Ева
Шрифт:
Он ответил утвердительно, но в его голосе я уловил едва заметную нотку осуждения. Он любил Кэрол и неодобрительно относился ко всем другим моим подругам. Я повесил трубку, прежде чем он успел высказать свое мнение, на что был вполне способен. Потом вышел из бара и направился в «Браун Дерби».
Глава шестая
Кэрол и Питер расположились за столиком в стороне от оркестра. С ними сидел облаченный в безукоризненный смокинг мужчина – крупный, рыхлый, с пышной гривой седых волос и вытянутым смуглым лицом с отвисшей нижней губой и широким
Питер заметил меня, когда я пробирался между переполненными столиками, и приподнялся, чтобы поприветствовать.
– Вот так сюрприз, – радостно воскликнул он. – Значит, тебе все-таки удалось вырваться? Кэрол, только посмотри, кто пришел. Ты ужинал?
Я пожал Кэрол руку и улыбнулся.
– Нет, – ответил я. – Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
– Ну конечно, – улыбнулась в ответ Кэрол. – Я так рада, что ты здесь.
Питер коснулся моей руки.
– Не думаю, что ты знаком с Рексом Голдом, – сказал он и повернулся к человеку-льву, сосредоточенно поглощавшему суп. – Это Клайв Торстон, писатель.
Стало быть, я имел удовольствие лицезреть Рекса Голда. Как и все в Голливуде, я был немало наслышан о нем и знал, что он самый влиятельный человек в кино.
– Рад знакомству, мистер Голд, – почтительно произнес я.
Он нехотя оторвался от супа и привстал, протягивая мне мягкую пухлую руку.
– Присаживайтесь, мистер Торстон. – Его глубоко посаженные рыжевато-коричневые глаза смотрели словно бы сквозь меня. – Суп из омаров просто восхитительный. Официант! – Он нетерпеливо щелкнул пальцами. – Суп из омаров для мистера Торстона.
Когда официант пододвинул мне стул, я подмигнул Кэрол и шепнул:
– Видишь, я не смог долее выносить нашу разлуку.
– Твои издатели не захотели с тобой встречаться? – тихо спросила она.
Я покачал головой:
– Я просто позвонил им. – Под столом я поймал ее руку и нежно сжал пальцы. – Оказалось, ничего срочного, так что встречусь с ними завтра. Мне не хотелось пропускать праздник.
Пока мы разговаривали, Голд продолжал методично работать ложкой, уставившись остекленевшим взглядом в пространство перед собой. Было ясно, что он не любит совмещать еду и беседу.
– А я решила, что ты собираешься навестить свою дикарку, – поддразнила меня Кэрол. – Что ты променял меня на нее.
– Я не променяю тебя ни на кого на свете, – прошептал я, стараясь, чтобы моя улыбка вышла искренней. Я уже имел возможность убедиться, что Кэрол обладала редкой проницательностью.
– О чем вы там шепчетесь? – спросил Питер.
– Секрет, – быстро проговорила Кэрол. – Не будь таким любопытным, Питер.
Голд покончил с супом и брякнул ложкой о дно тарелки. Затем сердито оглянулся в поисках официанта и, когда тот подбежал, возмущенно рявкнул:
– Где суп для мистера Торстона и какое блюдо следующее?
Удостоверившись, что мы с ним не забыты, он повернулся к Кэрол:
– Вы собираетесь сегодня в клуб?
– Ненадолго, – ответила Кэрол. – Не хочу задерживаться допоздна. Завтра нужно столько всего успеть.
Официант принес мне суп.
– Не тревожьтесь о завтрашнем дне, ибо он сам позаботится о себе, – назидательно проговорил Голд, пожирая глазами
мою тарелку. Казалось, он бы с удовольствием уничтожил и мой суп, появись у него такая возможность. Я смутился. – Работать вы умеете, а вот развлекаться – нет, – продолжал он. – А это две стороны одной монеты.Кэрол покачала головой:
– Мне нужны мои семь часов сна, особенно сейчас.
– Кстати, вспомнил, – Голд поджал мясистые губы, обращаясь теперь уже к Питеру, – завтра утром ко мне в офис зайдет Имграм. Я бы хотел, чтобы вы с ним встретились.
– Конечно, – сказал Питер. – Ему разрешено вмешиваться в сценарий?
– Нет. Если с ним будет трудно сладить, дайте мне знать. – Внезапно Голд переключился на меня. – Вы писали что-нибудь для кино, мистер Торстон?
– Нет… еще нет, – ответил я. – У меня есть некоторые идеи, которые я собираюсь проработать, когда у меня будет время…
– Идеи? Какие идеи? – Он перегнулся через стол, и его лицо нависло надо мной. – Я могу что-то из этого использовать?
Я судорожно попытался вспомнить какой-нибудь сюжет, который мог бы ему подойти, но ничего не приходило в голову.
– Вероятно, да, – сказал я, решив, что немного блефа не повредит. – Могу показать кое-что, если вам интересно.
Его взгляд буравил меня, как сверло.
– Не понял. Что показать?
– Наброски сценариев. – От злости меня бросило в жар. – Как только я выкрою время, чтобы набросать предварительные сценарии, я покажу их вам.
Он неторопливо перевел на Кэрол непроницаемый взгляд. Она рассеянно крошила хлеб, не поднимая глаз.
– Предварительные сценарии? – повторил он. – Меня не интересуют сценарии. Мне нужна история. Вы же писатель? Я хочу, чтобы вы рассказали мне историю… расскажите что-нибудь прямо сейчас. Вы говорите, у вас есть идеи. Так выкладывайте.
Я пожалел, что сел за этот стол. Питер смотрел на меня с любопытством. Кэрол все еще крошила хлеб, но щеки ее слегка порозовели. Голд продолжал сверлить меня глазами, поглаживая пухлой рукой обвисшие щеки.
– Неудобно обсуждать это здесь, – сказал я, чувствуя, как лоб покрывается испариной. – Если вы действительно заинтересованы, мы могли бы встретиться в другом месте.
К счастью, подоспело время следующей перемены блюд. Голд мгновенно потерял ко мне интерес и напустился на официантов. Все должно было быть идеальным, вплоть до температуры тарелки, на которой подавалось его блюдо. На несколько минут наш столик превратился в центр лихорадочной активности. Наконец Голда удалось ублажить, и он накинулся на еду с таким аппетитом, словно не ел несколько дней.
Питер поймал мой смущенный взгляд и слабо улыбнулся. Похоже, не было смысла пытаться поддержать беседу, пока Голд был занят едой. Во всяком случае, ни Кэрол, ни Питер не предпринимали никаких попыток, и я последовал их примеру. Все ели молча. Я слегка опасался, что, расправившись с ужином, Голд вновь потребует от меня историю, но это было маловероятно. Я и злился на себя за то, что упустил такую возможность, и радовался, что нас прервали, поскольку предложить мне ему было нечего.
Закончив есть, Голд нетерпеливо отодвинул тарелку, достал зубочистку из жилетного кармана и принялся задумчиво ковырять в зубах, оглядывая переполненный зал.