Это она

– Спи, моя смелая пиратка, я тебя не брошу никогда, тебе дать твоего одноглазого зайца? Папа принес его из дома, держи и засыпай, я могу спеть тебе песню.

– Не надо, от твоих песен не засыпается. Ты можешь мне мамину песню спеть?

– Могу почитать её стихи.

Глава 5

Отец очень редко говорил о маме, он был замкнутым и часами после работы сидел в своем кабинете, рецензируя работы студентов. Бен преподавал в университете философию, но Алиса не могла припомнить ни одного раза, чтобы он рассуждал с кем-то на абстрактные темы. Однако девочка никогда не боялась и не сторонилась его, со всеми вопросами, особенно школьными, она обращалась к нему и папа неизменно ей помогал.

Иногда, когда ей бывало одиноко, а выходные никак не наступали, она приходила к нему в кабинет, садилась в глубокое мягкое кресло и смотрела как отец в свете лампы увлеченно делает пометки в студенческих работах. Она знала, что он обязательно заметит её присутствие, но не обернется к ней, пока не закончит очередную главу и не дойдет до точки. Потом он снимет очки в массивной оправе и спросит: "А не передохнуть ли нам?".

Тогда Алиса подходила, забиралась к нему на колени и они разговаривали обо всем на свете. Были только три запретные темы, которые он не обсуждал: мама, Одди и Майкл. Любые вопросы про этих трех людей ставили стену между ними, отец тогда ссаживал её с колен и неизменно говорил : "Ну, отдохнули, пора и за работу".

Алиса могла часами рассматривать альбом с семейными фотографиями в кабинете отца, она пыталась возродить и удержать образ матери хотя бы через фото. На них мама всегда улыбалась открытой, нежной и ласковой улыбкой. Только на одной единственной фотографии она выглядела не как обычно: фото крестин Алисы. Мама стоит у храма и держит за руку Алису, отец стоит слева немного хмурый, серьезный, сзади Одди радостно машет фотографу рукой, мама смотрит в камеру и смеётся вся целиком, даже кончики волос и развивающееся платье, кажется, смеются вместе с ней. Алиса как-то сказала Майклу, что на этой фотографии мама красивее самой доброй феи и спросила его почему же он не был с ними в день её крестин. Майкл взял фото и долго-долго смотрел на него, потом аккуратно вложил в альбом и грустно спросил: "Ну а как ты думаешь, кто вас фотографировал, если не я?".

Глава 6

Одди и Майкл появлялись только по выходным, если не считать каких-то особых событий, наподобие школьных собраний или концертов, но незримо они присутствовали в жизни Алисы каждый день. Всё её внешкольное расписание было спланировано Майклом и жестко контролировалось, забота о здоровье была вверена Одди, Бену же оставались учебные дела и домашние вечера. Никто из них не покушался на обязанности другого, споры случались только по вопросам воспитания и здесь неизменным победителем выходил Майкл, так как он единственный, кто мог поставить точку простым "Джулс бы хотела именно так".

Откуда он, этот замкнутый и необщительный мужчина, мог знать так хорошо её мать, Алиса не задумывалось, однако для неё было очевидными, что остальные признавали за ним исключительное право произносить эту фразу и сама видела в нём проводника материнской воли.

Первый раз она услышала эту фразу, когда Майкл записал её в класс балета. Она больше любила петь, нежели танцевать, однако, начиная с шести лет, три раза в неделю посещала балетную студию.

– Почему я должна туда ходить? Мне кажется, я танцую хуже всех, – завела она разговор как-то в субботу.

– Потому что ты должна научиться говорить телом, а только балет есть не что иное как иностранный язык без слов. Вот ты сносно говоришь уже на испанском, скоро начнем учить ещё и русский. Но между всеми языками мира есть другая связь, можно передать то что ты чувствуешь через жесты, мимику и танец. Если ты научишься говорить телом, ты сможешь чувствовать себя дома в любой точке земного шара.

– Ого! А мы с тобой будем много путешествовать? Думаешь?

– Думаю, тебя не остановят никакие границы, если ты захочешь.

– Майкл, когда ты говоришь так, я верю тебе, но я прихожу в класс миссс Стайн и, честное слово, я не вижу, что она говорит телом, мы просто учим движения у станка и всё.

– Так всегда, если не выучить алфавит, нельзя научиться читать и писать, в этом всё дело. Но я, кажется, понял, что нам нужно сделать, чтобы ты мне поверила.

Через несколько месяцев после этого разговора он пришёл к ним домой среди недели и повёз её в театр. Алиса часто там бывала, но всегда на выходных, по будням с Беном они обычно в свободные вечера оставались дома и смотрели старое кино.

Это была балетная постановка Большого Театра.

Поднялся занавес, зазвучала музыка. Майкл смотрел на девочку не отрываясь, а она ничего не видела вокруг себя. Он отметил, что вначале ей интересна была общая обстановка – живой оркестр в яме, импозантный дирижер, публика, одетая более изысканно, чем обычно, фирменный занавес Большого Театра, привезенный с собой… С первыми звуками музыки она немного отстранилась от сцены, будто мешкая войти в сверкающую бальную залу, слишком грандиозную для такой маленькой девочки, но когда истинная Прима появилась на сцене, она угадала её сразу, с первого па, и вся подалась вперёд, плечами, шеей и острыми ключицами, напряжением всего тела она танцевала вместе с балериной. Когда опустили занавес и включили свет впервые в жизни Алиса не могла выразить своё восхищение, обычный щенячий детский восторг здесь не подходил, она это чувствовала, знала, и она просто смотрела на Майкла не отрываясь, потом засмеялась, хотя на глазах выступили слезы. Он тоже смеялся и они аплодировали стоя и кричали "браво" до последнего поклона публике. Она не говорила ни слова всю дорогу, только сжимала его руку, но приехали они не домой.

Мисс Стайн открыла класс ночью для них двоих, Алиса одела балетное трико и они с учительницей отрабатывали и отрабатывали движения у станка и не было ни усталости ни боли и всё удавалось как никогда хорошо. Она была так увлечена, что не сразу обратила внимание на то что Майкл сменил повседневную одежду на танцевальную, Мисс Стайн ничуть не удивилась, она покопалась в записях и поставила танго. Майкл подмигнул открывшей рот и замершей Алисе. Это был настоящий балет, только не на сцене, а прямо перед её глазами.

Никто не ответил на её вопросы, сонная и удивительно наполненная, Алиса переодевалась, пока Майкл и Мисс Стайн курили у входа.

– Как она тебе кажется?

– Микки, она замечательная малышка.

– Значит, нет?

– И нет и да. Она никогда не будет Джулс, там было пламя, а здесь вода, бурный поток воды. Хотя в одном они очень похожи. Обе тебя безумно любят.

Домой Майкл привёз её глубоко ночью, она не проснулась даже когда он передавал её из рук в руки Бену и тот укладывал девочку в кровать.

На два года балет стал частью жизни Алисы, а в восемь на тренировке она сломала ногу и о танцах пришлось забыть.

Бен не повёз её в школу и не пошел на работу, Одди, Кейти и Майкл пришли в гости, все собрались в гостиной, переговариваясь о пустяках и не зная как начать. Как врачу именно Одди поручили объяснить девочке, что она не может больше заниматься балетом. Оставив свою обычную шутливую манеру, тот долго рассказывал Алисе в чем дело, рисовал её колено и показывал снимки, подробно описывал возможные последствия.