Это не я!

– Проклятье, – наконец сдался он. – Ты сможешь просунуть сюда руку? У меня слишком толстые пальцы.

Шарли нащупала консервный нож и с трудом протащила его в узкую щель.

– Вот и все, – весело заявил Спенс. – Надо сразу достать все, что нам может понадобиться. Сомневаюсь, что ящик выдвинется еще хоть на миллиметр раньше июля. Шарли пошарила рукой.

– Надо будет запомнить это упражнение. Ребятам будет очень интересно опознавать предметы на ощупь… Ой!

– Осторожнее, ножи! – запоздало предостерег Спенс.

– Никогда бы не подумала, что зимой ящики начинают капризничать. Здесь ведь очень сухо – разожжен камин, вовсю работает обогреватель.

– Наверное, это потому, что мы кипятим воду.

– Кофе-то варить надо, – пожала плечами Шарли.

– Вообще удивительно, как здесь хоть что-то работает. Зимой все промерзает насквозь, летом покрывается плесенью – круглый год никто ни за чем не следит. Провести пару раз рубанком – и ящик будет скользить как по маслу, но Мартину это и в голову не приходит.

Отчаявшись отыскать что-либо еще, Шарли вытащила из ящика руку и взглянула на ободранный палец.

– Ты прав, дядю при всем желании мастером на все руки не назовешь. Как-то он, чтобы сберечь время, заправил газонокосилку сразу смесью бензина и масла, и та наотрез отказалась работать.

– Давно это было?

– Лет пять назад. Именно тогда тетя Шарлотта наняла рабочего… Именно за это Мартин тебя так любит? – спросила Шарли после паузы. – За то, что ты умеешь все делать?

– Чтобы открыть этот ящик, Шарли, никакого мастерства не требовалось – только грубая физическая сила. А мне бы не хотелось думать, что Мартин меня держит только за это.

Шарли присела на угол стола.

– Знаешь, – осторожно начала она, – мне всегда хотелось понять, почему ты не уехал из Хаммондс-Пойнта.

Бросив на нее быстрый взгляд, Спенс принялся помешивать суп.

– В «Хадсон продактс» передо мной открылась хорошая перспектива: мне приходится много делать самому и руководить другими. Ни в одной другой фирме мне бы такого не предложили.

Наступило молчание. Спенс, похоже, не собирался продолжать.

– Нет, я не о том… – Она осеклась. – Извини, это не мое дело.

– Ты имела в виду моего отца?

Насколько могла припомнить Шарли, он впервые заговорил об этом.

– Ну… да. Наверное, в другом месте тебе было бы проще.

Спенс пожал плечами.

– Я хотел уехать. В Хаммондс-Пойнте меня занесли в черный список, это точно. Никто не желал иметь дело с отпрыском Джона Гринфилда. Но я не мог забыть слова той учительницы: где бы я ни находился, от себя мне никуда не деться. Так что, когда Мартин предложил мне… – Его голос дрогнул.

– Он необыкновенный человек, – тихо проговорила Шарли. – Я никогда не забуду, скольким ему обязана. Конечно, и тете Шарлотте, но с Мартином мы не родственники. Я хочу сказать, Шарлотта и моя мать были сестрами, а он не был обязан заботиться обо мне.

– Знаю, – сухо бросил Спенс. – Тебя ведь назвали в честь Шарлотты, не так ли?

– Ну да. Крестную мою звали Ширли, так что родители соединили оба имени. Смотри!

Вздрогнув, Спенс пролил на себя суп и тут же выругался.

– Что такое?

– Выглянуло солнце.

Шарли бросилась к окну. Лед пощадил это стекло, образовав в середине лишь тонкую пленку. Девушка вытерла полотенцем изморозь и грустно взглянула на появившееся на нем грязное пятно. Когда окна в домике мыли в последний раз?

Бледный и слабый свет был тем не менее, несомненно, солнечным. Шарли показалось, что в черно-белый мир за окном вернулись все краски и тени добавили глубину и объем неестественно плоскому пейзажу. Лед на деревьях заискрился мириадами бриллиантов.

Спенс тоже подошел к окну.

– Еще немного, и все начнет таять, правда? – спросила Шарли, взволнованно хватая его за руку.

– Если солнечная погода простоит хоть сколько-нибудь, – сказал Спенс, вглядываясь в небо. – Не могу определить, то ли тучи постепенно расходятся, то ли это лишь небольшой просвет.

Не успел он докончить свою мысль, как тени, потускнев, исчезли, точно их не было и в помине.

– Так нечестно! – простонала Шарли.

– Не расстраивайся, вечно так продолжаться не может, – сухо ответил Спенс.

Только теперь Шарли осознала, что, расстроившись, положила голову ему на плечо.

– Извини.

– А для чего еще созданы плечи? Суп разогрет. Здесь есть сухари?

Шарли отвернулась к буфету, радуясь возможности не смотреть на Спенса. Что с ней происходит? Почему ее так тянет к этому мужчине?

– Чем займемся после обеда? – спросил Спенс, разливая суп по тарелкам.

– Наверное, я устрою здесь небольшую уборку.

– Зачем? – оглянулся вокруг Спенс.

– Ну, все до последней пылинки я вычищать не собираюсь, но, поскольку ты обмолвился, в какое состояние пришел домик… – Она пожала плечами. – Странно, что прежде я этого не замечала.

– Ничего странного тут нет. Здесь так темно, что и здоровенного питона разглядишь только тогда, когда на него наступишь.

– Ну, ты меня успокоил! Наверное, все дело в том, что я была еще маленькой, когда приезжала сюда с дядей. А может быть, он заставлял миссис Бакстер время от времени наводить в домике порядок. Почему-то мне кажется, что Джо замечает паутину лишь тогда, когда ею уже можно ловить рыбу.

– Тогда я отправлюсь за дровами, – улыбнулся Спенс. – Не знаю, обратила ли ты внимание, но мы уже проделали огромную прореху в поленнице у крыльца, а если к ночи опять похолодает, нам придется топить камин.

По крайней мере отскабливание кухни позволило Шарли оторваться от невеселых размышлений. Однако головная боль, с утра донимавшая ее, не утихала. Шарли постоянно приходилось останавливаться, чтобы какое-то время постоять, переводя дыхание. И всякий раз, выглянув в окно, она видела Спенса, подтаскивающего к крыльцу очередную охапку дров. Похоже, он не очень-то торопился назад в дом. Не горит желанием быть рядом с ней?

Наконец вернувшись в дом, Спенс аккуратно выгреб золу из камина в ведро и принялся заново разводить огонь.

Отказавшись от борьбы с грязью, Шарли упала на кушетку и закрыла глаза. Головная боль усилилась, и к ней добавилась тошнота.

Наконец в камине весело затрещали дрова, и Спенс поднялся с корточек.

– Извини, что я тут намусорил.

– Можешь рассыпать угли хоть по всей комнате, – ответила Шарли, не открывая глаз. – Я убрала только кухню.

– Ты устала?

– Да, что-то шея ноет и голова разболелась.