Этой ночью ты будешь моей

– Пей из моих рук.

– Ты… извращенец, – я чувствую, что краснею, хотя куда уж там: я и так только что кончила под ним два раза.

– Ты даже не представляешь, насколько.

– Неужели? – спрашиваю я неожиданно игриво. – Ты привязывал меня к парковой ограде посреди улицы, этого мало?

– Это вообще ерунда, – фыркает он.

– Ты можешь больше? – я улыбаюсь.

– Разумеется.

– Покажешь?

Он смеется, а потом качает головой:

– Сначала пей.

Я тянусь к стакану, и он чуть наклоняет его, чтобы мне было удобнее. Я делаю несколько жадных глотков: после стонов и криков в горле здорово пересохло. Потом вытираю губы тыльной стороной ладони.

– Напилась? – спрашивает мужчина. – В стакане еще полно воды.

– Ну… да… – с сомнением произношу я, не понимая, чего он от меня хочет. Мужчина кивает:

– Окей, – и неожиданно плескает на меня из стакана: на шею и прикрытую тканью грудь. Под мокрой простыней тут же проступают соски, и он заваливает меня на постель, рыча и вгрызаясь в это место, высасывая воду из ткани, а заодно и хватая губами и зубами мою грудь. Я смеюсь, то ли отталкивая его, то ли обнимая, а он выливает остатки воды между моих бедер и точно так же, через ткань, припадает к моему клитору, терзая губами. Я почти инстинктивно раздвигаю ноги, впиваясь пальцами в его волосы:

– Теперь ты покажешь мне, какой ты извращенец? – бормочу я, и тогда он неожиданно отстраняется, вставая и протягивая мне руку:

– Идем. Я покажу это тебе в другом месте.

– Почему не здесь? – напрягаюсь я.

– Потому что. Доверься. Ты уже сделала это сегодня – тебе понравилось, так что бояться нечего.

Я выдыхаю и послушно протягиваю ему руку. Он помогает мне подняться с постели, и я оборачиваюсь в простыню, чувствуя, что почему-то начинаю немного зябнуть. Он выходит из спальни, я иду следом. Мы оказываемся возле двери с кодовым замком. Мужчина быстро набирает код и распахивает дверь, за которой – темнота.

– Входи.

– Но…

– Входи, – повторяет он твердо.

Я переступаю порог, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь. Максим входит следом, я слышу, как щелкает кодовый замок. Потом включается свет, и я зажимаю рот ладонями, чтобы не закричать.

МАКС. 8 глава. Красно-черная клетка удовольствий

У меня классическая БДСМ-комната со всей стандартной для таких мест атрибутикой. Красный и черный цвет. Натуральное дерево, кожа и шелк. Высокая и широкая металлическая кровать с колодками, цепями, наручниками и наножниками. Андреевский крест. Гинекологическое кресло с встроенным вибратором. Секс-качели. Подвесная дыба. Распорки, «аист». «Колыбель Иуды». Стеллажи-решетки с кнутами, семихвостками и стеками. Полочки с вибраторами, кляпами, помпами для сосков и клитора, анальными пробками, вагинальными бусами, зажимами, смазками, маслами, воском и другой нужной мелочью… Для меня все это давно не ново. Но есть особый кайф в том, чтобы наблюдать, как кто-то впервые попадает в такое место…

Тася молчит и крепче заматывается в простыню, закрываясь по самое горло, только кончики пальцев на ногах торчат из-под белоснежной ткани. Я слышу ее тяжелое дыхание, и это меня заводит. Но я жалею, что не надел штаны. Она и так напугана, а тут еще и стояк вот-вот снова образуется.

– Хочешь выйти отсюда? – спрашиваю я спокойно.

– Да, пожалуйста, – с трудом выталкивая из себя слова, произносит Тася. Ее откровенно потряхивает, язык прилип к небу, но это ничего. Это нормальная реакция для первого раза. Я киваю:

– Окей. Хочешь что-нибудь прихватить с собой в спальню?

Она смотрит на меня растерянно, и я поясняю:

– Хочешь попробовать что-нибудь? Там, на безопасной территории.

– Твоя квартира не кажется мне безопасной, – шепчет девушка.

– Разве я сделал тебе больно? – удивляюсь я.

– Нет.

– Тогда чего ты боишься?

– Тебя.

– Это хорошо… в определенной мере, – я ухмыляюсь. – Пожалуй, я все-таки возьму кое-что.

Она с ужасом наблюдает за тем, как я беру с полок маленькую клизму, бутылек масла, анальную пробку, а потом снимаю со стеллажа семихвостку.

– Ты собираешься меня бить?

– Я собираюсь поговорить с тобой… сначала словами, а потом телами.

Она нервно сглатывает, мотая головой и расплескивая по простыни светлые локоны, но я моментально считываю реакцию ее тела: несмотря на страх, ее нутро уже хочет новых опасных ощущений. Оно и неудивительно: это природа. Еще тогда, у ограды парка, когда она самозабвенно истекала в мою ладонь густой смазкой, было ясно, что она податливая и чувственная девочка. Ее легко будет обратить на темную сторону.

– Идем, – я протягиваю ей свободную руку, зная, как важно не потерять тактильный контакт. Тася колеблется, но все же вкладывает свои дрожащие пальцы в мою ладонь. Я ласково сжимаю – и тяну ее прочь из этой обители похоти и разврата, обратно в светлую просторную спальню с белоснежными простынями и тюлем на окнах.

В спальне девушка садится на постель, поджимая под себя ноги, и смотрит на меня внимательно и осторожно.

– Значит, ты правда садист и извращенец.

– Я всего лишь мастер БДСМ, – улыбаюсь я.

– Разве это не одно и то же? – хмыкает Тася.

– Нет. Я никого не насилую, никого ни к чему не принуждаю, все происходит по взаимному согласию и ради взаимного удовольствия.

– Ясно, – кивает она, а потом тихо добавляет: – Вот это меня угораздило… с первого же раза.

– Неправда, – шутливо возмущаюсь я. – Угораздило бы, если бы я с первого же раза распял тебя на андреевском кресте.

– Как это? – спрашивает она шепотом.

– Видела черный кожаный «икс» на стене?

– Ага.

– Я установил бы его горизонтально, раздел, уложил тебя, привязал за руки и за ноги, а потом…

– Что? – спрашивает она нервно, а я выдерживаю паузу и наклоняюсь к ней, чтобы прошептать в ухо:

– А потом выебал бы тебя до потери пульса.

Она пытается отстраниться, но я не позволяю, хватая ее за шею и притягивая к себе ближе, чтобы скользнуть языком по пересохшим губам. Тася упирается кулаками мне в грудь, но ненадолго, я быстро заваливаю ее на постель и нависаю сверху, целуя в губы и шепча:

– Не бойся, малышка… – а она дрожит в моих руках, перемешивая страх и вожделение, ужас и любопытство.

Идея сегодня же трахнуть ее не только спереди, но и сзади не дает мне покоя, но я решаю сначала хорошенько подготовить ее, а заодно подразнить и посмущать. Как только простыня, которой она закрывалась, оказывается подмята нашими телами, я переворачиваю малышку на живот, упираясь твердым стояком прямо между ее ягодиц.

– Пожалуйста, не надо, – бормочет она, но я шепчу ей на ухо: