Это даже не умрёшь

Дождь, по утверждению Аftonbladet, заливал в тот вечер всю южную половину Швеции. Однако если в Вэстэросе он сдержанно моросил, то в Карлстаде хлестал со всех сторон, порывисто и обстоятельно. Закрываясь чемоданом, Олег поскакал по привокзальной зебре, потом направо, потом дальше вглубь города – по струящимся тротуарам, мимо голых деревьев и редких прохожих, вплотную вдоль стен и сияющих витрин закрытых магазинов, хотя особого смысла жаться к стенам не было. На втором повороте он вполголоса обматерил себя за оставленный дома зонтик, но на самом деле особо не злился ни на свою забывчивость, ни на дождь, ни на устройство мира в целом: от мокрого холода голова посвежела, а дома ждал не только зонтик, но прежде всего горячий душ и постель напротив телевизора.

Подозревать, что долговязый мужчина в чёрной кожаной кепке идёт за ним по пятам, Олег начал после церкви. Точнее – после того, как наискось перебежал маленькую, усаженную кустами площадь перед зданиями двух школ, которые эту церковь загораживали. Мужчина держался метрах в пятнадцати-двадцати и пересёк площадь по той же траектории, шаг в шаг, даже не пытаясь быть незаметней. Олег зашагал ещё быстрее – мужчина подстроился под него; Олег сделал лишний крюк над подходе к каналу – мужчина повторил этот крюк; на берегу канала Олег резко свернул налево, в сторону пешеходного мостика, – мужчина свернул за ним, в том же самом месте.

На другом берегу канала, в пяти шагах от мостика, нервы Олега лопнули. Он прижал чемодан к груди и понёсся в сторону своего дома, до которого оставалось не больше трёхсот метров. Ему хватило силы воли, чтобы не завопить о помощи сразу же, но как только сзади раздалось отчётливое русское «Стой! Стой, Олег!», его самообладание развалилось окончательно, и он заорал во всю глотку – заорал первобытное, универсальное «ААААААА!!!», с подвизгиванием и клёкотом, и продолжал орать, пока, прямо на подступах к своему подъезду, не задел ногой стойку для велосипедов и не растянулся на мокром газоне.

Дождь забарабанил по его спине.

Хлюпающие шаги приблизились прежде, чем он успел подняться. Они умолкли прямо у его ног; осталось только громкое дыхание – пересыпанное кашлем и ещё более надорванное, чем его собственное.

– Куда ж ты бежишь... мать твою перемать... не угнаться за тобой...

Олег приподнялся на локте и повернул голову.

– Узнаёшь... узнаёшь меня? – преследователь содрал с головы кепку, вытер ею лицо и попытался разогнуться.

– Жук, – просипел Олег. – Роман Романыч... откуда ты-то... ты-то на хера за мной...

–

За тобой... Нужен ты мне тыщу лет... – Жук наконец прокашлялся и сплюнул в лужу. – Тетрадку давай.

Возвращение

– Ты ел уже?

– Голубцы разогрел вчерашние.

–

... На вот, я взяла тебе.

Послесловие

Кирилл – это я.

В этом состоит вторая причина.