Этот мир твой

Мерзавки, кстати, его бешеное состояние ощутили прекрасно, все четыре сейчас стояли возле мусорных баков и тряслись от страха. Вячеслав ощерился: сами, дуры, выбрали место, откуда ори сколько угодно – на помощь не дозовёшься.

– Значит так. За то, что вы, четыре уродины, подняли руку на Варю, вас бы самих прямо тут… Око за око, ага? И учтите, вот тут, – он похлопал рукой по карману, – телефон, куда я всё записал, прежде чем вмешаться. Но я стал добрый, поэтому предлагаю разойтись по-хорошему. Сейчас каждая по очереди мне на камеру рассказывает, как она из личной неприязни первая напала на Варю, сговорившись с остальными. Ты, Наташа, извинишься на камеру перед Варей, скажешь, что неправа. Заодно на камеру пару слов мне, как вы с Борисом всё это вдвоём планировали. Да, Варя. Тогда в цирке я, признаю, был дурак-дураком, а Борис очень удачно нас поссорил.

– А я гадала, чего он потом весь карантин ко мне пытался подкатиться, откуда-то номер мой узнал и писал мне постоянно, – удивилась Варя.

– Да, насчёт вас, – Вячеслав зыркнул в сторону четверых девушек и баков, и те опять затряслись. – В этом варианте мы расходимся, сегодня ничего не было, мы друг друга не знаем. Записи лягут мёртвым грузом просто как гарантия. Моё слово твердо. Вариант второй. Мы сейчас идём в травмпункт и фиксируем побои, затем в полицию с записью и заявлением. Борис вас сдаст с потрохами, лишь бы самому отмазаться. А чтобы вы с гарантией утопли все разом, отца попрошу нам в помощь юриста какого-нибудь подыскать. Да хоть у него на фирме. А мать поможет мне на телевидении, у неё там контракт как раз идёт. Думаю, она подскажет, к кому обратиться. И чтобы поверили, – Вячеслав включил начало записи, поставив на громкий звук.

Варя на первых же звуках записи вздрогнула и прижалась к Вячеславу, так что он быстро всё выключил, мысленно пообещав всем четырём мерзавкам казни египетские.

– Даю две минуты на размышление, время пошло.

Первой сломалась та из Наташиных прихлебательниц, которая не пострадала: видимо, такой целой ей и хотелось оставаться – а то псих перед ними в любой момент передумает. За ней как прорвало остальных. Последней, с трудом себя пересилив, заговорила Наташа, причём лицо у неё во время извинений было, словно её попутно заставляли рыться в мусорном баке и найденное там глотать. Закончив говорить, Наташа приказным тоном сказала:

– Я свою часть выполнила. Подвинься и дай пройти.

– Хорошо, – согласился Вячеслав. – Только если мы сейчас вдвоём пойдём в таком виде куртку брать, будут вопросы.

– Ладно, так и быть.

Наташа негромко что-то сказала той из девчонок, которая не пострадала и выглядела приличнее остальных. Та убежала и вернулась через пару минут с куртками Вари и Вячеслава. После чего все четверо торопливо скрылись в темноте. Вячеславу на них было уже плевать, зато Варя начала дрожать то ли от холода, то ли от нервов. Он накинул на неё свою куртку – она была намного теплее, затем скомандовал:

– Во-первых я тебя никуда не пущу. Раз уж ты теперь в моих руках, – он осторожно притянул девушку за талию и коснулся губами её носа. – А во-вторых, просто не пущу, особенно сейчас. У меня дома вообще никого, мать на неделю уехала. И вообще, у тебя руки как лёд, поэтому идём ко мне.

Варя молча кивнула и обмякла, если бы Вячеслав её не держал – упала, видимо, силы её оставили совсем.

Пока они шли, дождь превратился в снег – крупные белые хлопья, кружась, летели из темноты словно по волшебству. Время словно исчезло, так что дома они оказались как бы в один миг, стояли возле школы – и вот уже перешагивают порог прихожей.

– Ты до сих пор не согрелась, – Вячеслав прикоснулся к её ледяной щеке тыльной стороной ладони. – И ты насквозь промокла. В горячий душ и без разговоров.

Варя, кажется, так до конца и не отошла от шока, потому что согласилась молча, позволила снять с себя куртку и ботинки, прошагала к ванной комнате. Без слов приняла большое пушистое полотенце и на смену халат и комплект из футболки и трико.

– На выбор, что тебе больше подойдёт. Свою одежду сразу кидай в стиральную машину, к утру высохнет. И очень прошу, не стесняйся и не торопись. Мыло и шампунь на полочке в углу.

Пока девушка не передумала, подтолкнул в ванную комнату и захлопнул за ней дверь. На всякий случай ненадолго замер рядом в коридоре, но почти сразу в ванной зашелестели капли воды, а Вячеслав со спокойной душой отправился сам переодеваться, потом собирать ужин и заваривать чай.

Когда Варя вошла на кухню – выбрала она всё-таки футболку и трико – он не удержался, сделал шаг навстречу, поймал девушку в объятия и осторожно притянул к себе. Его губы зарылись в её волосы, дыхание согревало ухо. Обоих пронзил электрический разряд, от которого становится страшно и неловко, как никогда прежде. Варя вздрогнула и неловко попробовала отстраниться, создавая между ними хоть небольшое расстояние, однако Вячеслав не убрал руки, а продолжил её обнимать.

– Не пущу. Я и так тебя только что чуть не потерял.

– Но ведь не потерял же?

– Чуть не потерял. И знаешь, я глупец. Только едва тебя не потеряв навсегда, я понял, как я люблю тебя.

– Ты…

– Тсс. Я как-нибудь потом расскажу, но вот это время, пока меня в Питере не было, там у меня много было разного, хорошего и плохого. Но всегда, когда было совсем плохо, я думал о тебе… и всё сразу получалось. Я, наверное, сейчас чушь несу?

Варя внимательно на него посмотрела, и Вячеслав понял, что растворяется в этих янтарных глазах без остатка. Если она сейчас попросит рассказать… Не попросила. Сообразила, что сейчас не время, и от этого на сердце опять зазвенели радостные колокольчики, потому что Варя его понимает без слов.

– У тебя волосы мокрые.

– Так после душа же?

– Ага. Поэтому давай их сушить ужином и горячим чаем.

– Оригинальный способ, – Варя не удержалась и прыснула от смеха.

Дальше оба всё-таки сели за ужин, причём было заметно, что девушка старается есть медленно и аккуратно, стесняется, но сильно проголодалась. Закончив с едой, взяла чай и робко протянула руку за конфетой. Вячеслав тут же пододвинул коробку ближе к ней:

– Бери все.

Пересел рядом, подцепил одну конфету и вложил девушке в рот. Та её машинально прожевала, потом шутливо пихнула его вбок:

– А если я подавлюсь?

– Придётся делать искусственное дыхание. То есть поцеловать, – и сразу же так и сделал, правда, едва коснувшись губами её губ. – Ты пей, пей. Не торопясь. Со вкусом и всю коробку. Этого добра у нас навалом, дарят постоянно.

– У тебя мама учитель? Или врач? Или ты говорил чего-то на телевидении?

– Да нет, она воздухом торгует. Ну, в смысле, занимается организацией каких-то там никому не нужных популярных тренингов. Не конкретно чем-то, а как посредник. Вот я вам приведу очень крутого человека, который расскажет, как надо жить, и вы сразу станете тоже крутыми, – передразнил он. – Не лезу в эти дела и знать про эту муть не хочу, но поскольку в виде сувенира у нас положено чем-то отдариваться сверх контракта, ей постоянно конфеты суют. Хоть магазин открывай, – Вячеслав вздохнул. – И вообще ты насчёт неё не беспокойся. Как родители развелись, я с ней остался, но мы, считай, скорее на одной жилплощади живём, чем как семья. Ладно, ты чай допивай. А я, чтобы потом время не тратить, посуду помою.

– Ой, да, извини. Забыла. Давай я помою… – засуетилась Варя и попробовала встать и пойти к раковине.

– Ти-хо, – Вячеслав положил ей руки на плечи и деликатно посадил обратно. – Вообще забудь про всякие дела, особенно домашние. Ты у меня королева, а королевам положено отдыхать. Я сам помою, да и тут немного.

Варя медленно кивнула, и, такое ощущение, эти слова Вячеслава её потрясли сильнее всего за вечер.

Закончив с посудой, Вячеслав заметил, что Варя начала клевать носом, от горячей ванны и еды её разморило.