомнив, закричал:

— Танюшка, мы с тобой оба сошли с ума! Ведь сама говорила, что тебе надо быстрей, что это очень важно… — Он бросился в комнату. Татьяна тут же помчалась вслед за ним.

— Все, — констатировал Игорь, посмотрев на пустой экран и сверившись с часами. — Было записано примерно до половины.

Ну, плюс-минус… — Он поспешно вынул четыре кассеты и протянул их Тане:

— Быстро, милая. Может, мне поехать с тобой?

— Он выпятил грудь. — Теперь я буду тебя защищать. Отныне это мое неотъемлемое право и почетная обязанность, как… как твоего… — Он еще не решался произнести слово, обозначающее его новое положение по отношению к девушке, которую считал самой красивой и желанной на свете. А вдруг ему все приснилось и она сейчас над ним лишь посмеется?

— Сиди уж, защитник, — с улыбкой остановила его Таня. — К сожалению, именно в этом моем деле тебе помочь не удастся.

— Вспомнив о грозящей ей опасности, девушка заторопилась. — Все Игорек, жди, я сама тебе позвоню. Привет!

— А телефон? — закричал тот, выскочив вслед за ней на лестничную клетку. — Ведь ты не знаешь моего телефона!

Таня, вместо ответа, даже не оборачиваясь, только отмахнулась от него рукой — не объяснять же было этому несмышленышу, что она уже давно знала его телефон, но у нее просто не хватало смелости ему позвонить. А еще у нее была девичья гордость, мешавшая это осуществить — неужели, действительно, это ей надо было делать первый шаг к сближению? «А интересно, можно ли такой как я еще рассуждать о какой-то девичьей гордости после всего того, что я позволяла проделывать с собой Мышастому? — задала она себе вопрос. — После всех этих игр с авторучками и подобного?.. Потом, сейчас некогда! — тут же оборвала себя молодая женщина, уходя от скользкой и неприятной для себя темы. — Надо спешить, время поджимает — а это уже опасно. — И уже мчась назад, опять вспомнила:

— Нет, но какой же он все-таки подонок… Что он с той девчонкой сотворил… — А через секунду, неожиданно:

— А если бы Игорь увидел ту, «мою» кассету? Захотел бы он после такого со мной встречаться?» — Ее мгновенно бросило в жар…

В тот день все закончилось весьма для нее благополучно.

Вернувшись в офис, Таня никого не застала — ни сам Мышастый, ни какой-либо гонец от него не появлялся. Также повезло, что в тот день отсутствовал его зам, Валентин Самойлов — тот был в отъезде, а будь он на месте, нечего было и думать провернуть такую операцию. Но с другой стороны, при нем Альбина не натворила бы всего того, что произошло, включая и Танины ушибы. И о видеокассетах она бы ничего не узнала и продолжала бы жить спокойно. К лучшему все оказалось или к худшему — как сейчас можно было определить? И только теперь Татьяна наконец вспомнила, что ей давно было необходимо сделать, как секретарше Мышастого — она позвонила шефу на мобильник и доложила о трагедии, произошедшей с Альбиной Георгиевной. Тот лишь крепко выругался и тут же дал отбой.

К его возвращению Таня уже придумала довольно складную, как ей казалось, полуправдивую версию о том, что здесь произошло, не упоминая о таком факте, что его жена обнаружила злополучную кассету. По ее словам, Альбину Георгиевну просто хватила кондрашка от переизбытка эмоций, связанных с анонимным посланием — этот измятый в боях листок лежал сейчас на столе патрона в качестве вещдока, а кассеты она уже давно аккуратно вернула на свои места.

Так что, все прошло относительно для нее гладко — вернувшийся патрон грузно, с одышкой ходил по офису, непрерывно матерился, с любопытством разглядывал изменившееся Танино лицо и порой кричал. Кричал на «этих идиотских похитителей», которые «совсем оборзели»; кричал на идиотку Альбину, которая начала «заниматься херней» и в итоге сама же от этого и пострадала; на идиота Бодрова — только здесь уже Таня так и не поняла до конца, чем тот не угодил ее шефу; кричал и на других идиотов, что окружают его уже давно — сначала по отдельности, а затем и на всех скопом… Единственным спокойным и как бы между прочим заданным вопросом был — не входила ли случайно жена в комнату отдыха во время его отсутствия.

Тане вроде бы удалось, как она, по крайней мере на то надеялась, вполне правдоподобно изобразить отрицание этого факта, тем более, что по ее теперешнему новому лицу все равно ничего конкретного определить было нельзя, и шеф вроде бы успокоился…

Нет, ну это надо же, — размышлял Мышастый, в остервенении расхаживая по своему кабинету, — сколько всякого дерьма свалилось на мою голову. А что самое неприятное — свалилось одновременно, разом. Во-первых — эта дурацкая история с дочерью. Деньги будут у него уже завтра, насчет этого он договорился, но как состоится этот дурацкий обмен и вообще, что будет дальше, тут даже гадать невозможно, до того все было непредсказуемо. Потом еще эта идиотка Альбина… Ну за каким хером, спрашивается, ее вообще понесло к нему в офис? Чтобы здесь грохнуться то ли с инфарктом, то ли с инсультом? Кстати, надо будет все-таки съездить к ней в больницу, поинтересоваться — как-никак она его жена; а Татьяне дать указание, чтобы созвонилась пока с врачами, разузнала подробности. А эта мудацкая записка?

Он с раздражением повертел ее в руках, затем решительно смял и швырнул в мусорное ведро. Ну кому, ну какой, спрашивается, суке понадобилось такое вот вытворять? Небось, какой-нибудь Альбининой недоброжелательнице, кому ж еще. С ее-то вздорным характером таковых наверняка скопилось изрядное количество. Вся эта галиматья была явно сляпана наспех, кое-как, лишь для того, чтобы ее подразнить. Ни даже имени любовницы, никаких подробностей, а так, стрела, запущенная наугад — дескать, какой же начальник не спит со своей секретаршей? А про беременность и развод… Да это же вообще просто курам на смех! Будто он собирается жениться на этой смазливой подстилке! Да таких проституток в городе пруд пруди! Однако, необходимо было признать, что этому безвестному выдумщику повезло и цели он своей достиг — стрела попала в точно. И даже наверняка произвела при этом гораздо больше разрушений, чем тот надеялся — может, Альбина лежала сейчас при смерти.

Еще его тревожили внезапно ухудшившиеся отношения с Бодровым — это уже не шутка. Началось все со звонка последнего, когда тот, будучи в весьма взвинченном состоянии, начал нести всякую ахинею. В частности, поинтересовался, не его ли это, Мышастого работа — ограбление Бодровского магазина модной одежды? Видимо, этот мудак пустился в очередной запой, с ним это бывало, а что самое неприятное, за последнее время все чаще и чаще. По пьянке же он становился совершенно неуправляемым и самым настоящим мудаком — иного слова и не подобрать. Мышастый немножко вспылил и распрощались они без особой теплоты в голосе. А сейчас и он сам позвонил Бодрову по поводу своей дочери, тем более, что повод этот был значительно серьезнее, чем какой-то долбаный Бодровский магазин. И то ли Лысый еще не отошел после прежнего их разговора, затаив обиду, то ли опять был пьян либо с бодуна, но факт остается фактом — он просто послал его, Мышастого, на хер! И ладно бы еще просто послал, черт бы с ним, мало ли чего не бывает между двумя взрослыми мужчинами — так нет же, тот еще и заявил, что его дочь, молодая проститутка, которую отгуляло уже полгорода, а вторая половина просто поленилась это сделать, вообще на хрен никому не нужна, и пусть он вместе со своей дочуркой-прошмандовкой катится… Пришлось просто повесить трубку. Он был тогда в самой настоящей ярости — такое уже чересчур!