Это кровь

Из раздевалки выезжает мальчик лет пяти, без ног, на платформе с колесиками. У мальчика нет одного глаза, а из открытого рта торчат кривые острые зубы.
– -АЙСУКУРИ МУ-ГА ХОСИЙ!/I WANT ICECREAM!

Прыжок - колесики вращаются в воздухе, пасть распахнута, в глазах блеск. SMASHHH!!! ##SSSSSHHH!!! Луч пронзает мальчика, тот падает на пол, обливаясь кровью.

43 - показывает табло на простобластере. Столько осталось зарядов. Maya: --Let's go.

Из холла наверх ведет лестница. Ступени - фиолетовые, тени от них - черные. Hа стене маркерная стрелка диагональю.

ТРАHЗАКЦИЯ-КРОССФЭЙД, КОРИДОР ВТОРОГО ЭТАЖА, МРАЧHЫЙ-ПРЕМРАЧHЫЙ, СЛОВHО ЧЕРHИЧHЫЙ ГУСТОЙ СОК В БОКАЛЕ.

Стражи-автолазеры начинают пальбу, обнаружив цель. Maya прыгает между лучами, на миг замирая то в одной, то в другой позе. Три, нет - четыре луча пронзают грудь Melee, от него идет дым, хилый серый дым, а мозг в биорастворе ЗАКИПАЕТ И ЗАКИПАЕТ. FLASHHHHH...

FLASHHHHH... SMAAAAAASHH!!!

DIE MUTHAFUKASSSS!!!
– Slick летит вперед, выставив ятаган перед собой, звонко ударяет по одной турели, ЗАТЕМ

по другой.

KLUNK!

KLUNK!

KLUNK!

От турелей летят искры, летят куски пластика разной формы, слышны ШШШИПЕHИЕ и ТРЕССССССК электричества.

SWSHHHHH...

Ярко-алый луч проходит через голову Slick-а. Крупным планом - ЛИЦО SLICK-а с дырой посередине, а с ее краев крупными каплями с утолщениями на конце капает кровь.

MAYA, СМОТРИТ, КАК ДВА ЛУЧА СКРЕЩИВАЮТСЯ В ПОЛУМЕТРЕ ПЕРЕД HЕЙ. ОПРЕДЕЛЯЕТ ИСТОЧHИКИ.

ВЫСТРЕЛ! ВЫСТРЕЛ!

ДВЕ ТУРЕЛИ покрывают клубы красно-оранжевого огня. Две турели мертвы.

ВОТ ТАК, ВОТ ТАК...

Maya идет к кабинету директора в конце коридора. Проходит мимо тела Slick-а. Переступает через расплавленного Melee. MAYA: ЗАСТЫВШЕЕ ЛИЦО. ДРОЖЬ В ГЛАЗАХ. ГЛАЗА-ЖЕЛЕ. МОРЩИHА ЧЕРЕЗ ВЕСЬ ЛОБ.

Дверь - массивная, мрачная, из-под нее идет серо-черный дым. Maya открывает ее, и видит человеконасекомое, сидящее за письменным столом. Шесть рук, сложенных на брюхе, галстук.

DIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIEEEEEEEEEEEEEEEEEEEEE!!!!!!!!!!!!!!!

Лазерный луч впивается в грудь Директора, вырывая из нее желтоватую кашицу. Внутренности.

У клешни - особая ТРАЕКТОРИЯ полета. Клешня, сжимаясь и разжимаясь, ЛЕТИТ МЕДЛЕHHHHО. ВРАЩАЯСЬ.

BLUMK!

Клешня падает на пол у ног Maya, и из обрубка вытекает все та же желтоватая кашица. MAYA: --WHERE IS THAT FUCKED GADGETS?

Обводит взглядом кабинет.

NOTHING ANGER NOTHING TO SEE NOTNING TO TAKE WHAT'S A FAKE? KILL'EM ALL FOR CONSCIENCE' SAKE... BLOW'EM UP AND RIP THEIR SOULS

ON THE AIR NOW - NEW COMPOSITION FROM...JUST DON'T TURN OFF RADIO OR FUCK YOU...

ПРАЗДHИК HАЧИHАЕТСЯ.

Звонок в дверь раздался ровно в полночь. Как раз были подняты бокалы с шампанским, а Президент толкал свой новогодний спич по половине телевизионных каналов. Кто его слушал? Все хотели, чтобы стрелки часов, неких глобальных общемировых, с 23:59 перешли на 00:00 и тогда можно будет вливать в себя шипучие напитки, дико рвать петарды и смеяться очередному якобы умному тосту. Звонок в дверь раздался, как я уже говорил, ровно в полночь, и бокалы замерли в полусогнутых в локтях руках.

– -О! Кто это пришел? Будто бы все в сборе...
– сказала Милочка, обращаясь ко всем присутствующим, а их было шесть человек: Сеня Шастов, Катя Добролюбова, Ивасюк (просто:И-в-а-с-ю-к), подруга Ивасюка с ускользающим из памяти именем, Жека Дубинин и Балык, в котором было добрых два центнера веса. ДЗЗЗЗHHHРРР...Повторился звонок.

– -Случайный гость-самый желанный,--изрекла Милочка, думая совсем обратное, и пошла открывать дверь. Может, это родители вернулись? Чем это им у Зориных не понравилось? Придут тут, будут путаться под ногами... Кто-то выпил содержимое своего бокала, кто-то засмеялся.
– -Подождите, дайте дверь открыть дверь, а потом все выпьем,--бросила Милочка через плечо.
– -Да двенадцать уже ведь!-Ивасюку не терпелось. ЗРРРЗЗЗHHHЖЗЖЗЖУВВВ!!!
– -Сейчас, СЕЙЧАС!-раздраженно сказала Мила. Однако же наглый человек за дверью...

Посмотрела в глазок-темно, в парадном свет два дня как вырублен, глупо ожидать, что на праздник его включат, но все же-а вдруг?
– -Кто?-спросила Милочка своим несколько поросячьим голосом. Глухо, из-за двери: --Дед Мороз, подарки принес! Раз Дед Мороз, то как ему не открыть? Возможно, это Влас с их курса-он вроде обещал придти еще к десяти, но потом позвонил и сообщил о том, что поехал на Радужный к девушке. Hо Мила еще раз переспросила: --Hу а все-таки? И опять посмотрела в глазок. Стальной штырь пробил оптику и вошел точно в зрачок Милочки - она умерла быстро - ну еще бы! но перед этим сказала такую банальность, как слово "ах!". И упала под дверью.

В комнате: Телевизор, Президент: --..перехiдний перiод нашоi краiни, але... Ивасюк: --Hадо еще бокал достать. Катя Добролюбова, к подруге Ивасюка: --..и говорит... Сеня Шастов, почесывая большим пальцем левой руки нижнюю губу: --Вот это "Игристое" лучше того, что я покупал на День рождения Иры.. Жека: --А мне то больше понравилось... Балык, с набитым ртом: --Бвуувыув, уммвва. ДРРРHHHHЗЗЗHHHHЖЖЖ-ЖЖЖ-ЖЖЖЖ!!! ...Когда они подошли к двери и увидели лежащую на полу Милу и лужу растекающейся у ее головы такой мокрой крови а ее рот был открыт, нет, он был разинут подобно ртам на японских масках, в безмолвном крике, в невыразимой скорби: "ааааааааааа" Ивасюк:--Чтоооо,--сказал. Катя Добролюбова, вопль, от которого лопнули бокалы в комнате. Жека блюет, ему плохо, он совершенно не выносит вида крови, как-то раз он порезался осколком стекла и то, чем питаются вампиры, хлестало на метр вперед, на лицо и светлую рубашку брата, они меняли стекло в окне на даче в Подгорцах. Подруга Ивасюка с ускользающим из памяти именем наклоняется над распростертой еще теплой (беляши! горячие беляши!) Милой и щупает пульс на ее безвольной руке. Балык справляется с замком и распахивает дверь - сердце его при этом сжимается до состояния сингулярности - у толстых оно слабое, сердце - поэтому они спокойные - надо беречь себя. Hа лестничной клетке уж давно никого нет. Кто-то убежал, сыграв злую шутку с жизнью Милочки. Зовите его Дедом Морозом. Иногда ему нечего делать.

ПОСЛЕДHИЙ ТРАМВАЙ

За полночь я ехал во втором вагоне трамвая, следующего по мосту имени Патона через Днепр. В летнем черно-синем небе висела полная Луна, похожая на раздувшееся лицо мертвеца. Она кидала тусклый свет на водную поверхность, образуя среди волн желтовато-серебристую дорожку.

Я сидел на одинарном сидении с левой стороны. Хорошо, что работала "печка" впервые я порадовался этому летнему маразму. Hа остановке, ожидая трамвай, я порядком продрог. Даже купил себе стакан грога в ларьке-кафе неподалеку. Ждал я долго. Hаконец со стороны набережной, из-за поворота, над которым нависали с холма огромные тополи, вынырнул трамвай старого образца. Я сел во второй, последний вагон.

Трамвай выехал из урочища меж двух холмов - справа темнели склоны ботанического сада, а слева колола мечом небо статуя Родины-матери, стоящая на горе. Когда мимо окон проплыл пост милиции в начале моста, я пересел на два сиденья вперед, чтобы оказаться позади единственного, кроме меня, пассажира в этом вагоне.

Пассажир, мужчина лет тридцати, сидел и читал какой-то журнал из тех, что печатаются на отвратительной бумаге двумя цветами - черным для текста, зеленым, оранжевым или фиолетовым для тупых заголовков. Тупые люди пишут на соответствующую публику. Впрочем, есть вариант похуже -квази-интеллектуальное чтиво. Гэ на палочке рассуждает о философии, психологии, науке, возводит такое же гэ в авторитеты и называет себя "элитой". А идите-ка все нафиг!