Этот мужчина

— Я и ты. — Сразу чувствую себя глупо, мне хочется спрятаться под одеяло.

Его взгляд смягчается, и он медленно вращает бедрами.

— Просто ты и я, — говорит он, будто это действительно просто. Он нежно меня целует, отпуская мою ногу. — Ты в порядке?

Нет, я в полном дерьме!

— В порядке, — отвечаю резче, чем собиралась. Неужели этот мужчина настолько толстокож, что не может разглядеть под собой влюбленную женщину?

Ты и я, я и ты, как чертовски очевидно. Что-то я не вижу с нами в постели никого другого. Слегка ерзаю под ним, и он, прищурившись, смотрит на меня затуманенным взглядом.

— Мне нужно пописать, — говорю самым убедительным «я-не-злюсь» тоном. И с треском проваливаюсь.

Закусив губу, он подозрительно поглядывает на меня, но отстраняется, неохотно освобождая меня из-под себя. Тянусь рукой, чтобы расстегнуть лифчик, а затем направляюсь в ванную, и закрываю за собой дверь.

Почему я не могу просто это сказать? Мне нужно избавиться от слов, причиняющих такую чертовски сильную боль. Перед тем как отправиться писать, мысленно отвешиваю шлепок по своей жалкой заднице и испытываю желание окунуть голову в унитаз в этой роскошной ванной комнате. Какая же я неудачница. Он должен знать о моих чувствах. Я, как рабыня, падаю к ногам этого мужчины, при любом удобном случае отдаваясь ему разумом и телом. Ни на секунду не поверю, что он не распознает всех этих признаков.

Закончив, предстаю обнаженной перед зеркалом. Смотрю на свое отражение. Темно-карие глаза вновь блестят, оливковая кожа свежа и сияет. Опираюсь руками о туалетный столик и глубоко вздыхаю. Это не то место, где я планировала быть, но я здесь. Этот мужчина совершил вторжение во всех смыслах этого слова, и я нахожусь в опасной близости от того, что мне разобьют сердце. Мысль о моей жизни без него... я протягиваю руку и потираю грудь. От одной этой мысли у меня сжимается сердце. Даже, несмотря на всю его сложную натуру, я безнадежно влюблена в него — что есть, то есть.

Подпрыгиваю, когда дверь открывается, и входит он — полностью обнаженный и потрясающе великолепный. Он встает позади меня, кладет руки мне на талию, а подбородок на плечо. Продолжительное время наши взгляды в отражении не отрываются друг от друга.

— Думал, мы подружились, — говорит он, слегка наморщив прекрасный лоб.

— Так и есть. — Пожимаю плечами. Я ожидала гораздо большего возмездия, чем то, что только что получила. Да, он порвал платье-табу, но учитывая все обстоятельства, сегодня он вел себя вполне разумно. Довольно забавно, что я могу отнести порванную одежду к вполне разумному поступку.

— Тогда почему ты дуешься?

Потому что ты толстокожий!

— Я вовсе не дуюсь. — Звучит чересчур чувствительно. Чертовски очевидно, что так оно и есть.

Он качает головой и устало вздыхает. От чего он так устал? Он водит бедрами по моей пояснице. Он снова твердый. Собирается отвлечь меня от моих обид неразумными сексуальными манипуляциями. Я это знаю.

— Ава, ты расстраиваешь меня больше всех женщин, которых я когда-либо встречал, — ворчит он.

От его наглости у меня округляются глаза. Я его расстраиваю? От прикосновения его губ к моей шее меня опаляет жар.

— Леди, ты что-то скрываешь?

— Нет, — выдыхаю я. О чем он говорит? Я никогда ничего от него не скрываю. Каждый раз я безоговорочно и охотно отдаюсь ему. Иногда требуется немного мягкого убеждения, но в конце концов он получает то, чего хочет. Скрываю?

Он наклоняется и медленно начинает тереть ладонью вверх и вниз между моих бедер. Совершенное трение в совершенном темпе. Я не отрываю взгляда от его глаз в зеркале. Черт возьми, я снова страстно его желаю. Откидываю голову назад, предоставляя ему идеальный доступ к шее, языком он оставляет жесткий след вверх по горлу, кружа над чувствительной впадинкой под моим ухом.

— Хочешь еще раз? — дразнящее шепчет он на ухо, не прекращая движений между моими бедрами.

— Ты мне нужен.

— Детка, эти слова делают меня очень счастливым. Всегда?

— Всегда, — подтверждаю я.

Он одобрительно рычит.

— Черт, мне нужно оказаться внутри тебя. — Он дергает мои бедра вперед, занимает позицию у моего входа и врезается в меня с пронзительным воплем, эхом разносящимся по огромной ванной.

— Мать твою, Джесси! — Я опираюсь на туалетный столик, готовясь к атаке.

Он обрушивается вперед.

— Следи... за... языком!

Я подвергаюсь безжалостным, отчаянным ударам, он кричит, как одержимый, дергает меня на себя, пронзая до невыносимых глубин. Голова идет кругом, тело подвергается насилию, и я схожу с ума от самого сильного, болезненного и приятного наркотика, которым является Мистер Вызов. Безвольно склоняю голову.

Святая матерь БОЖЬЯ!

Он опускает руки мне на плечи.

— Посмотри на меня! — кричит он, подкрепляя свое требование намеренно жестким толчком. Я резко втягиваю воздух, поднимаю отяжелевшую голову и вижу его в зеркале, но мне трудно сосредоточиться. Сокрушительные толчки бросают меня вперед, я изо всех сил пытаюсь удержаться руками, он шлепает меня по заду, издавая непрерывные стоны. Морщины на лбу стали еще глубже, мышцы шеи напряжены. Требовательный, жестокий Владыка секса вернулся.

— Ты ведь никогда ничего не будешь от меня скрывать, правда, Ава? — сипит он.

— Нет!

— Потому что ты никогда меня не оставишь, верно?

Ох, ну началось. Все эти закодированные разговоры во время секса будоражат мозг больше, чем внушительная атака, которой подвергается тело.

— Куда я, нахрен, денусь? — кричу в отчаянии от очередного безжалостного толчка.

— Не выражайся! — спешно рычит он. — Скажи это, Ава!

— О, боже! — кричу я. Колени подгибаются, и он быстро ловит меня за талию.

Мир вокруг становится совершенно безмолвным, я пересиливаю вибрацию волн, так резко проходящих через меня, что, мне кажется, от шока мое сердце остановилось.

— Господи! — Он падает на пол, перекатывается на спину, раскидывая руки в стороны, а я оказываюсь лежащей поперек него, прижимаясь спиной к его груди. Я поднимаюсь и опускаюсь на нем в такт дыханию.

Разум затуманен, истерзан, а бедное тело задается вопросом, что, черт возьми, только что произошло. Это был вразумляющий трах, если он вообще был. Но с какой целью?

— Я охре... — захлопываю рот, прежде чем заслужить еще один выговор, но он все равно слегка впивается мне в бедро пальцами. — Эй! — жалуюсь я. Ведь я быстро остановилась. Это уже прогресс.

Он заключает меня в объятия и, уткнувшись носом мне в шею, втягивает воздух.

— Ты не сказала.

— Чего? Что я не оставлю тебя? Я не оставлю тебя. Доволен?

— Да, но я не это имел в виду.

— А что же?

Он трагически выдыхает мне в ухо.

— Неважно. Хочешь еще раз?