Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса

По мнению «Дейли ньюс», преступление, несомненно, было политическим. Деспотизм континентальных властей, их ненависть к либерализму привели к тому, что на наши берега устремилось множество эмигрантов, которые сделались бы образцовыми гражданами, если бы не память о перенесенных гонениях. В их среде принят строгий кодекс чести, нарушение которого карается смертью. Следует приложить все усилия, чтобы отыскать секретаря, Стэнджерсона, и выяснить у него подробности о привычках покойного. Следствие значительно продвинулось благодаря энергии и проницательности мистера Грегсона из Скотленд-Ярда, который узнал адрес пансиона, где тот проживал.

Мы с Шерлоком Холмсом просмотрели все эти статьи за завтраком, и, похоже, они очень позабавили моего компаньона.

– Я ведь говорил: как бы ни обернулось дело, Лестрейд с Грегсоном останутся в выигрыше.

– Это зависит от результата.

– Да бог с вами, ни в малейшей степени. Если преступника поймают, это будет благодаря их усилиям, если он ускользнет – несмотря на их усилия. Если орел – они выиграли, если решка – я проиграл. Что бы они ни делали, в почитателях недостатка не будет. «Un sot trouve toujours un plus sot qui l’admire» [10] .

10

«Глупец глупцу всегда внушает восхищенье» (фр.).

– Боже, что это? – воскликнул я: в прихожей и на лестнице послышался топот множества ног, который сопровождался протестующими возгласами нашей квартирной хозяйки.

– Сыскная полиция, отделение с Бейкер-стрит, – торжественно объявил мой компаньон, и в комнату влетело полдюжины уличных мальчишек, самых что ни на есть замурзанных и оборванных.

– Смир-рна! – скомандовал Холмс, и шестеро грязных оборванцев выстроились в шеренгу и застыли неприглядными истуканчиками. – Впредь пусть один Уиггинс приходит с отчетом, остальные ждут на улице. Ну, Уиггинс, нашли?

– Не-а, сэр, – ответил один из мальчишек.

– Я не очень и рассчитывал. Продолжайте, пока не найдете. Вот ваша плата. – Холмс раздал всем по шиллингу. – А теперь ступайте и в следующий раз приносите лучшие новости.

Холмс махнул рукой, и мальчишки проворно, как крысы, припустили по лестнице. Тут же с улицы донеслись их пронзительные голоса.

– От каждого из этих плутов толку больше, чем от дюжины полицейских, – заметил Холмс. – Стоит людям хотя бы завидеть полицейского, и они умолкают. А эти юнцы повсюду проникнут и все услышат. К тому же схватывают все на лету. Организовать их только – и порядок.

– Они у вас работают по Брикстонскому делу?

– Да, мне хочется кое-что выяснить. Всего лишь вопрос времени. О, сейчас мы услышим новости в преизбытке. Там шагает Грегсон, и на лице большими буквами написано блаженство. Направляется, конечно же, к нам. Ага, остановился. Вот он!

Колокольчик яростно зазвонил, секунду спустя светловолосый детектив взлетел по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, и ворвался в гостиную.

– Дорогой друг, поздравьте меня! – вскричал он, тряся безответную ладонь Холмса. – Теперь все ясно, я раскрыл это дело.

На выразительном лице моего компаньона мелькнула тень тревоги.

– Вы хотите сказать, что вышли на след? – спросил он.

– Какой там след! Нет, сэр, преступник у нас под замком.

– И его зовут?..

– Артур Шарпантье, младший лейтенант военно-морского флота ее величества, – гордо выкрикнул Грегсон, потирая свои пухлые руки и выпячивая грудь.

Шерлок Холмс облегченно вздохнул и улыбнулся:

– Садитесь и берите сигару. Мы жаждем услышать, как вам это удалось. Не желаете ли виски с содовой?

– Ничего против не имею. Последние день-два провел в ужасном напряжении и теперь совершенно измотан. Само собой, я не про физическое напряжение, а про умственное. Вы меня поймете, мистер Шерлок Холмс, у нас ведь у обоих рабочий инструмент – мозг.

– Вы делаете мне слишком много чести, – без тени улыбки откликнулся Холмс. – Позвольте послушать, как вы пришли к столь приятному результату.

Сыщик расположился в кресле и с самодовольным видом затянулся сигарой. Во внезапном порыве веселья он хлопнул себя по ляжке.

– Самое смешное, – воскликнул он, – этот дурень Лестрейд, который так о себе мнит, пустился по ложному следу. Он погнался за секретарем Стэнджерсоном, а тот неповинен, как нерожденное дитя. Не сомневаюсь, Лестрейд уже отловил секретаря.

Эта мысль представилась Грегсону такой забавной, что он расхохотался и даже закашлялся.

– И как вы напали на след?

– Сейчас обо всем расскажу. Конечно, доктор Ватсон, это строго между нами. Первая трудность состояла в том, чтобы разыскать американские корни этой истории. Кто-то привык ждать, пока поступят отклики на объявление или явятся свидетели, которые жаждут поделиться сведениями. Но Тобайас Грегсон работает по-другому. Помните, рядом с мертвецом лежала шляпа?

– Да, – кивнул Холмс, – «Джон Андервуд и сыновья», дом сто двадцать девять по Камберуэлл-роуд.

Грегсон был обескуражен.

– Я и не думал, что вы это заметили. Вы там побывали?

– Нет.

– Ха! – с облегчением выдохнул Грегсон. – Надо хвататься за любой шанс, сколь бы мелким он ни казался.

– Ничто не мелко для великого ума, – изрек Холмс.

– Так вот, я отправился к Андервуду и спросил, продавал ли он шляпу такого вида и размера. Он просмотрел свои книги и быстро нашел запись: шляпу отправили мистеру Дребберу, проживавшему в пансионе Шарпантье на Торки-Террас. Таким образом я добыл адрес.

– Умно – очень даже умно! – пробормотал Шерлок Холмс.

– Затем я посетил мадам Шарпантье, – продолжал сыщик. – Она была бледна и очень расстроена. Увидел я и ее дочь – девицу редкостной красоты, между прочим. Когда я с ней говорил, глаза у нее были красные и губы дрожали. Я это не упустил из виду и почуял неладное. Вы сами знаете, мистер Шерлок Холмс, – когда нападешь на верный след, тебя бьет нервная дрожь. «Вы слышали о таинственной смерти вашего съемщика, мистера Еноха Дж. Дреббера из Кливленда?» – спросил я.

Мать только кивнула. Она не могла выдавить из себя ни слова. Дочь расплакалась. Я утвердился в подозрении: этим людям что-то известно.

«В котором часу мистер Дреббер вышел из вашего дома, чтобы сесть на поезд?» – спрашиваю я.

«В восемь. – Женщина сглотнула, чтобы скрыть волнение. – Его секретарь, мистер Стэнджерсон, сказал, что есть два поезда – в четверть десятого и в одиннадцать. Мистер Дреббер собирался на первый».

«И после этого вы его не видели?»

Когда я задал этот вопрос, женщина изменилась в лице. Она так побледнела, что страшно было смотреть. Не сразу она смогла произнести единственное слово – «да», причем тоном хриплым и неестественным.