Это моя земля. Дилогия

– Смотри, – браво рапортует Андрей, – все подключил и настроил, с нашими на Никитском контакт наладил. Там у них тоже полная задница, но пока терпимо. Да вот еще, тут кто-то на связь пару минут назад вышел. Старшего спрашивают.

Вопросительно гляжу на капитана. Понятно… Судя по выражению лица, добровольно брать на себя обязанности «коменданта малиновкинского гарнизона и писарчука по совместительству» ему вообще не в жилу. Абсолютно. Ну что ж, тяжелые времена требуют тяжелых решений. Вздохнув, иду к станции и принимаю у Бурова наушники.

– Алтай-11 на приеме.

– Кто на связи? Представьтесь по всей форме, – резко берет быка за рога неведомый собеседник.

О как! Нет, я, конечно, понимаю: мертвецы восстали и пошли по земле, апокалипсис, конец света и все такое… Но правила радиообмена пока никто не отменял. И, значит, передавать в эфире имена, фамилии, звания и прочую служебную информацию нельзя. Или уже можно?

– А сам-то кто?

Вот подобного мой собеседник точно не ожидал и, похоже, слегка обалдел от моей наглости. В наушнике хрюкнул сдавленный смешок.

– Полковник Гаркуша Олег Степанович, первый отдел Управления «А» ФСБ Российской Федерации. Пойдет? А теперь, с кем я разговариваю?

Блин, говорила мне мама в детстве, что язык мой – враг мой. Вот, в очередной раз убеждаюсь, что с тех пор ничего не изменилось. Снова нарвался. Остается надеяться, что «альфонс»[34] окажется нормальным мужиком, без лишних закидонов. «Альфа» – это вам не увэдэшный подпол. Эти жалобно скулить не будут, сами приложат, если понадобится, так, что пятый угол в избе искать побежишь.

– Виноват, тащ полковник. Прапорщик Грошев, ОМОН ГУВД по Московской области.

– Подольск или Посад?

– Посад.

– Ясно. Это ваша «броня» Никитский переулок перекрывает сейчас?

– Так точно.

А чего отпираться, если по тону и так понятно, что полковник и без моих ответов уже все знает. А вопросы задает так, все больше для проформы и для «разговор завязать».

– Грамотные ребята, молодцы. Вот что, Грошев, это вы на Житной воюете?

– Ну прямо сейчас уже не воюем, а тихонечко сидим. А так, да, мы.

– Это хорошо. Есть тут у нас одна мыслишка по поводу вашего домика… Короче, седлай свою технику и дуй к Госдуме. Пообщаемся.

– Не могу, товарищ полковник. У меня на всю ораву – один-единственный «Урал», если я на нем к вам укачу, оставшимся, случись что, даже вырваться отсюда не на чем будет. Так что уж лучше вы к нам.

На этот раз Гаркуша себя не сдерживает и громко и заливисто хохочет.

– Нет, Грошев, слыхал я, что вы в ОМОНе офигевшие не по чину, но чтобы настолько… Целый полковник на цырлах к прапору лететь должен. Не офигел в атаке?

По голосу слышно, что не обиделся Олег Степанович, просто шутит. Вот и ладно, значит, нормальный, без лишних тараканов в голове.

– Так это у вас на наш счет какая-то идея, а не наоборот. Сено к лошади не ходит.

– Понял тебя, конь ты омоновский… с яйцами… Уболтал, речистый, минут через десять-пятнадцать жди гостей.

– Понял вас, конец связи.

Полковник не обманул, через пятнадцать минут мой портативный «Айком» забубнил голосом Гумарова, сидящего в дозоре у окна на четвертом этаже, выходящего на Большую Якиманку:

– Алтай-11 второму посту.

– На связи.

– Со стороны Кремля гости. Две единицы. Понто-о-овые…

Последнее, конечно, не по уставу. Но эмоции Тимура я вполне понял, когда из-за немного перекрывающей нам обзор перекрестка часовни Казанской иконы Божьей Матери, стоящей в углу двора, выкатили сразу два «Шеви» – полноприводный внедорожник «Тахо» и микроавтобус «Эксплорер». Оба цвета черный металлик, оба наглухо затонированные, действительно понтовые, просто жуть.

– Красиво жить не запретишь, – хмыкает в усы капитан.

– Это да, – соглашаюсь я и оборачиваюсь к рассредоточившимся по всему холлу подчиненным. – Так, российская военная угроза, общий подъем и всем во двор! Будем гостей впускать и приглядывать, чтоб их не обидел кто-нибудь.

Парни, поправляя на ходу разгрузочные жилеты и поудобнее пристраивая в руках автоматы, двинулись на улицу.

– А мы? – жалобно пискнула одна из капитановых подопечных.

– Вам – не нужно. Тут побудьте, тылы нам прикроете, если что.

Ой, блин, ну что я несу? Эти, пожалуй, прикроют… Они ж на улицу даже под страхом смертной казни не выйдут, по лицам вижу. Но обижать барышень не стоит. Пусть думают, что мы им важное задание даем, а не из-под ног убираем, чтоб не путались. Нам все равно, а им приятно. Вон как приободрились: «ксюхи» поправляют, вроде как готовятся… Одна, гляжу, даже чему-то своему слегка улыбается. Господи, твоя воля, ну на кой ляд мне этот детский сад, ясельная группа? Куда б мне их сплавить?

Меж тем «Тахо» уже метрах в тридцати от ворот, ближе подъехать ему, как и нашему «Уралу» чуть раньше, не дает толпа мертвецов. Те, что посообразительнее, уже вовсю култыхают в разные стороны, но на выстрелы и свежих «дважды упокойничков» со всех сторон подтянулись новые, еще ничему не научившиеся. Ничего, сейчас поучим! У нас это быстро. Объяснять моим хлопцам уже ничего не нужно, они выстраиваются редкой цепью позади ворот и начинают не спеша, аккуратно и методично отстреливать ближайших зомби прямо сквозь прутья ограды. Хороший тут все-таки забор. Стоя за ним, можно стрелять по упырям, будто по фанерным мишеням в тире, а те и приблизиться не могут. И даже этот их жуткий, невообразимый для живого существа взгляд отсюда кажется не таким уж и страшным. Хотя, если б этого металлического частокола между нами не было… Вряд ли нам удалось бы надолго сохранить такое спокойствие. Чего уж там, подозреваю, что и прожили б мы тогда все аккурат до первой смены магазинов.

Минуты через две все было кончено. Как говорят на Кавказе: «Кто бежал – бежал, кто убит – убит». У нас изначально не было задачи перебить всю толпу, которая, кстати, довольно сильно увеличилась с того момента, как мы ее увидели впервые. Патроны, опять же, экономить нужно. Так что расчистили для приехавших шевроликов площадку перед воротами – и будя. Когда машины «альфонсов» припарковались на площадке у крыльца, возле нашего грузовика, а ворота были снова закрыты, гости стали выбираться наружу.