Этюд в багровых штанах
Шрифт:
— Ты заболела? — испугалась я. — Рак?
Анна отмахнулась:
— Тьфу-тьфу. Тут другое, — она немного помялась, словно раздумывала, говорить или нет, но потом решилась: — Все равно поговорить не с кем. Иногда хоть волком вой. В общем так… Все дело в моей работе.
— То есть? — я уткнулась в бокал с вином, раздумывая, как бы поскорее закончить разговор, который вдруг стал в тягость. Проблемы на работе еще не повод благодарить Бога за каждый прожитый день.
— Не офис, а морг какой-то. Люди мрут, как мухи. На двери даже можно табличку повесить: «Опасно для жизни».
— Нашла чем удивить, в любом офисе сейчас опасно для жизни. Боссы корпоративную культуру осваивают, работнички план перевыполняют и ждут, когда им повысят зарплату. При этом условия труда оставляют желать лучшего: духота, стрессы, компьютерное излучение и прочие гадости
— Тогда скажи мне, и как работник, и как начальник, что делать человеку, которому ежедневно угрожают убийством?
Я поперхнулась вином. Вопрос, как говорится, на засыпку:
— Надо полагать, что счастливица — это ты?
Анна невесело кивнула. Хотя откуда взяться веселью при таком раскладе?
— И как тебя угораздило?
— Случайно. Работаю в крупном рекламном агентстве. «Эдем». Может, слышала? Оно сейчас у всех на слуху. Деньги платят хорошие, люди замечательные, клиенты сплошь состоятельные. В общем, полный креатив. Но есть одно «но»: сотрудников убивают, либо шантажируют. Только за последние полгода погибли две девушки — менеджеры по спецпроектам.
— Несчастный случай?
— Вряд ли удавку на шее и нож под лопатку можно назвать несчастным случаем, — грустно усмехнулась Анна. — Расследование зашло в тупик. Положа руку на сердце, расследованием этих убийств никто особо и не занимался. Отнесли в разряд глухарей и дело с концом. Девчонки были хорошие. Лена — душа компании, умница и красавица. У одной — Дины — двое ребят сиротами остались. Теперь их бабушка воспитывает, по слухам, мегера еще та. Я пришла в агентство через неделю после ее гибели. Случайно, по объявлению. И как ты догадываешься, заняла вакантное место — менеджера по спецпроектам, — Анна сделала добрый глоток коньяка и нервно продолжила: — Через два месяца мне на электронный адрес стали приходить угрожающие письма, потом начались звонки. Мужской голос, хриплый такой, регулярно сообщает, как именно он меня убьет. Только не говорит за что и когда. Вчера я нашла на своем рабочем столе пеньковую веревку и мыло. Ничего шуточки, а? Неделю назад мне подбросили картонный ножик со следами красной краски.
Я боюсь выходить на улицу, боюсь одна возвращаться домой. Любовников сменила — тьму. Когда кто-то есть под боком, немного спокойнее. Уткнусь в мужское плечо, глаза закрою и молюсь. Спаси и помоги. Только где гарантия, что среди них не скрывается убийца… Убийца, судя по всему, входит в мое окружение. Он прекрасно знает распорядок дня, привычки, даже цвет нижнего белья для него не составляет секрета. Несколько раз он был у меня дома.
— Как ты об этом узнала?
— Следы. Мокрые следы. Он их оставил на белом ковре. И в туалете, пардон, конечно, не спустил за собой воду. Рылся в ящиках с бельем и одеждой, разлил духи и шампуни. Я несколько раз меняла замок. Не помогло. Наверняка, брал ключи из сумочки.
— И ты не настояла, чтобы Федоров тебя выслушал? — возмутилась я. — Сейчас ему позвоню, вызову сюда, благо недалеко идти, и вы все обсудите. Тебе нужна охрана. Поживешь у нас, пока ситуация не разрешится. Может, Федоров, как мужик не очень, но как опер, поверь мне, он сто очков вперед даст.
— Он все равно не поверит, — вздохнула Анна. — Решит, что я специально все придумала, чтобы вернуть его внимание. Из ревности.
— Какая к бесу ревность, если речь идет о жизни и смерти? — крикнула я и только после поняла, что на нас стали оглядываться. И чуть тише добавила: — Аня, это не шутки. Речь идет о твоей жизни, как ни пафосно это звучит. Не понимаю, чего ты ждешь?
— Не кричи, Эфа, — тихо попросила Анна. — Криком делу не поможешь. Когда я поняла, что все очень серьезно, то сама начала расследование. Вряд ли гибель моих предшественниц была случайной. Пусть я была и плохой женой опера, но дурой меня вряд ли назовешь. Знаешь, сколько книжек по криминалистике в свободное время прочитала? Я сначала думала, что дело в одном из клиентов. Есть у нас такой банкир. Каримов. В депутаты рвется. Даром что до выборов еще палкой не добросишь, но он уже сейчас почву начал готовить. Первое время я на него и грешила. Девочки вели одни и те же спецпроекты, в большинстве своем занимались политическим пиаром. А где политика, там и грязные деньги. Это тебе любой обыватель скажет. Однако когда лично познакомилась с политической кухней, поняла: деньги там, может, большие и грязные, но никто не будет убирать серую мышку-исполнительницу. Масштаб не тот.
Мы — пешки-исполнители и в большой политической игре никакой роли не играем. Получается, что искать нужно в ином направлении. Но в каком? Общих интересов у Дины и Лены не было. Дина — скромная мать-одиночка, Лена — разбитная девчонка, любительница выпить и погулять на славу. Как ни пыталась, я так и не смогла найти никаких точек пересечения. Кроме одной — агентства. А уж когда в своем столе нашла их фотографии, сделанные после убийства, поняла: убивает кто-то из «Эдема». Причем жертвой является только тот, кто занимает должность менеджера по спецпроектам. Теперь я на очереди. Я ведь тоже веду спецпроекты, будь они неладны.— Аня, надо что-то делать! — воскликнула я.
— А что? В милиции уже была. Там виртуозно послали. Мол, когда найдем ваш труп, тогда и поможем, чем сможем. Думала, Федя посоветует что-нибудь дельное, но видишь, как все повернулась. Не судьба. И потом, Эфа, устала я бояться. Ты вот спросила, чего сижу и жду. Смерти, наверное. Я ее чувствую. По пятам ходит, с целым мешком инструментов. Дай бог, чтобы она была быстрой и безболезненной. Когда страшно, все остальное становится неважным. Страх пожирает тебя, оставляя одну оболочку. И потом я фаталистка — от судьбы не уйдешь. — В этот момент у моей собеседницы ожил телефон, проиграв знакомую мелодию из фильма «От заката до расЮля», странный выбор, однако, для такой женщины, как Анна: — Алло! Слушаю! Кто это? А, узнала… И что ты хочешь? Встретиться? Когда?
Она бросила обеспокоенный взгляд позади меня. Я рефлекторно обернулась, поскольку сидела спиной к окну. На улице давно стемнело, во влажных бликах фонарей отражались беглые тени. Показалось, или действительно от окна кто-то отпрянул, заметив мой взгляд? Анна тем временем уже закончила разговаривать и спешно подкрашивала губы.
— Эфа, я, пожалуй, пойду. Неожиданное свидание, надеюсь, ты меня извинишь за бегство? Но вполне возможно, сегодня моя жизнь изменится. Надеюсь, что к лучшему. Мне обещали защиту. Скорей всего, я даже уеду. — Она тараторила, стараясь заглушить внутреннюю тревогу: — Очень рада была с тобой познакомиться, надеюсь, что мы еще встретимся, не так ли? В спокойной обстановке. Можешь даже Федорова с собой привезти, обещаю, что не буду над ним издеваться, как сегодня. Обещаешь?
Я кивнула. Анна явно торопилась. И только придвинув стул к столику, и взяв нарядную сумочку, вдруг нерешительно замерла:
— Эфа, обещай мне еще одну вещь: если со мной что-нибудь случится, ты обо всем расскажешь Феде. Хорошо? Результаты моих расследований лежат в квартире — голубая папка за собранием сочинений Достоевского. Ключи от квартиры у Федорова есть. Передай ему, что я его очень люблю. И о многом жалею. В том числе и о вылитых щах.
Она криво улыбнулась и побежала к выходу. Так обычно бегут либо навстречу любви, либо смерти. В данном случае верным оказалось второе предположение. Я не знала, что менее чем через час Анны Федоровой уже не будет в живых. Ближе к утру ее тело найдут около кафе, в котором мы так уютно посидели. Не знала я, что именно меня обвинят в убийстве Федоровой. Мой сожитель, помешавшийся от горя и угрызений совести, соберет свои немудреные пожитки и уйдет на свою холостяцкую квартиру. Не догадывалась я и о том, что уже через две недели начну работать в рекламном агентстве «Эдем», а еще через месяц получу первое угрожающее письмо и шелковую удавку в подарок. И бороться за собственную жизнь мне придется самой… Все это было впереди, а пока я сидела за столиком, пила вино и вглядывалась в дождливую темноту за окном, где притаилась смерть.
ГЛАВА 2
— Теперь ты понимаешь, почему я должен уйти, — Федоров умоляюще взглянул на меня (вот только не надо сцен, дорогая). — В сложившейся ситуации я просто не могу остаться.
Ну-ну, какие мы нежные и удивительные! В сложившейся ситуации… Я не могу остаться… Просто петровская ассамблея, да и только. Еще немного, и сделает книксен, сложив тощие кривые ножки в замысловатую фигуру. Пусть. Против ухода сожителя я не возражала: если мужик что-то решил сделать, он это сделает, сколько на нем не висни и не причитай. Виснуть на мужике я разучилась после потери невинности в десятом классе. Как правильно причитать забыла после развода с Ивановым. Не повезло Федорову. Баба я закаленная, жизнью выдрессированная похлеще льва на боксерском ринге. Как там, в песне поется? Без меня тебе туда, любимый мой. В смысле туда тебе и дорога. Хочешь пешком, хочешь на троллейбусе. Подвезти не подвезу — извини, бензин кончился.