Это происходит в Египте в наши дни
Шрифт:
Но за все время, что он провел в приемном покое, он не сказал ни слова, только стонал.
Заключение доктор сунул в карман, хотя по правилам его полагалось подшить в регистрационную книгу. Прежде чем уйти домой, сказал мне, что ему, возможно, потребуется мое свидетельство по поводу этого крестьянина. Когда мы остались одни, ад-Дабиш высказал мне свою единственную просьбу — навестить вас и рассказать все, как было, чтобы судьба его не осталась безвестной. Он несколько раз повторил это слово и делал руками знаки, опасаясь, что я не пойму его как следует. На заре, когда муэдзин вознес к господу призыв о милосердии, ад-Дабиш умер. Я закрыл ему глаза и подвязал челюсть, сложил на груди руки и позвонил по телефону доктору. Доктор приказал тихонько, чтобы никто не знал, перенести тело в морг и ничего нигде не записывать ни о поступлении, ни о смерти больного. В ответ на высказанные мной опасения он успокоил меня, сказав, что утром сам во всем разберется».
«Значит, умер ад-Дабиш».
«Он перешел в другой мир. Будем молить Аллаха быть к нему милосердным».
«Милосердие нужно только живым. Неужели нельзя было его спасти?»
Незнакомец объяснил, что вся больница жила ожиданием визита президента
«Почему чрезвычайное?»
«Из-за визита».
«Разве тауфикийская больница, — удивился Гульбан, — имеет какое-нибудь отношение к визиту президента Никсона?» Незнакомец засмеялся и объяснил, что Гульбан многого не понимает: больнице пришлось освободить несколько палат, выписав из них всех больных, в каком бы состоянии они не находились. Ведь не исключено, что во время встречи из-за безграничного энтузиазма встречающих, которые будут кричать во все горло и бежать за кортежем, кто-то из гостей может получить повреждения. Два дня назад на этот счет были получены совершенно ясные и недвусмысленные указания. Три больничные машины: «скорой помощи», для перевозки трупов и грузовая, должны быть переданы комиссии по организации встречи. А сестры и санитарки должны влиться в толпу встречающих женщин.
«Значит, если бы врачи оказали ад-Дабишу больше внимания…» — снова переспросил Гульбан.
«Все судьбы людские в руках Аллаха, — напомнил его собеседник, — значит, ад-Дабишу суждено было умереть».
Но Гульбан не согласился.
«Это еще как сказать!» — воскликнул он.
И снова стал расспрашивать о вещах, которые он недопонял: солдат, принесший ад-Дабиша в больницу, что-то прошептал на ухо врачу. Что он прошептал? Когда ад-Дабиша посадили в камеру в полицейском участке, кто в ней находился? Говорят, что за неделю до визита были арестованы все общественно опасные элементы. Где их содержат? Повреждения, которые были нанесены ад-Дабишу и повлекли за собой его смерть, не случились сами собой. Кто их нанес?
«Я сказал все, что знал».
Так и осталось неясным, когда был убит ад-Дабиш. Начальник участка в это время сладко спал у себя дома и видел во сне визит президента Никсона в Египет. В больнице и ночью продолжали готовиться к визиту. Как раз в тот момент, когда ад-Дабиш навеки закрыл глаза, на железнодорожной станции вешали плакат, на белом поле зелеными буквами (зеленый — господствующий цвет в египетской деревне) — надпись: «Привет борцу за мир во всем мире, другу египтян!» Комнатка портнихи с заднего фасада больничного здания освещена, здесь шьются новые платья для сестер и санитарок. Они наденут их в момент проезда кортежа, а потом платья сдадут на склад, где они будут храниться для других подобных же случаев. В полосе света, выходящего из окна комнаты портнихи, швейцар больницы, сторож и дежурный по моргу еще с вечера покуривают гашиш. Электрик налаживает микрофон на крыше машины «скорой помощи». Через него будут провозглашаться приветствия по-английски и по-арабски. Еще не решено, кто из врачей будет вещать по-английски, и борьба между претендентами разгорается с каждым днем. Последнее их требование: предоставить каждому возможность приветствовать гостя в течение одной минуты. Хаджи Абд аль-Фаттах Абдалла, купец, внезапно разбогатевший за последние четыре года, этой ночью раскладывал на кучки денежные банкноты и думал о расширении своей торговли. Для него предстоящий визит — золотой случай. Мать молодого солдата, не вернувшегося с войны и числившегося «пропавшим без вести», днем просила милостыню, но не набрала и нескольких миллимов на ужин, а ночью не могла уснуть, думая свою грустную думу. Прошло больше десяти месяцев с тех пор, как пропал сын. От тоски разболелось у нее сердце. Собрала все, что могла, дала взятку, поместили ее в больницу. Она очень радовалась: по крайней мере, теперь ей были гарантированы кусок хлеба и крыша над головой. А вчера на листке, что висит в ногах ее больничной кровати, врач написал: выписать. Она заплакала. Врач объяснил ей, что, конечно, она еще не здорова и ей бы не следовало покидать больницу, но они получили указание освободить сроком на неделю несколько палат, учитывая особые обстоятельства. «А через неделю?» — «Через неделю придешь, мы тебя осмотрим… Там будет видно».
Чутьем она поняла, что второй раз ей в больницу уже не попасть. На взятку она никогда не наберет денег.
В ад-Дахрийе медсестра пришла на виллу врача. Хотя она вошла с заднего входа, ее заметил ночной сторож, но отвернулся, чтобы не смущать женщину. Внутри быстро скинула одежду и приступила к исполнению своей еженощной обязанности, о которой врач говорил:
— Гигиеническая процедура.
В Александрии председатель деревенского совета вышел со своей невестой из кино, где было очень душно из-за поломки кондиционера. Владычица сердца выразила желание поужинать легкими сандвичами, и они уплетали их, прогуливаясь по набережной, вдыхая пронизанный мельчайшими брызгами воздух и любуясь набегающими на берег волнами. Председатель чувствовал себя счастливым, и сердце его рвалось из груди.
Ад-Дабиш умирал, а Судфа, с полными слез глазами, в их ветхой хибаре молила судьбу дать ей силы вынести все, что на нее обрушилось.
Вечером во вторник ад-Дабиша похоронили. Где, никто не знает. Пришел какой-то человек, забрал тело и унес. Так сказал Гульбану незнакомец. И еще сказал, что это не имеет значения, главное то, что они теперь знают, кто истинный убийца.
«Кто же?» — спросил Гульбан.
Незнакомец обвел рукой вокруг, охватив своим жестом и виллу врача, и контору председателя деревенского совета, и двор омды, и дома богачей, и помещение ячейки АСС, и бюро по делам наемных сельскохозяйственных рабочих, и гробницу бывшего паши, приготовленную им себе на случай смерти. Но умирать он, как видно, не собирался. Еще бы, вновь возвращались золотые денечки, жилось привольнее, чем в сороковые годы. Поглядел незнакомец по сторонам, в сторону Этай аль-Баруда, Тауфикийи, Каира, на все, что было вокруг, указала его протянутая рука. Зашагал и растворился
в густой темноте деревенской ночи.Документы, содержащие некоторые сведения о жизни ад-Дабиша Араиса
В полицейском участке Тауфикийи не было специалиста, которому начальник мог бы поручить сбор сведений об ад-Дабише. Не мог он в данном случае обратиться за помощью и в полицейский участок Этай аль-Баруда. После долгого размышления офицер решил, что единственно возможный выход — найти подходящего человека на месте. По совету своих закадычных друзей он остановил выбор на солдате, недавно прибывшем для прохождения службы в участке. Никто в округе его не знал, и он имел вполне приличный гражданский костюм. Производил впечатление человека бывалого и утверждал, что окончил среднюю школу, а в солдаты попал случайно. Он подал документы в полицейскую школу, но не прошел по возрасту. Вызвав солдата к себе в кабинет, офицер положил руку ему на плечо и заявил, что считает его единственным, на кого он может положиться, и хочет дать ему возможность проявить себя. Задание, которое он ему дает, по плечу лишь опытному офицеру, хотя и не содержит ничего сложного: ему надлежит провести дознание об ад-Дабише Араисе. Офицер не стал посвящать подчиненного во все детали, сформулировав лишь два обвинения, предъявленные ад-Дабишу. Солдат с готовностью согласился, сказав, что он самый подходящий человек для этого дела, поскольку в ад-Дахрийе у него есть родственники, — он назвал несколько известных богатых семей из числа бывших феодалов, крупных землевладельцев и торговцев. Офицер подтвердил, что все эти родовитые семьи ему хорошо известны, хотя он и не имел счастья познакомиться с ними лично. От этих почтенных людей можно узнать все, что требуется, об ад-Дабише, начиная с момента его рождения и до нападения на доктора. Богатые люди, как известно, не лгут, поэтому сведения будут абсолютно точными.
Прошел всего один день, и солдат явился к офицеру с довольным видом. Он принес два варианта, — один, как он выразился, ставит на деле точку, а второй обтекает его, как волна камень. Офицер удивился и попросил объяснить ему, что это значит.
— Первый вариант доказывает, что человека по имени Дабиш Араис на свете не было, второй — что ад-Дабиш — опасная личность, смутьян и государственный преступник.
Офицеру показалось, что солдат шутит с ним и тем самым позволяет себе недопустимую в их отношениях фамильярность.
— Где доказательства? — спросил он строго.
Солдат достал из кармана два варианта доклада, к каждому из них было подколото множество бумаг. С первого взгляда офицер определил, что бумаги написаны не рукой солдата — почерк был слишком красив, а бумага — слишком хорошего сорта, листки из блокнота-календаря за 1974 год западногерманского производства. Вопрос офицера о том, сам ли он писал доклады, заставил солдата покраснеть. Доклады написаны, сказал он, под его диктовку сыном владельца хутора аль-Бахрийя, добровольно вызвавшимся помочь ему в этом патриотическом деле. А бумага принадлежит его дяде.
Первый доклад
К настоящему докладу прилагаются официальные свидетельства, подтверждающие, что человека по имени ад-Дабиш Араис вообще не существовало. Посему продолжение следствия теряет всякий смысл. Никогда не было выдано свидетельства о рождении человека с таким именем, как не было выдано и свидетельства о его смерти. Трудно предположить, чтобы соответствующие компетентные органы могли вступить между собой в сговор в данном вопросе. Сколь ни невероятным это может кое-кому показаться, но вся история с ад-Дабишем не что иное, как хитроумная выдумка, направленная на то, чтобы отвлечь внимание правительства и местных властей от выполнения своего патриотического долга в момент, когда страна особенно в этом нуждается. Имеются ли хоть какие-нибудь доказательства существования ад-Дабиша? Осталась ли его фотография? Если он сбежал, то почему? Разве есть какие-либо причины, могущие побудить египтянина к бегству? Если же он мертв, то где захоронено тело? И было ли выдано официальное разрешение на погребение? Остается проблема жены и детей. Они действительно существуют и известны всем. Но никакой проблемы здесь нет, дело это весьма обычное в египетской деревне. Судфа — жена. Но чья? Никто этого не знает. Почтенные люди утверждают, что ее настоящий муж умер несколько лет назад. А когда произошла история с ад-Дабишем, кое-кто решил поживиться и извлечь для себя немалую выгоду. С этой целью Судфе и подсказали выдать себя за жену ад-Дабиша. Никакими документами, подтверждающими их брак, она не владеет. У нее нет даже свадебной фотографии, какие имеются обычно у всех порядочных людей, желающих увековечить минуты своего счастья. Ни один человек в ад-Дахрийе не помнит свадебного торжества, которое устраивалось бы для кого-то по имени ад-Дабиш. Известно, что свадьба и похороны членов уважаемых семей надолго остаются в памяти односельчан, служат своего рода вехами в истории деревни. Но помнит ли кто-нибудь о связанном с именем ад-Дабиша приезде из города труппы музыкантов, о продолжавшемся всю ночь веселье? Равно никто не помнит и о рождении тех, кого называют его детьми. И сам собой возникает простой вопрос: а был ли такой ад-Дабиш в ад-Дахрийе в течение последних двадцати лет? Кто видел, чтобы он отдавал свой голос на выборах? Ходил к школьному инспектору с просьбой освободить его детей от обязательного посещения школы ввиду отсутствия у него возможности нести связанные с этим расходы? Кто видел его хоть раз на базаре или на празднике в окружении детей, одетых в новое нарядное платье? Кто видел, чтобы хоть один из почтенных людей деревни входил в его дом? Поддерживал ли он какие-нибудь отношения с официальными органами? Получал ли когда-нибудь письма по почте? Приносили ли ему из Тауфикийи телеграмму с радостным или печальным известием? Где портной, который ему шил? Цирюльник, который брил его и стриг волосы его детям? Бакалейщик и мясник, у которых он пользовался кредитом? Наконец, такой важный вопрос, как дом. Земля, на которой стоит дом, не является собственностью лица по имени ад-Дабиш. Нет и документов, которые подтверждали бы принадлежность ад-Дабишу или еще кому-то самого дома. В таком случае местные власти обязаны разобраться с вопросом, и если никто не подтвердит свои права на дом и на землю, они должны перейти в собственность государства, представителем которого является деревенский совет.