Это не любовь...
Шрифт:
– Танюш, отнеси, пожалуйста, Ревникову, - всунула я ей в руки книгу.
Она, стрельнув в него сердитым взглядом, схватила книгу и вышла за дверь.
– Я слушаю тебя… - я отвернулась от него, собирая с кровати тетрадки и давая ему возможность сосредоточиться.
– Хотел извиниться…
– Хорошо… - кивнула я, разворачиваясь. – Легче?
– Нет, – отрицательно покачал он головой.
– Я очень рада… - всмотрелась я в его глаза, там было то, чего раньше я в нем не замечала – осознание и искренность, незавуалированные понтами, - увидеть тебя настоящим!
Мы разглядывали друг друга напряженными взглядами около минуты.
– Я не хотел… - покачал отрицательно он головой.
– Ты не причем тут, - отмахнулась я, - это результат того напряжения потенциалов, которое я ради развлечения создавала целый год, и еще нескольких печальных совпадений. Даже, если бы ты наравне с остальными утверждал, что я там не причем, меня бы все равно отчислили… твое молчание ничего не решало в моей ситуации, но очень многое дало тебе самому… Я рада, что увидела тебя таким. Давай без обид…
Я протянула ему руку, и он пожал ее, накрывая второй и не отпуская.
– Не знаю, что нужно сказать.
– Ничего не надо, Андрей! – улыбнулась я, любуясь своим открытием человека.
– Спасибо за роль в моей жизни! Прощай!
Грустно усмехнувшись, он отвел глаза и, отвернувшись, вышел.
Впереди у меня было еще три самых тяжелых прощания…
Глава 20. Сouronner
Я ухожу, оставляя горы окурков
Километры дней, миллионы придурков
Литры крови подаренной или потерянной
Оставляю друзей, и тех, что наполовину,
Себя на радиоволнах, коротких и длинных.
Осчастливленных мною и обиженных мною…
Композиция № 54_Зинчук – Одинокий в ночи
30 апреля
Все вещи были упакованы, и комната мгновенно стала холодной и чужой. Я последний раз выглянула в окно, рассматривая знакомые темные сосны, красиво выстроившиеся за подоконником. И приоткрыла створку, чтобы погладить хвойную лапу голубой ели, подметающую наш подоконник.
– Прощай красавица! – попрощалась я со своей ночной подружкой, в кроне которой обычно пряталась луна.
Накинув курточку и кроссовки, я подошла к зеркалу и расчесала непослушную копну волос. Они никак не хотели укладываться сегодня ровно.
Да и ладно! – взбила я лохматые пряди обратно.
Ревников, Филлер, Стома… - тоскливо сжалось моё сердце, остальные переживут и без долгих прощаний.
Подумав еще минуту, я решила, что и с этими попрощаюсь вне школы. Приеду специально после каникул и… За каникулы они привыкнут к мысли, что меня не будет, и всё пройдет проще.
Достав из рюкзака тетрадку, я вырвала лист и написала «Я люблю вас, мальчики… » и, добавив в конце адрес моей электронной почты, оставила у себя на кровати, собираясь по-тихому слинять от всех.
Одев на плечи рюкзак и подхватив небольшую спортивную сумку, я, не оглядываясь, вышла в коридор… понимания, что фокус не удался…
***
Господа
Маски
сброшеныКарты разложены
Получаем, кому что положено
Господа
Вы не поняли самого главного
Вам хотелось течения плавного
Все мы в зеркале славные
Господа
Перестаньте скрывать напряжение
Эта партия до поражения
Господа
Осторожнее
Стены окрашены
Вам достался соперник бесбашенный
Молитвами вашими...
В коридоре стояли ребята – совсем мои, просто мои, не очень мои и даже парочка совсем посторонних… Почти все!
Мои глаза разбежались по толпе, и челюсть плавно поехала вниз.
– Ааа… - взмахнула я руками, изображая что-то вопросительное на лице.
Кендер обнял меня первым и что-то грустное пробубнил мне в плечо, открывая сезон тихого кошмара на тему: «Что чувствуют люди, когда они тебя теряют».
Мы прощались молча… Кто-то обнимался со мной, кто-то просто смотрел… у меня было устойчивое ощущение собственных похорон. Моя троица не приближалась… Немец достал сигарету и закурил… залет на 10 баллов… ухмыльнулась я.
Курение – это ахтунг! Алкоголь – стопроцентное отчисление…
Мне будет не хватать этих штрафов!
Шагнув к Немцу и отбирая сигарету, (мне-то сейчас уже однозначно ничего не грозит), я, ухмыльнувшись, обвела всех взглядом.
Затянувшись, выпустила дым, расслабляясь и стряхивая с себя чужую тоску.
– Чего приуныли, мой народ? Я еще не прощаюсь…
По толпе пробежал шумок.
– Обещаю вернуться после каникул и сделать вам хорошо! – улыбнулась я им.
– У меня есть пара идей…
По толпе пронеслось легкое возбуждения, и я поняла, что на этой радостной ноте пора линять.
– Стома, тебя в учебный корпус вызывают!
– ворвалась в наш прощальный флешмоб Алла Сергеевна, и я, цокнув языком, закатила глаза под дружное хихиканье толпы.
Русь расстроенно нахмурился – хочет проводить…
– Откуда дым!?! – потянув носом, начала звереть Алла Сергеевна, оглядывая парней.
Понимая, что Русь сейчас заупрямится, пойдет на конфликт, отказываясь менять мои проводы на какие-то учебные дела, и нарвется на штраф, я решила отжечь на прощание и придать его штрафу совсем другие оттенки…
– Подержите-ка Алла Сергеевна! – всунула я ей в руки дымящуюся сигарету, и она в тихом шоке на автомате взяла ее в руки, не веря себе и разглядывая ее.
Качнувшись к Русю, я обняла его за шею и, забив на всех, медленно и нежно поцеловала его в мягкие губы. На несколько секунд все перестало существовать – люди, звуки, провокации, и его губы дрогнули, целуя меня в ответ.
– Иди, мой грустный ангел, - отпустила его я, - обещаю, что мы еще встретимся!
– Симоненко!
Мда… демонстрация чувств в школе была строго-настрого запрещена, и Стома огребет… НО! Отрабатывая, он будет вспоминать этот момент, и ему будет офигительно клево – больно, сладко и… сплин и флёр… Шикарно! Русь оценит!