Это ты, Африка!
Шрифт:
— Всего 10.000 фунтов, — произнёс он.
Наше выражение лиц видоизменилось (только вчера мы купили небольшой арбуз всего за 500 фунтов), так что фруктовый дилер немного сбавил цену:
— Ладно, 8.000 фунтов. Я же ради вас так далеко ходил!
Пришлось оставить суданца с грейпфрутами наедине. Так и не найдя арбуз или другой фрукт за приемлемую цену, мы нашли-таки выезд из города, который местные жители именовали Дорогой На Хартум. Дорога была асфальтирована, но вела, как оказалось, лишь в аэропорт Донгола, находящийся в километре от города. На полпути, между городом и аэропортом, от неё на юг ответвлялась печальная пыльно-песчаная дорога, которая, по мнению водителей, ездивших
Мы заняли место на позиции… Как читатель может догадаться, это было бесполезно: машины ходили очень редко и то только в аэропорт и обратно, а суперпрямая трасса на Хартум осталась до вечера пустынна. Мы лежали на трассе и болтали о различном. Наши губы обветрились и потрескались, мы прокачали сквозь себя уже немало воды, а уехать из Донголы всё никак не удавалось.
Вечером 27 марта мы поняли, что машин сегодня уже, вероятно, не будет, и вновь вернулись в город, ожидая, что кто-нибудь из местных жителей угостит нас.
Так и произошло. На одной из улиц вечерней Донголы нас окликнул мужичок, который оказался… русскоговорящим! Когда-то, давным-давно, он учился в России на тракториста, и теперь его дом наполняли книги на русском языке на тракторно-механическую тему.
…При свете солярковой лампы мы сидели дома у сего человека и беседовали. Судан богатая страна, здесь всё есть, — рассказывал хозяин. — Центральная Африка и Чад гораздо беднее. Вот Судан и оказывает Чаду экономическую помощь. Вот дорогу им построили. (Я подумал, что технология строительства дорог в Судане проста: проехали по пустыне туда-сюда на джипе, вот и дорога.) Но, конечно, в Судане всё дороже, чем в Египте, например. Раньше СССР был самой дешёвой страной. А сейчас правда, что доллар стоит 3000 рублей? (Я ответил, что это было лет пять назад, а сейчас ещё в восемь раз дороже.)
Что на юге Судана делается, никто не знает. А дорог на Хартум имеется целых три. Одна — это здесь, вдоль Нила, между деревнями. Вторая — по пустыне, от аэропорта надо свернуть налево; она идёт в десяти километрах от Нила. И третья — где-то посередине. На ней мы и сидели, но, как предположил хозяин дома, машин сегодня и не должно было быть — ведь нынче праздник!
При свете коптящей солярковой лампы мы записали несколько новых арабских фраз и выражений. От возможности переночевать у русскоговорящего мы отошли в пустыню, понимая, что завтра с утра пойдут машины и не следует их пропускать.
Мы попрощались с русскоговорящим человеком и отправились обратно, по асфальтовой дороге. На выезде из города стояла пустынная, тёмная бензоколонка. «Вот тут неплохо набрать воды на вечер», — подумал я и, оставив друзей и рюкзак на дороге, пошёл с бутылкой к заправке.
В Судане повсюду — на улицах городов и деревень, во дворах, близ мечетей, полицейских участков и заправок, стоят большие глиняные кувшины с водой, литров на тридцать, а то и пятьдесят каждый. Они укреплены на высоте метра от земли, и защищены от солнца сверху навесом из соломы. Вода понемногу просачивается сквозь глиняные стенки кувшинов, кувшин потеет и при ветре охлаждается.
Так вот, иду я в темноте с бутылкой к кувшинам, стоящим подле заправки, как вдруг резко передо мной, метрах в четырёх, вскакивает фигура солдата-негра с автоматом. Он резко направляет автомат в меня и кричит нечто эквивалентное нашему
— Стоо-о-оойй!!
Я испуганно замер (с бутылкой в руке). Замер и солдат (наверное, он тоже был испуган и решил пристрелять меня, если что). Я стою и думаю: если он сейчас будет стрелять, успею я увидеть вспышку из ствола автомата или уже нет? Секунд пять мы так стояли молча
и не двигаясь, боясь друг друга. Потом я решил нарушить затянувшееся молчание и спросил по-арабски:— Мумкен мойя? (Можно воды?)
Солдат показал мне (автоматом) в сторону кувшинов. Я набрал воды и, провожаемый стволом, растворился в темноте, а солдат, вероятно, перевёл дух и пробормотал: сгинь, шайтан…
Я вернулся с водой к друзьям на трассу, и мы пошли подальше от города
и солдат его. Вскоре нас нагнал мотоциклист и предложил подвезти кого-нибудь из нас (подъехать вызвался Шулов), вписать на ночлег и т. п… От ночлега мы отказались, и, догнав пешком проехавшего 500 метров Шулова, удалились ночевать в пустыню.
Мы продолжили ожидание машин, усевшись на том месте, где от асфальтовой дороги Донгола—Аэропорт ответвлялась трасса на Хартум. Машин на
Хартум не было. Изредка проезжали «Тойоты» в аэропорт. В Судане оказалось весьма развитым самолётное сообщение между столицей и несколькими основными городами. Мы сидели, разлагаясь на солнце, и толковали на этот раз о всяких вероучениях: об ивановцах, о секте «Новый акрополь», о кришнаитах и о ментах.
К двум часам дня мы зажарились (тени, воды, людей и благ на нашей позиции не было), и по очереди сходили к аэропорту (договорившись, если что, уезжать по частям). Около аэропорта находилась мечеть. Хотя она была пуста в любое время дня и года, в ней оказалась не только вода, но и душ. Хорошо путешествовать по мусульманской стране! Совершив по очереди омовение и стирку, мы продолжили разлагаться.
Костя Шулов, утомившись от долгого ожидания машин на Хартумской дороге, решил избрать другой путь. Как вы помните, в Хартум можно проехать по нескольким дорогам: 1) вдоль Нила между деревнями; 2) в десяти километрах от Нила по «скоростной» дороге, огибающей деревни; 3) и по какой-то третьей. Ну и через Кариму, конечно, но это мы уже пробовали. Костя решил избрать путь вдоль Нила: там, хотя шансы поймать прямую машину малы, но есть хотя бы транспорт между деревнями, и можно хоть по чуть-чуть, а двигаться вперёд. Итак, мы попрощались с Шуловым, и он в своём жёлтом комбезе растворился среди коричнево-жёлтой пустыне. Но не успели мы привыкнуть к его отсутствию, как он вернулся обратно к нам: ему, видите ли, в городе подарили так много еды, что он решил поделиться с нами.
Съели угощение Шулова. Кроме этого, мы съели специальную концентрированую еду, похожую на смесь печенья и бульонного кубика по цвету и консистенции. Эти кубики Шарлаев получил в Акабе как презент от моряков, и предназначались они для потерпевших крушение. Инструкция, изложенная на восьми языках, гласила:
«Не есть более 8 штук в день. Не пить первые 24 часа. После 24 часов пить не более 0.5 литра воды в сутки, а в случае дефицита воды — по 0.1 литру воды в сутки. Не смешивать с морской водой или мочой…»
Мимо нас проехал вчерашний мотоциклист.
— Это вообще не та дорога, ребята, — объяснил он. — Точнее это тоже та дорога, но мало кто ездит по ней. И вообще сегодня выходной, и машин не будет никуда.
— Так и вчера был выходной, и позавчера!
— Да, конечно, у нас ведь праздник. Но завтра машины пойдут. Обязательно. Вот по той дороге.
Мотоциклист уехал. Вскоре, нарушая его слова, на нашу «не ту дорогу» свернула первая бокаси («Хайлюкс»). Мы судорожно застопили её. Однако, водитель ехал только на 20 км, а вовсе не в Хартум, до коего оставалось 550 км. Перспектива оказаться на «развилке» в глухой пустыне нас не устраивала, и мы расхотели ехать.