Евангелие от зверя

— Это борей, русский меч. Копия, к сожалению, аналог мне достать не удалось, археологи его изучают. Копию же сделал мне мой приятель Саша. Но сделал так здорово, что им вполне можно сражаться. Ладно, я могу рассказывать об оружии долго, а ты замучилась. Располагайся пока. Вот твоя спальня, за печкой, она самая уютная. — Тарас откинул занавески, отгораживающие спальню от гостиной. — Здесь все чистое, стираное. Одежду вешай в шкафчик, вот вешалки. Если что надо будет переставить, поправить, передвинуть — сделаем. Переодевайся и будь как дома.

Он шагнул из спальни, но она удержала его, посмотрев серьезно и пытливо.

— Здесь кто-нибудь спал… до меня?

— Когда-то спал я, — ответил так же серьезно Тарас, — когда был маленький. Иногда останавливалась бабушка. И все. А что?

Тоня с облегчением вздохнула, отпустила его рукав, порозовела под его взглядом.

— Ничего… я суеверная. Иди, я буду переодеваться.

Сбитый с толку Тарас поплелся на кухню, размышляя над странной обмолвкой девушки, потом встряхнулся, переоделся сам и в гостиную вернулся уже с подносом, на котором стояли фарфоровые чашки из маминого сервиза с перламутровым отливом, кофейник, сахарница, конфеты и печенье. Тоня в халатике, превратившем ее в худенькую девочку-подростка, перестала рассматривать оружие и забралась с ногами в любимое кресло Оксаны. Тарас устроил поднос на журнальном столике, разлил по чашкам кофе, сел в другое кресло, собираясь провести вечер так, как мечтал еще в Чечне, и в это время кто-то вошел в дом.

Тарас напрягся, включая внутреннее зрение, и с сожалением вспомнил, что не забрал у Оксаны ключи.

В сенях что-то стукнуло, простучали по половицам каблучки, дверь в гостиную распахнулась, и на пороге появилась Оксана с тортом в одной руке и сумочкой в другой.

— Вот и я…

Она увидела Тоню, и улыбка сползла с ее красивых, полных, умело подкрашенных губ.

— Ты… не один?!

Тарас аккуратно поставил чашку на поднос, посмотрел на Тоню, лицо которой изображало простодушное любопытство.

— Это Оксана, моя… приятельница. Работает в фитнес-клубе. — Он посмотрел на позднюю гостью. — Оксана, это Антонина, дочь друга моего учителя, погибшего в Чечне три дня назад.

— Да уж вижу, — прикусила губу Оксана, не слушая его. — Надо же, какая незадача. Я думала, тот случай в клубе не отразится на наших отношениях. — Она смерила Тоню пренебрежительным взглядом. — Это же пигалица, что ты в ней нашел?

— Извини, Тошка, она иногда неудачно шутит, — глянул на Тоню Тарас, встал, поворачиваясь к Оксане. — Может быть, разденешься, присядешь с нами, поделишься новостями?

— Вот барахло! — хмыкнула Оксана, нехорошо улыбаясь. — Я как дура мчусь сюда, покупаю шампанское, торт… а он с какой-то пигалицей кейфует!

— Оксана!

— Что Оксана?! — взъярилась барменша. — Я с Григорием всего два раза встречалась, и не дома, как ты! Подумаешь, увидел в клубе, скандал устроил! А у самого губа не дура! Решил компенсировать? — Она вдруг с размаху шмякнула торт на пол. — Где ты ее подобрал?! Да я тебе сотню таких…

Тарас вдруг оказался рядом, подхватил Оксану под локоть и стремительно вывел из гостиной, так что она не сразу поняла, что происходит. В сенях он сказал, глядя ей в глаза, пытаясь мысленно-волевым усилием успокоить женщину:

— Это дочь прокурора! Еe отца убили! Она будет жить у меня… какое-то время. Если не хочешь остаться в ее глазах хамкой, извинись.

— Да пошел ты! — махнула рукой сникшая Оксана, поворачиваясь к двери; возбуждение схлынуло, глаза ее потухли. — Знаем мы этих дочерей… Так хорошо все было… а ты взял и испортил…

Она открыла дверь, оглянулась, разглядывая Тараса с язвительной улыбкой и одновременно с завистью:

— Желаю приятно потрахаться.

Вышла, изо всех сил хлопнув дверью.

Тарас постоял немного, провожая гостью мысленным взором. Щеки горели. Было неприятно, горько и стыдно.

Вздохнув, он вошел в гостиную, остановился у порога, встретив взгляд Тони, развел руками.

— Извини…

— Я понимаю, — тихо проговорила девушка. — Догони ее, объясни. Она любит тебя, простит… У Екклесиаста есть изречение: нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил.

Тарас покачал головой и вдруг засмеялся. Она посмотрела на него с удивлением.

— Я что-то не так сказала?

— Все так, Антонина Антоновна, особливо касательно греха. Грешен я, чего уж там. Только все дело в том, что не любит она меня. Себя больше любит. Так что не переживай.

— А ты ее?..

Тарас заглянул в глаза девушки, в которых плавилась грусть, сомнения и ожидание чуда. Подошел вплотную, опустился перед ней на корточки.

— Ты мне веришь?

— Не знаю. — Она виновато улыбнулась. — Скорее да, чем нет. Дядя Елисей говорил, что ты иногда торопишься…

— К сожалению, бывает. Но ведь это не самое худшее качество мужчины? Она порозовела.

— Я не встречалась с мужчинами… и даже с парнем не дружила.

— Я знаю, бабушка говорила. Выйдешь за меня замуж?

Глаза Тони сделались большими. Она изумленно посмотрела на него и даже засмеялась от неожиданности, покачала головой.

— Кажется, дядя Елисей был прав, ты действительно иногда торопишься.

Тарас улыбнулся, чувствуя облегчение, радость и легкое головокружение. Не говоря ничего прямо, Тоня уже ответила.

— Я подожду, — сказал он с твердой уверенностью, поклявшись в душе ждать столько, сколько понадобится. Главное теперь было не обидеть ее — ни словом, ни делом. Сердце еще в Чечне подсказало, что это — она, настоящая…

Глава 19 ПЛАНОВ ГРОМАДЬЕ

Все ночные попытки спуститься в прошлое, досмотреть сцену исследования предком «одуванчика» — Говорителя Слова Власти, не удались. Организм отказывался выполнять волевые приказы хозяина в измененное состояние медитативного прорыва в бессознательное не входил. То ли Тарас упускал из виду какую-то важную деталь трансовой практики, то ли мешали мысли о Тоне и о появлении Оксаны, закончившемся некрасивой сценой.

Дважды Тарас выходил во двор, прислушивался к тишине ночи, смотрел на звезды в разрывах облаков, успокаивался, но так с предком и не повстречался. Раздосадованный, приказал себе заснуть и пролежал в одной позе досутра в полусне-полуяви, сотканной из обрывков незапомнившихся снов.

Проснулся он в начале седьмого от громкого тарахтения: сосед напротив заводил свой старый автомобиль. Вообще с соседями Тарасу повезло, в основном это были люди трудолюбивые и добрые. Но далеко не тихие и очень суетливые. Бывший тамбовец Сергей купил дом через улицу еще в прошлом году. Семья у него была дружная — жена и четверо детей, и каждый раз, когда он уезжал на работу, каждый из них считал своим долгом выбежать на улицу и крикнуть какие-то приятные слова. Естественно, о тишине речь не шла, просыпалась вся улица и, наверное, соседний микрорайон многоэтажек.