Это их война
Шрифт:
Я про себя пожелала ему удачи и отправилась прямиком в центральную больницу. Зайдя в палату, я подошла к тете ближе и, оглядев ее, села рядом. Тетя Ира и правда выглядела подавленной, а чёрные круги под глазами сказали о том, что женщина недавно плакала. Мне безумно захотелось обнять ее, но я сдержалась, зная, что она не привыкла к таким нежностям.
— Теть Ир, почему вы не позвонили мне? — Этот вопрос мучил меня на протяжение всей дороги сюда. Хотя я прекрасно знала ответ, где-то глубоко в душе хотела услышать другое.
— Эль, девочка моя, к чему тебе мои проблемы? — Нет. Мое чутье меня не подвело.
— Ну, нельзя же так. Вы же знаете, что не чужой мне человек… — Тяжело было говорить о своих чувствах. Но сейчас, видя ее в таком состоянии,
— Что он тебе сказал? — Порой меня поражала сдержанность тети. Она всегда все держала под контролем, даже те чувства, которые у обычных людей сносили крышу. Очень редко срывалась на ком-то, будто имея за плечами бездонную чашу терпения. Вот и сейчас, не смотря на перенесенный инфаркт, она не изменила своей привычки и продолжала говорить спокойно, уравновешенно.
— Сказал, что вам нужна срочная операция… Иначе… — Все. Это был предел. Пытаясь спрятать непрошеные слезы, я уткнулась носом в тетины колени и тихо заплакала. Тетя не попыталась меня успокоить, но ее ладонь, поглаживающая мою макушку, сказала о большем, чем любые слова.
Я не знаю, сколько мы так просидели. Но успела за то время отругать ее, что промолчала, не позвонила, не рассказала обо все сама. Успели вспомнить с ней отца, поговорить о маме и обо всем на свете. А также за время, проведенное рядом с ней, я поняла, что сделаю все, чтобы помочь ей. Потому что просто не перенесу потерю еще одного близкого для меня человека.
***
— Нет, Паш, не поговорила. Просто не доехала до нее сегодня, а телефон она снова не взяла. — Я оторвалась от груди супруга и развернулась к нему лицом, чтобы видеть его глаза, которые были для меня, как открытая книга. — Паш, мне надо кое-что тебе рассказать.
Павел тоже развернулся лицом ко мне и, приподняв одну бровь, осторожно ответил:
— Что-то случилось?..
— Нет… То есть да. — Спохватилась я. И, прикусив нижнюю губу, продолжила. — Мне сегодня звонил Антон, сын тети Иры. Помнишь, я тебе о ней рассказывала, — Павел кивнул, — в общем, он сказал, что тетя попала в больницу с сердечным приступом, и просил занять денег на операцию. Я, конечно, понимаю, что слишком многого прошу, но…
Паша не дал договорить. Прижав к своим губам палец, он медленно покачал головой:
— Лин, милая, не начинай. Мы теперь одна семья. Твои проблемы — это моя забота. Я не хочу видеть, как грустит моя жена, поэтому правильно делаешь, что все рассказываешь. Говори, сколько нужно, завтра выпишу чек.
— Много, Паш. — Сказала правду и замолчала. Для меня, вернее для моей прежней жизни, и пятнадцать тысяч было много. А сейчас речь шла о сумме, которая в разы была больше этой.
— Прекращай, Лин. Завтра же открою счет на твое имя, чтобы впредь у нас не возникало таких разговоров. Я не хочу, чтобы моя жена в чем-то себе отказывала или нуждалась. Все деньги на карточке будут твоими, сама распорядишься, куда их потратить. А сейчас иди ко мне. — Паша притянул меня за руку к себе и крепко обнял. — Мы — одна семья, милая. Все мое — теперь твое. Надеюсь, я ясно разъяснился.
Я кивнула. Яснее не бывает. И снова обвила мужа руками.
— Тетя Ира много для меня сделала, я не могу ее бросить…
— Не оправдывайся, любимая. Я все понимаю.
— Спасибо…
И, уткнувшись носом в его грудь, почему-то вспомнила о Диме. Если бы он узнал, что Павел помогает моим бедным родственникам, пришел бы в бешенство. Где он сейчас был? Я не знала. Но, вспоминая печальный взгляд Марины Андреевны, начинала переживать, все ли с ним в порядке. Ведь никогда прежде, по словам женщины, он не игнорировал ее звонки. Неужели, все из-за нашей утренней ссоры?
В течение дня, замотавшись, я на время выкинула ее из головы. А сейчас, укутавшись объятиями Павла, я почему-то вспомнила о нем. Руки до сих пор ныли от его стальных прикосновений.
А в ушах продолжал звенеть леденящий душу голос. Его непроницаемый взгляд выворачивал душу наизнанку. А в воздухе, кажется, до сих пор витал запах свежего кофе. Но то, что я почувствовала, когда он склонился к моему уху, вообще не входило ни в какие ворота. Как я могла такое допустить? Почему не оттолкнула сразу? Что, черт возьми, в тот момент произошло? Я поежилась. И, вцепившись в Павла еще сильнее, постаралась подумать о чем угодно, только бы выкинуть из головы его…Глава 8
Дмитрий
Я не спал. Облокотившись на локоть, смотрел на спящую Ритку. Белокурые локоны разбросаны по подушке, длинные ресницы чуть дрожат во сне. Тонкий нос вздернут, а пухлые от природы губы приоткрыты, будто ждут поцелуя. Полностью обнаженное тело чуть прикрыто простыней. Вызывающе красивая. Сексуальная. Яркая. Именно такая, какие мне всегда нравились. Податливая кукла в моих руках. Без единой извилины в голове. Но умеющая доставить по истине настоящие удовольствие в постели, а большего от таких, как она, и не требовалось. Именно поэтому я здесь. Мне требовалась разрядка, вот только я просчитался. За те несколько раз, когда имел ее податливое тело, расслабиться так и не удалось. Секс был диким. Безумным. Но, когда дело доходило до разрядки, перед глазами, как вспышка, возникали зеленые бездны, смотрящие на меня с укором и, застывшими в них, слезами. Я всеми силами пытался избавиться от этого наваждения, но оно не отпускало. Заставляя меня еще больнее сжимать Риткино тело, оставляя на нем синие отметины. Я заскрипел зубами. Сука. Как же я ненавидел эту зеленоглазую бестию. Ненавидел…
Я встал с кровати и пошел на кухню. Я не знал, что мне делать. Эта стерва изменяла отцу, наставляла ему рога. А я вместо того, чтобы все ему рассказать, приехал сюда. Просто сбежал. Будто чего-то испугавшись. Вот только чего, не знал сам.
Я налил себе виски и, подойдя к окну, закурил. На дворе была ночь. Город спал. Часы показывали четверть третьего часа. В голове вдруг мелькнула мысль, что ночь — это время любви. Время, когда влюбленные пары дарят друг другу себя. А они же муж и жена… Дьявол. Выругавшись, я залпом осушил бокал и, прислонившись к стене, пропустил через себя обжигающий дым сигарет. Не было сил думать. Хотелось напиться в хлам. Забыться. Чтобы не думать о ней. Не вспоминать изумрудные омуты…
— Коть, ты чего не спишь? — сонный голос Ритки заставил меня вздрогнуть. Но я не обернулся. Девушка подошла ближе и, обвив меня руками, прислонилась губами к плечу. — Пойдем спать, милый.
Ее твердые соски, соприкоснувшись с моей спиной, заставили плоть восстать с новой слой. Вот только желания больше не было. Разум и тело будто заговорили на разных языках. Прежде такого не было. И это, не то, чтобы меня испугало, нет. Просто стало как-то не по себе. Никогда не думал, что смогу отказаться от секса. Но сейчас мне действительно ничего не хотелось. Не смотря на набухшую твердость в моих штанах, я равнодушно убрал Риткины руки с живота и, подойдя к бару, хлюпнул в бокал еще. А потом, одарив девушку снисходительным взглядом, прикрыл глаза и сделал пару глотков, наслаждаясь приятной горечью во рту. Ритка снова подошла ближе и, коснувшись губами моей груди, сказала.
— Так ты идешь?
Я дернулся и отшатнулся от нее, как от прокаженной. Но вовремя опомнившись, ответил.
— Иди, Элин, я скоро приду!
— Элина? — осипшим голосом переспросила Ритка, резко отлетая в сторону. Я пригвоздил ее взглядом к полу и только, когда увидел пускающий стрелы взор взбешенных глаз, понял, что натворил. Сжав в руках бокал, я стиснул зубы и процедил:
— Не важно. Иди спать.
А потом, схватив с комода связку ключей, вылетел из квартиры и, не дожидаясь лифта, пустился вниз по лестнице. Туда, где меня ждал свежий воздух, приводящий мысли в порядок.