Это не любовь
Шрифт:
– Что тебе? – зло ответила она наконец, через ступеньку поднимаясь на второй этаж.
После казуса с Анваресом хотелось немедленно оказаться дома, упасть ничком на кровать, никого не видеть и не слышать. А лучше бы впасть в анабиоз и отмереть через недельку-другую. Чтобы стыд не мучил.
– А ты чего так? – опешил Лёша. – Я же по-хорошему.
– Ты, Степнов, мне только жизнь постоянно портишь, – шипела Юлька раздражённо. А хотелось кричать, но кругом столько любопытных… – Какого чёрта ты мне названиваешь?
– Поговорить хотел, – пробубнил он.
–
– Да просто так. Не чужие же.
– Ой, всё! – поморщилась Юлька. – У тебя там уже есть другая не чужая, с ней и разговаривай. А меня оставь в покое!
– Так я и знал, – усмехнулся Лёша. – Всё к этому и сведётся…
Дослушивать его Юлька не стала, сбросила вызов. Затем внесла его номер в чёрный список. Даже самой не верилось, с какой лёгкостью она вычеркнула Лёшу из жизни.
В комнате Инны не оказалось. И слава богу. Тишина – вот что сейчас требовалось Юльке прежде всего. Чтоб никто не дёргал, не приставал с вопросами, не нервировал. Надо обдумать всё в тишине. Понять, как так получилось и что теперь со всем этим делать.
Однако ничего толкового на ум не приходило. А от мыслей об Анваресе только ныло внутри. Как это терпеть? Как ходить на его занятия? И как вообще вести себя? Таиться? Делать равнодушный вид?
Притворяться Юлька не умела. Ещё мать всегда твердила, что все её мысли на лице написаны. И всё же надо постараться…
От тяжких дум её вновь отвлёк телефон. На этот раз звонила Алёна Рубцова. Юлька сначала изумилась – откуда у Рубцовой её номер. Но затем вспомнила, что сама же сегодня добавила ей себя в контакты, да ещё и настоятельно попросила держать в курсе.
Обычно она так не делала, но эта Рубцова совсем уж какая-то потерянная была. Даже страшно за неё стало по-настоящему – не учудила бы чего. Такие вот тихони, когда в конце концов срываются, творят совершенно безумные вещи. Вот Юлька и проявила участие. Ну а потом из-за Анвареса совсем забыла…
– Да?
– Он не стал меня слушать! – всхлипнула Алёна в трубку. – Я пришла к нему, как ты и советовала. А Максим... как будто не слышал меня. Хотя я и сама ничего не смогла нормально объяснить.
Алёна горько разрыдалась.
– Не хнычь, – поморщилась Юлька. – Я тебя и так плохо слышу. Он тебе хоть что-нибудь сказал?
– Сказал, – уже тише всхлипнула Рубцова. – Сказал, что разочаровался во мне. И что между нами всё кончено. И я ему так ничего и не смогла объяснить…
– Ну тогда возьми да напиши. Слушать, может, и не захотел – а прочесть прочтёт. Объясни всё, скажи, люблю, не могу…
– Думаешь, поможет? – с надеждой спросила Алёна.
– А то!
– Спасибо тебе!
Юлька горько усмехнулась про себя, вот уж точно – чужую беду руками разведу, а что самой делать – без понятия.
31
На следующий день, точнее, вечер, Степнов нарисовался уже собственной персоной.
Юлька, как прилежная, корпела над уроками, а тут он. Трезвый, скромный, почти как когда-то давно. Топчется у
порога, просит её выйти поговорить.Выходить и говорить совершенно не хотелось. Но устраивать разборки при Инне не хотелось ещё больше.
Шумно вздохнув, она отложила учебник, накинула кофту и вышла в коридор, затем свернула на лестничную площадку.
– Может, посидим где-нибудь? – предложил Лёша. –Тут у вас поблизости пиццерию видел…
– Я, Степнов, занята сейчас. Ты просил поговорить – говори. У тебя пять минут.
– Разговор-то серьёзный… Не на пять минут…
Но Юлька сложила руки на груди, всем своим видом показывая, что с места больше не сдвинется. И что вообще – время пошло?.
Лёша помялся, но всё же настаивать не стал.
– А ты классно выглядишь.
Юлька молчала.
– Только какая-то другая стала…
Без ответа.
– А мы с Мариной расстались…
– Что ж так? Так быстро кончилась большая любовь? – не удержалась от насмешки Юлька.
– Да какая там любовь? Вот у нас с тобой была любовь. А с ней так… Нашла там себе какого-то папика… Но это даже хорошо. Я даже рад.
Опять тишина.
– Юль, я такой дурак был! Знала бы ты, как я жалею, что с тобой расстался. Идиот! Я даже не знаю, что на меня тогда нашло. Какое-то дурацкое помутнение. Ещё пацаны всё время зудели, типа, ты, Лёха, подкаблучник. А я, как дурак, повёлся. Но теперь-то я понимаю, что мне только ты нужна.
Лёша замолк, посмотрел на неё выразительно.
– Ну?
– Что – ну?
– Юль, ну скажи же что-нибудь!
– А мне, Лёша, нечего тебе сказать, – честно ответила Юлька.
– Ну мы же с тобой со школы вместе, ты же у меня первая. Разве это не важно? Разве может одна ошибка перечеркнуть всё, что было?
– Ой, только не надо пафоса, Степнов!
– Да я правда так думаю! Это самая большая моя ошибка. И я очень сильно раскаиваюсь. Юль, дай мне ещё шанс. Давай попробуем снова, а?
– Давай лучше останемся друзьями? – съязвила Юлька.
– Издеваешься? Ну что мне сделать, чтоб ты меня простила?
– Лёш, ты пойми – ты можешь что угодно делать или не делать. Это уже ничего не изменит. Я просто ничего не хочу… с тобой. Всё. Поезд ушёл. Мне другой человек нужен, не ты.
Лёша не верил. Думал, что она это в отместку говорит. Заверял, что больше её не отпустит, что ещё добьётся своего. Цеплялся за рукава кофты, норовил обнять.
Юлька еле отбилась от него, но когда вернулась в комнату, ощутила резкий прилив хорошего настроения.
Как странно – ведь ей в самом деле уже плевать на Лёшу, совсем. Для неё это пройденный этап. Вот он слова ей красивые говорил – и хоть бы что в сердце дрогнуло. Нет, всё тихо. Потому что там теперь другой. А всё равно стало вдруг приятно…
32
Анварес всё-таки поддался уговорам Ларисы. Поехал с ней на встречу с друзьями.
Сам не мог сказать, почему согласился – наверное, не хотел всё же остаться наедине со своими мыслями, от которых и так спасения не было.