Это смертное тело

Оказалось, что было еще кое-что.

— Но, Роб, перед нашей… как мне это назвать? ссорой? разрывом? окончанием нашей дружбы?.. перед этим она говорила, что Гордон вообще не хочет жениться. Это не она, а он не хотел жениться, вот и все. Она сказала, что он боится брака. Боится слишком сближаться с кем-то.

— Мужчины всегда так говорят, Мерри. Поначалу.

— Нет. Послушай. Она еле-еле уговорила его жить вместе, а до этого ей приходилось уговаривать его провести с ней ночь, а до этого ей долго пришлось склонять его к сексу. Сам подумай, разве он так уж хотел на ней жениться? Что его так изменило?

— Он с ней жил. Привык к этому. Он понял, что это уже не страшно. Узнал, что…

— Что? Что узнал? Роб, если он что-то и узнал, то, скорее всего, обнаружил, что Джемайма…

— Нет.

Он сказал так не потому, что верил в это, но потому, что хотел в это верить: в то, что его сестра была для Гордона Джосси тем же, чем для родного брата. Открытой книгой. Разве не этим должны быть любовники друг для друга? Но ответа у него не было. Да и откуда он у него мог взяться? Обрести подругу для него было немыслимой фантазией.

— Лучше бы ты не спрашивал, — сказала Мередит. — Лучше бы я тебе ничего не говорила. Да и какое сейчас это имеет значение? Думаю, по вечерам она просто хотела, чтобы кто-то ее любил. Пока мы были детьми, я этого не понимала. А когда поняла, мы стали старше, стали совсем разными, и когда я пыталась поговорить с ней об этом, казалось, что это у меня проблема, а не у Джемаймы.

— И эта проблема ее убила, — вздохнул он. — Вот что случилось, ты согласна?

— Конечно нет. Потому что, если она, как ты сам сказал, изменилась, если она была верна Гордону… Она ведь была с ним дольше, чем с кем-то другим. Более двух лет? Или даже три года?

— Она уехала второпях. Он ей все время названивал.

— Вот видишь. Значит, он хотел, чтобы она вернулась. Он не стал бы звонить, если бы она была ему неверна. Думаю, она выросла из всего этого, Роб. Я так думаю.

Слушая страстный голос Мередит, Робби понимал: все, что она говорит, сказано ради того, чтобы ему стало легче. Он чувствовал изнеможение, у него кружилась голова. Среди той новой информации, которую он узнал, крылась правда о его сестре. Надо было объяснить и ее жизнь, и смерть. Он должен был докопаться до правды, потому что только тогда он сумел бы простить себя за то, что не помог Джемайме, когда она больше всего в нем нуждалась.

Барбара Хейверс и Уинстон Нката вернулись в оперативный командный пункт в Линдхерсте и отдали старшему суперинтенданту поддельные рекомендательные письма из Технического колледжа № 2. Уайтинг прочитал их. Он был из тех людей, которые, читая, шевелят губами. Читал он медленно.

— Мы поговорили с этими преподавателями, сэр, — сказала Барбара. — Они этих писем не писали. И Гордона Джосси они не знают.

Уайтинг посмотрел на нее.

— Да, это странно.

Барбаре показалось, что он не слишком заинтересовался этим делом.

— В прошлый раз вы сказали, что насчет него звонили две женщины, — напомнила Барбара.

— В самом деле? — Уайтинг задумался. — Кажется, было два звонка. Две женщины советовали мне присмотреться к Джосси.

— И? — спросила Барбара.

— И? — повторил Уайтинг.

Барбара переглянулась с Уинстоном, и он пришел к ней на помощь.

— У нас есть эти письма. В Лондоне погибла девушка, которая была связана с Джосси. Какое-то время назад он ездил в Лондон на розыски. Джосси этого не отрицает, он повсюду рассовывал открытки с ее фотографией и своим телефоном. Просил позвонить ему, если кто-то ее видел. Вот и вам две женщины звонили, просили обратить на него внимание.

— Эти женщины ничего не говорили о лондонской открытке, — сказал Уайтинг. — И вашу погибшую девушку не упоминали.

— Нам нужно узнать, как все это стыкуется.

— Да, — согласился Уайтинг. — Это может показаться подозрительным. Я понимаю.

Барбара решила, что обходными путями к суперинтенданту не подъедешь.

— Сэр, что вы знаете о Гордоне Джосси, но предпочитаете скрывать от нас? — спросила она.

Уайтинг вернул ей письма.

— Ничегошеньки.

— Вы проверяли его в связи с телефонными звонками?

— Сержант… кажется, Хейверс? И Нката? — Уайтинг дождался их кивков, хотя Барбара готова была поклясться, что он отлично запомнил их фамилии, несмотря на то что произнес их неправильно. — Я не расположен занимать своих людей проверкой телефонного звонка какой-то женщины, недовольной тем, что этот человек не пришел на свидание.

— Вы говорили о двух женщинах, — напомнил ему Нката.

— Одна женщина, две женщины… Дело в том, что жалобы у них не было, только подозрения, причем весьма сомнительные, если вы меня понимаете.

— Например? — спросила Барбара.

— Например, они не сообщили ничего подозрительного. Он не подглядывал в окна. Не таскался возле начальных школ. Не вырывал сумки у старушек. Не носил в свой дом ничего подозрительного и ничего такого из него не выносил. Не приглашал на улице женщин в свой автомобиль, чтобы развлечься. Женщины своих имен не назвали, а просто сказали, что он подозрительный тип. И эти ваши письма, — он указал на поддельные бумаги, — ничего не добавляют. Для меня важно не то, что он их подделал…

— Это не он, — перебила его Барбара. — Он не умеет читать и писать.

— Ну и ладно. Кто-то другой их подделал. Приятель. Подружка. Кто знает. Да разве в таком возрасте кто-нибудь взял бы его в подмастерья, если бы он не представил каких-нибудь документов? Для этого письма и понадобились.

— Верно, — согласилась Барбара. — Но факт остается…

— Главное здесь — хорошо ли он делал свою работу. А делал он ее хорошо. Он был отличным подмастерьем в Итчен-Аббасе. Потом он начал свой бизнес. Построил его, и, насколько мне известно, все у него хорошо.

— Сэр…

— Я думаю, что на этом можно поставить точку, а вы как считаете?

Барбара так не думала, но промолчала. Нката тоже ничего не сказал. Они старалась не смотреть друг на друга, потому что оба заметили, что суперинтендант проговорился: они ведь не говорили ему, что Гордон Джосси был подмастерьем у Ринго Хита, а то, что Уайтинг знал об этом, означало, что в жизни Гордона Джосси не все так просто. Барбара не сомневалась: суперинтендант Закари Уайтинг знает больше, чем говорит.