Этюды в багровых тонах: катастрофы и люди
Шрифт:
Оставив позади корчущуюся на полу девушку, он врубился в толпу у выхода. Он бил кулаками налево и направо, продираясь к дверному проему. Со всех сторон на него напирали люди. Внизу шевелились упавшие, которых давили и пинали. Неожиданно Лесли оказался лицом к лицу с отцом худосочной девицы. Взгляд мужчины был осмысленным. Глаза, устремленные на Фолкшема, полыхали ненавистью. Должно быть, отец видел, как Лесли обошелся с его дочерью. Пошевелиться не могли ни тот, ни другой. Губы мужчины сложились в трубочку, и он плюнул прямо в глаза Фолкшему.
Смахнуть слюну с глаз Лесли не мог, и сквозь эту пелену увидел,
Взгляд Лесли устремился вверх. Метрах в шести над ним, вцепившись в обитый бархатом барьер второго яруса, висела девушка. Лесли видел ее дергающиеся ноги в кружевных панталонах, башмачки на острых твердых каблучках. Но вот каблучки стали приближаться, приближаться… Девушка сорвалась и летела прямо на него, отчаянно взмахивая руками.
Каблук точно, как шомпол в ствол ружья, вошел под надбровье Фолкшема. Свет померк.
— Их не остановить, их не остановить, — бормотала Кейт Клэкстон.
В зале творилось что-то страшное, безумное. Огонь прыгал с балкона на балкон, взбираясь под самый купол. Дым застилал глаза. Вот девушка в белом платье перевалилась через перила балкона, выкинутая чьей-то жестокой рукой. Несколько секунд она висела, вцепившись в тлеющую парчу обивки. Потом полетела вниз — в самую гущу толпы у выхода из партера.
— Сюда! За мной!
Пальцы Гарри Мэрдока сомкнулись на ее запястье. Кейт позволила увлечь себя в самое пекло. Это казалось безумием, но актриса почему-то была уверена: это единственная возможность спастись. Перед тем как исчезнуть в пламени, она оглянулась и увидела, как Джордж Стадли спрыгивает со сцены в зал.
В следующее мгновение вокруг уже было только бушующее пламя. Секунду или две они бежали сквозь него, а вокруг рушились декорации. Потом взор затянуло красным…
Кейт споткнулась, но Мэрдок помог ей удержаться на ногах. Он почти тащил ее на себе. Наконец она услышала:
— Глаза, откройте глаза.
Пожар в театре «Эксетер»
Преодолевая адскую боль, она подняла веки и увидела себя в зеркале. Бровей не было, лицо обожжено, волосы подпалены. Она стащила парик и бросила его в угол комнаты.
Мэрдок сидел перед зеркалом и спокойно снимал грим.
— Уходите через черный ход, — сказал он, кивая на дверь в углу.
— А вы?
— И я за вами, — спокойно ответил актер. — Только приведу себя в порядок.
Он бросил на столик батистовый платок и повернулся к ней. Кейт отшатнулась. Нет, лицо Мэрдока не было обезображено, но глаза… В глазах актера плескалось безумие.
— Я не оставлю вас, — сказала она.
— Как вам будет угодно, — церемонно наклонил голову Мэрдок.
Кейт Клэкстон сделала шаг назад и уперлась спиной в стену. Рука ее нащупала ручку дверцы.
— Вы хотите остаться?
Гарри Мэрдок удивился:
— С чего вы взяли? Просто человеку, которому утром объявили
об увольнении, нельзя выходить на улицу, не позаботившись о внешнем виде. Всегда надо помнить о респектабельности.— Но пожар…
— О, — актер мягко улыбнулся, — это не имеет ровным счетом никакого значения.
Дверца за спиной открылась, и Кейт оказалась в узком коридоре, наполненном раскаленным воздухом. За поворотом гудело пламя. Кейт повернулась и бросилась в противоположную сторону.
Выходящая на улицу дверь подалась на удивление легко, стоило ей отодвинуть задвижку. Сквозняк, возникший из-за перепада давления, сбил Клэкстон с ног. Свежий воздух устремился внутрь здания. Огонь радостно загудел, с удесятеренной жадностью набрасываясь на дерево. Бруклинский театр весь был построен из дерева…
Сильные руки подхватили Кейт Клэкстон и выволокли на улицу.
— Извините, мисс, — бормотал Джошуа Таккер, — но сейчас не до учтивостей.
Их пожарная команда прибыла к зданию театра, когда из чердачных проемов уже вырывалось пламя. Повозку, на которой находились «большая Бесс» и цистерна с водой, установили у центрального входа. Пожарные развернули рукава, ухватились за ручки помпы и стали лихорадочно дергать рычаг. Струя воды устремилась к окнам, за которыми уже мерцали огненные сполохи.
Двери театра извергали наружу десятки окровавленных людей. Потом образовалась свалка: кого-то сбили, затоптали, и копошащиеся тела замуровали выход.
От невыносимого жара стали лопаться оконные стекла.
Люди выбирались на карнизы. Огонь заставлял их бросаться вниз, и они разбивались о брусчатку. Под тяжестью скопившихся на нем людей рухнул узорчатый балкон.
— Лестницы! Где лестницы?
Джошуа Таккер знал, что достаточных по длине лестниц у них всего две. Он обернулся. Улица была запружена людьми. Похоже, другим пожарным командам сквозь такую толчею не пробиться. Значит, скоро начнется самое жуткое.
«Старушка Бесс» издала обиженный хрип, в ее утробе что-то зазвенело, потом застучало. Таккер бросился к помпе, мимоходом ударив кулаком по стенке цистерны. Вода еще есть… В чем же дело, почему упрямится «Бесс»? Только взобравшись на повозку, он понял, что случилось. Обломками балкона и человеческими трупами завалило и пережало пожарные рукава. Все, воды больше не будет.
Справа от Таккера пожарные разворачивали брезентовое полотнище. Однако они не успели его как следует натянуть, а три девушки, стоявшие на карнизе, уже прыгнули вниз. Брезент вырвался из рук пожарных. С отвратительным звуком тела ударились о камни.
— Таккер, — раздался зычный крик начальника команды, сохранявшего поразительную невозмутимость, — отправляйтесь к служебному ходу. Посмотрите, что там.
Джошуа слетел с повозки и, расталкивая людей, стал пробираться к углу здания, скользя по залитой кровью мостовой.
В боковом переулке было на удивление пустынно. Только у стен домов через улицу сидели, скорчившись, спасшиеся актеры и служащие театра. Лица их были в копоти. Платья изорваны. Почти всех била нервная дрожь.
Двери запасного выхода были закрыты. И это было хорошо, потому что приостанавливался приток воздуха к огню. Хотя, может быть, сейчас это было уже и не так важно…