Этюды, картины с целины

Дверь открылась с легким скрипом. В полумраке комнаты на кровати сидела Ирина — черные волосы волной спадали на плечи, прикрывая грудь. Полупрозрачный пеньюар едва скрывал изящные изгибы тела. Картинка была настолько идеальной, что аж зубы сводило от фальши.

Я снова активировал технику с линзой, перестраивая хрусталик, разгоняя его. Реальность дрогнула, поплыла, и вместо соблазнительной Ирины я увидел белобрысого парня.

Вот же сука… я мысленно усмехнулся, наблюдая как этот хлыщ поднимается с кровати, виляя бедрами в попытке изобразить женственную походку. Его лицо лучилось самодовольством человека, который считает, что переиграл всех вокруг.

Иллюзия была мастерской. Парень явно потратил немало времени, изучая свою «модель». Вот только была одна проблема — я понятия не имел, кто он такой. Раньше точно не встречал эту самодовольную физиономию в академии.

— Дима, я заждалась, — промурлыкала «Ирина» голосом, от которого у любого другого подкосились бы колени.

Я прокашлялся, окидывая взглядом комнату.

— Видишь беса? — спросил я будничным тоном.

— Да, — «Ирина» улыбнулась, продолжая игру. — Я знаю, что у тебя есть фамильяр.

Я позволил себе хищную ухмылку:

— Фас!

Бес сорвался с места как пушечное ядро. Его тушка, разогнавшись до невероятной скорости, впечаталась прямо в холеную физиономию белобрысого. Раздался хруст, и иллюзорная Ирина рухнула на пол.

Бес оседлал белобрысого, как наездник норовистого коня, и принялся от души шлепать его по заднице:

— Ну хоть фальшивую Ирку отшлепаю! — радостно вопил он, входя в раж. — Давно мечтал!

Парень дернулся, сбрасывая иллюзию. Его холеное лицо исказилось от отвращения:

— Убери от меня эту мерзость!

Бес замер на секунду, а потом его глаза опасно сузились:

— Это кого ты мерзостью назвал? А ну повтори, красавчик!

Когти демона прошлись по лицу пленника, оставляя красные полосы. Удар, еще удар — и вот уже смазливая физиономия превратилась в живописную картину из синяков и ссадин.

Я неторопливо приблизился, пока бес заканчивал вязать нашего гостя:

— Сам расскажешь, или придется помочь?

Белобрысый скривил разбитые губы в усмешке:

— Да пошел ты…

Он попытался плюнуть, но без сил даже не долетел до моих ботинок. Я присел рядом, положил ладонь на его лицо. Целительская сила потекла по каналам — я видел, как рассасываются гематомы, как срастаются лопнувшие капилляры, как затягиваются ранки от когтей беса.

— Легче? — улыбнулся я с фальшивой заботой.

Он молчал, глядя на меня с подозрением, словно пытаясь понять, что за игру я веду.

— Фас! — скомандовал я, отворачиваясь и отходя к окну.

За спиной раздались звуки новой «воспитательной работы» беса. Я разглядывал пейзаж за окном, краем уха слушая сочные шлепки и сдавленные ругательства.

Минут десять спустя раздался отчаянный вопль:

— Хватит!

Я обернулся — бес изобретательно скрутил пленнику соски в тиски.

— Отойди, бес! — скомандовал я, возвращаясь к нашему гостю. — Кажется, кто-то готов к конструктивному диалогу.

— Вы не люди! Вы звери! — пленник извивался, пытаясь вырваться из пут. — Кто так делает?! Убери от меня эту рогатую херню!

Ну тут я был согласен… бес тот еще чудик, поэтому я даже не смотрел на истязания.

— В-в-в, в тебе есть стержень, — процедил белобрысый сквозь зубы. — Ты в курсе? Иномирский стержень!

Я замер. Вот оно что…

— Ну в курсе, — ответил я спокойно. — Красный такой. И что с того?

— Так вот для меня он не только красный! — белобрысый оскалился. — Для меня он меняет цвет… Если присмотришься к моему стержню, увидишь то же самое!

Я активировал зрение, погружаясь в его тело. И действительно — стержень иномирца пульсировал, переливаясь как неоновая вывеска. Красный… синий… снова красный… Демоны, а ведь он прав.

— И что дальше? — спросил я с нарочитым снисхождением.

Его губы растянулись в злобной ухмылке:

— А это значит… — прорычал он, глядя мне прямо в глаза, — что ты мой истинный враг, сука из моего мира!

Глава 10

Говорят, что история пишется победителями. Чушь собачья. История пишется теми, кто выжил. Особенно когда речь идет о войне между магами красного и синего спектров — конфликте, растянувшемся на тысячу лет и превратившем целый мир в выжженную пустошь.

Их называли сволочами — магов красного спектра. И, надо признать, они полностью оправдывали это прозвище. Когда синие маги отправляли парламентеров, красные радушно приглашали их к столу переговоров. А потом методично превращали этот стол в алтарь. Демонологи говорили: «Ничего личного, ваша кровь отлично подходит для усиления наших печатей». А на войне… все средства хороши, верно?

Когда синие взывали к человечности. Красные не знали жалости. Синие пытались сражаться честно. О, как же наивно это выглядело! Они формировали боевые порядки, разрабатывали стратегии, придерживались кодекса чести. А красные… красные просто травили их чумой. Или отравляли колодцы трупным ядом.

Но самым страшным было то, что красные умели ждать. Они могли годами готовить ловушку, десятилетиями взращивать предателей в стане врага. «Время работает на того, кто умеет ждать», — любили повторять их полководцы.

Неудивительно, что спустя тысячу лет такой войны синие оказались на грани полного истребления. Их города лежали в руинах, их армии были разбиты, а население сократилось до жалких остатков. «Когда вы наконец сдадитесь?» — спрашивали красные, методично уничтожая последние очаги сопротивления.

И тогда случилось то, чего не ожидал никто. Одна из древнейших династий синих магов, чьи корни уходили во времена первых войн — пошел ва-банк. В их родовом замке, в хранилище лежал манускрипт. В нем описывался ритуал призыва существа, способного изменить ход войны.

Три недели потребовалось главе рода, чтобы добраться до вершины Северной горы. Её тело, израненное темной магией красных, с трудом повиновалось. Старые шрамы, которые не могли исцелить даже лучшие целители империи, пульсировали от боли при каждом шаге. Раны, нанесенные запретными заклинаниями, никогда не заживали полностью — они становились частью жертвы, медленно пожирая её изнутри.

Она была легендой среди синих магов — великий полководец, выигравший десятки сражений. Но сейчас, карабкаясь по обледенелым склонам, она казалась лишь тенью себя прежней. Седые волосы, некогда черные как вороново крыло, развевались на ледяном ветру.