Этот сладкий запах психоза. Доктор Мукти и другие истории
Шрифт:
Карл посчитал, что ни у кого из банды Тухлой Кишки не хватит духу прождать его всю ночь. Они не могли заметить, как он выходил из корпуса, на улице он ни на кого не напарывался, никто не «провожал» его до дома Доуни, чтобы заняться им уже там. Нет, все они спали в своих вонючих постелях и пускали слюни, в этом можно было не сомневаться.
Он проскользнул в пустой холл. В динамиках по-прежнему надрывалась попса, двери всех трех лифтов приветливо его встречали. Карл воспользовался первым лифтом и поднялся на семнадцатый этаж. Крадучись к лестнице, накинув капюшон и пригнувшись, он не заметил мамашу с ребенком, пока буквально чуть не наступил на них. Резко отпрянул к стене. Мамаша выпрямилась, не выпуская из рук плуга детской коляски, и посмотрела на него с усталостью крестьянки, которая призвана трудиться по какому-то зову
И тут он узнал измученную заботой женщину: Гарриет Мак-Кракен, она работала в школе, где он учился. Карл, — начала было она, — какого черта ты тут делаешь? Но он уклонился от ответа, в его мозгу мгновенно выстроилась цепочка: Гарриет — Перл, Перл — Дэйви, Дэйви — Дэн по кличке Манго, один из головорезов Тухлой Кишки. Даже если они не следили за зданием, не пронюхали, что он до сих пор тут, все равно в скором времени узнают. Он протиснулся к лестнице и, перескакивая через четыре ступеньки, выкрашенные в красный цвет, молил, чтобы ее визит не обернулся тем, чем грозил обернуться.
Карл вошел в квартиру номер 161, открыв дверь ключом, оставшимся у него с прошлого раза. Голова О’Лири находилась там же, где и всегда: похожая на седое яйцо, она покоилась в мягкой чаше спинки кресла. Он почувствовал такое облегчение, что чуть не крикнул: «Мистер О’Лири, я дома!» Но какой смысл? Старик все равно ничего не услышит. Карл прошаркал в кухню, стащил горсть таблеток снотворного, проглотил, запив прохладной водой из крана, и побрел к себе в спальню.
Как в старом фильме ужасов, подумал он, укладываясь в свой шкаф и прикрывая крышку. Скоро ли этот фильм закончится? Солнце взошло, а злые жители деревни все никак не поднимутся к замку Графа с вилами и косами наперевес. Верно ли, что в скором времени этому конец и я смогу гулять по улице с тем смешным чувством, с каким вечером выходишь из кино? Вскоре, окруженный темнотой, Карл погрузился в сон.
Когда наблюдающий взгляд исчез, Дэрмот ощутил себя брошенным. Но когда взгляд вернулся — и Дэрмот это почувствовал, проснувшись от неожиданно яркого рассвета, предсказать который было совершенно невозможно, — в нем светилась настоящая злоба, что-то убийственное. Теперь этот взгляд был острым уколом, горящим лазером, смертоносным лучом.
Карл проснулся в шкафу, выспавшийся и бодрый, и тут же резко, с силой ударился головой о петли. Черт бы их побрал, подумал он, и следом: пора пришибить старикашку, пора избавиться от этого О’Лири. Бегать с моей лодыжкой не получится. Неизбежность убийства стучала у него в ушах, горячая кровь била струей, переполняя чашу решимости. Может, Доун и подождала часок после того, как он ушел, прежде чем позвонить, но Карл не сомневался, что она уже все разболтала. Потом еще эта Мак-Кракен. Они догадаются сложить вместе два куска мозаики — даже их мозгам это будет по силам. Они придут за ним и, когда старик откроет дверь, кокнут обоих. Но если избавиться от О’Лири, можно будет забаррикадироваться и протянуть тут еще с недельку. К тому моменту их стремление все же должно поутихнуть, всему есть пределы.
Точно, избавиться от старикашки — в этом был свой резон. Абсолютно ничего личного, просто, извини, старик, так уж вышло. Он постарается не причинить боли, накрошит каких-нибудь таблеток в пищевую добавку, а когда О’Лири начнет отходить, поможет ему посредством подушки. Учитывая возможные последствия вторжения в квартиру Тухлой Кишки, это милосердие с его стороны. Как они это называют — младонацизм?
Ранним утром зрение Дэрмота было острее всего. Особенно таким, как это: яркое солнце, ни облачка, разве что пара сероватых мазков над холмами к югу отсюда. Кроме того, признавался Дэрмот сам себе, старость приводит к дальнозоркости. Становишься дальновидным, можешь фокусировать взор только на расположенных вдалеке предметах, то же касается жизненных обстоятельств. Не пригодная к употреблению сорокадневной давности пища ударила в голову со всей распухшей, пучащей силой, которая сопутствует ее первому поглощению. Неудивительно, что таким правильным казалось изо дня в день сидеть на двадцатом этаже. Отсюда можно было смотреть вдаль.
Но,
вне зависимости от остроты зрения, такое событие пропустить было невозможно. Они шли по прямой дороге, ведущей от города к корпусу, демонстрируя по мере движения все приемы и ухватки, которые почерпнули из кинобоевиков. В какой-то момент они разделились, один проломился через забор на пустырь возле школы, другой кинулся к парку, кто-то — на школьную игровую площадку, еще один прошел мимо оздоровительного центра. После чего все снова сошлись вместе, и их всосали стенки огромного кишечника того корпуса, к которому они направлялись. Дэрмот догадывался о цели их визита. Вряд ли им известен номер квартиры, но это уже дело техники. То, что они полны решимости, это было очевидно.А Карл лежит в своем гробу и планирует убийство. Какие ощущения это у него вызовет, в реальности? Он пытается отбросить неприятные воспоминания. Когда они ловили крыс на стройплощадке, остальные давили тварей кувалдами, а потом смеялись, глядя на лежащую в гравии лепешку, конвульсивно подергивающуюся в предсмертных судорогах. Карла же одолевала дурнота, и он тайком уходил курить в туалет. Ключ к успеху в том, чтобы все делать быстро и управлять собственной злостью, использовать ее для достижения цели. Что, его положение не достаточно отчаянное, разве мало он натерпелся? Ему доводилось слышать о гораздо более тяжких зверствах, которые оправдывали на абсолютно гнилых основаниях. Карл уперся руками и ногами в стенки своей тюрьмы из красного дерева, стал напрягать и расслаблять мышцы, сведенные судорогой. Вот так, раз-два, раз-два, накачивая пульсирующую ярость.
Дэрмоту потребовалось много времени, прежде чем он смог нагнуться и присесть. Пытаясь контролировать свои порывистые движения, он наклонился к полу в три этапа. Старик словно был воплощением всего здания, его тоже пытались разрушить, подрывая ему здоровье аккуратными ударами.
В дверцу шкафа постучали. Карл не мог поверить, его разум не принимал такого поворота событий.
Дэрмот снова постучал в дверцу и остался ждать в умиротворяющей пыли унылой спальни.
Карл приоткрыл дверцу шкафа, и его взгляд упал на шлепанцы старика. Невольно он стал открывать дверцу все шире, как бы впуская старика в проем по частям, пока наконец оба обитателя квартиры не посмотрели прямо друг на друга.
— Надо поговорить, — сказал Дэрмот. — Они разведали, что ты еще здесь, но у меня есть план, как тебе помочь.
— Ч-то? — Это был не вопрос, Карл просто пытался обратить внимание Дэрмота на неестественность какого бы то ни было разговора между ними. Что это могло значить? Старик на самом деле в курсе, что Карл уже давно здесь? Или это чистая импровизация?
— У меня есть план, и я собираюсь тебе помочь. Все здание под их присмотром, им известно, что внутри живет только несколько стариков, скоро они постучатся в дверь. Если не обмануть их, сказав, что ты уже ушел, тебя обнаружат. Они хотят устроить тебе взбучку, так? Верно… так… а может, тут пахнет еще чем похуже. Например, деньги, так я понимаю? Да, деньги. Ладно, давай, вылезай из этого шкафа, надо поговорить.
Карл извлек себя из шкафа и, потягиваясь и разминаясь, поплелся в комнату: один мятый синтетический костюм, из воротника которого торчит бледное лицо. Он был крупнее О’Лири, моложе и сильнее его, но старик сбил Карла с толку. Сомнения прочь, у старика было самообладание. Что это, волшебство, какая-то особая мудрость?
— Сколько?
— Что — «сколько»?
— Денег, денег сколько надо?
Карл назвал цифру.
— Хорошо, мы их поделим, доставай.
Карл вынул из заднего кармана стариковских панталон обернутый в полиэтилен продолговатый сверток. Он столько времени пробыл в кармане, что старик и забыл о его существовании. Как будто сверток превратился в отдельный орган. Печенка с зеленью, почка с капустой. Карл пересчитал купюры, еще хранившие тепло тела, разделив их на две стопки.
— Я вызову такси, — сказал Дэрмот. — Попрошу водителя остановить прямо перед дверьми внизу. Ты проводишь меня до лифта, я спущусь и выйду к машине. Затем велю водителю ехать медленно мимо тех двоих, чтобы они меня точно разглядели, разглядели, что я их дурачу. После чего мы отчалим.
— И чем это поможет?
— Они подумают, что это ты. Давай. — Дэрмот указал на куртку и штаны, висевшие на Карле, как на пугале. — Снимай, я вызываю такси.
— Но почему, почему вы мне помогаете, мистер…