Эверест

Представьте себе. Этот результат позволил бы взойти на Чо-Ойю, Дхалаугири, Манаслу, Нангапарбат, Аннапурну, Гашербрум I и II, Броуд-Пик и Шишабангму – на девять из четырнадцати возможных восьмитысячников. Но им, безумцам, нужна была именно эта вершина.

Вторую попытку сделали Джордж Финч, Джеффри Брюс, Джон Ноэль и гуркхский офицер Тейбир Бура. И ещё тринадцать шерпов. Они побили рекорд предыдущего захода. Два человека – Финч и Брюс – сумели добраться до высоты 8326 метров. Остальные – в том числе все до единого шерпы – сдались и спустились обратно в передовой лагерь. Но на этой высоте у Брюса сломалась система подачи кислорода, и он начал резко слабеть. Финч мог идти дальше, но предпочёл помочь другу спуститься. Кто знает, не стали бы они первопроходцами, если бы не технические неполадки.

Через несколько дней они сделали третью попытку – из базового лагеря вышли Мэллори, Сомервелл, Финч, Артур Уэйкфилд и Колин Кроуфорд. И четырнадцать шерпов. Возможно, они дошли бы, кто знает. Но была лавина, и эта лавина смела семерых шерпов вместе с едой и оборудованием. Подниматься дальше без припасов стало бы самоубийством. Они спустились.

В тот раз гора отказалась их принимать.

Джону Келли повезло. Изначально он планировал одиночную экспедицию. Не в смысле «соло», а в смысле – он и шерпы. Но теперь, когда удалось увязаться за французами, он был доволен. Так было значительно проще. Идущие впереди протаптывали тропу, проверяли путь, помогали там, где было тяжело. Лагерь I, лагерь II, лагерь III – теперь все их заботы были общими.

До первого лагеря они дошли легко. Так легко, что об этом совершенно нечего рассказывать. Восемьсот метров вверх за считанные часы, никаких потерь, никаких сложностей. Яркое-яркое солнце и мороз. Главное – не забыть, что холод не спасает от ожогов. Забыл намазать лицо защитным кремом? Кожа начнёт чесаться, затем шелушиться, будто ты всё это время пролежал на пляже, а не полз наверх по ледяным кромкам.

Даже лестницу они применили всего один раз. Южный склон – это не то чтобы игрушка для профессионала, но идеальный путь для новичка. Маститые альпинисты сравнивают его с ковровой дорожкой. То ли дело маршрут советской экспедиции, которая умудрилась пройти по контрфорсу юго-западной стены. За тридцать последующих лет никто не смог повторить их маршрут. Французы и Келли шли по простой дороге. Хотя слово «простой» обязательно нужно брать в кавычки. Потому что на горе такой категории никакой простоты быть не может.

В моё время никто о категориях не говорил. Или говорил, но я об этом не знал. Я знал лишь о том, что есть гора и есть я. И мы должны встретиться.

Восемьсот метров – это больше, чем «правило шестисот метров». Каждый альпинист смотрит на это по-своему. Одни рекомендуют не подниматься за сутки более чем на пятьсот, другие – на шестьсот, иные позволяют добираться до тысячного барьера. Я насмотрелся на поднимавшихся и могу сказать: если вы за день сумели преодолеть более километра, поздравляю: вы мертвы. В лучшем случае вас сволокут вниз, а отёк мозга пройдёт сам собой. Но если вокруг нет десятка шерпов, вы мертвы. Поэтому правила нельзя нарушать нельзя, какое бы из них вы не избрали в качестве путеводного. Самый правильный вариант – это чередовать подъёмы и спуски. Поднялись на новую высоту? Поставили лагерь III? Спуститесь в лагерь II и переночуйте там. А наутро доберитесь и поставьте лагерь IV. Следующая ночёвка – уже в лагере III. И так далее – ступень за ступенью, никаких рывков.

Так или иначе, французы успешно преодолели свои восемьсот метров, затем спустились на двести и осели в лагере I. Палатки расставили без проблем, все были веселы, бурны, и в воздухе немного попахивало высотной эйфорией. Процесс кратковременной акклиматизации по внешним признакам напоминает лёгкую форму высотной болезни – учащенное сердцебиение, одышка, лёгкая головная боль. Что-то можно перетерпеть, что-то нельзя. Болит голова – тут же глотайте таблетку, легче не станет. Не спится – сразу пейте снотворное, отсутствие сна значительно страшнее.

Джон Келли имел неплохую физическую подготовку. Посредственное оборудование он компенсировал за счёт присоединения к группе. Хорошее настроение ему обеспечила Матильда.

Если бы это был просто поход, она бы в первый же вечер предложила ему спать в одной палатке. Но на высоте шести километров секса быть не может. Спать в одной палатке лучше, чем в разных, потому что так теплее. Но с кем спать – с мужчиной или женщиной, – это совершенно неважно. Всё равно ты глотаешь дифенгидрамин или доксиламин – и спишь как убитый. Тебе не до женской красоты.

Джону Келли не хотелось спать с шерпами. У них были две палатки – одна для троицы шерпов, другая – самого Келли. И он не прочь был присоединиться к кому-либо. Но Матильда промолчала. Они поговорили на какие-то отвлечённые темы минут пять, а потом она отправилась к своим французам.

Вернёмся в 1953 год. Знаменитый британский альпинист Генри Сесил Джон Хант возглавляет очередную экспедицию. Размах её поистине королевский – четыреста человек, причём из них триста шестьдесят два – носильщики и двадцать – шерпы-проводники. Средств, затраченных на восхождение, хватило бы, чтобы в течение года кормить всех нищих какого-нибудь Ливерпуля или Манчестера. Конечно, наверх пошли не все. Большинство осталось в базовом лагере, кто-то осел в промежуточных. Последний лагерь они разбили на высоте 7890 метров.

Огромный, почти двухметровый Хиллари должен был стать плохим альпинистом. Тяжёлый костяк, могучие плечи, нескладное строение – да ему по ровной дороге передвигаться непросто, что уж говорить о горах. Но он не останавливался, потому что не умел. Он всегда двигался, если мог, – а он мог.

Сам Хант не планировал идти наверх. В соответствии с разработанной стратегией к вершине последовательно отправлялись две «двойки». В первую входили Том Бурдиллон и Чарльз Эванс, во вторую – Эдмунд Хиллари и шерп Тенцинг Норгей. Хиллари не хотел идти с шерпом – в этом проявился его чисто английский снобизм. Нет, говорил он, я не пойду, я хочу идти с Лоу или с кем-либо ещё, но не с этим узкоглазым. То, что этот узкоглазый в сто раз опытнее и выносливее, Хиллари тогда не волновало.

Через три дня, кстати, они уже были лучшими друзьями – и оставались таковыми всю жизнь. Когда в 1986 году Норгей умер, Хиллари рыдал так, как будто потерял сына, брата и отца в одном лице. Впрочем, никакого «как будто». Когда ты идёшь с кем-то на вершину, он действительно тебе – брат, сын и отец. Более того, он – ты сам. Ты знаешь, что если погибнет он – умрёшь и ты. Если он сломает ногу, ты тоже не выберешься. И ты учишься делить с ним всё, что возможно разделить.

Первыми, 26 мая 1953 года, шли Бурдиллон и Эванс. Сложись обстоятельства чуть иначе, возможно, именно их имена сейчас открывали бы все альпинистские справочники. Но они прошли всего четыреста метров, когда у Эванса отказала система подачи кислорода. Бурдиллон понял всё правильно. Они были единым целым, и один не мог двигаться вверх, оставив другого. Поэтому они спустились – в тот же день. На отдых должно было уйти по меньшей мере три дня, и потому шахматный порядок вывел на тропу вторую двойку. Точнее, пятёрку, потому что до штурмового лагеря на высоте 8500 их довели трое шерпов.

Но дальше они шли вдвоём.

Утром один из французов почувствовал себя плохо. Пульс – сто восемь ударов в минуту. Так не годится. Утренний пульс не должен быть больше сотни. Обратное означает, что человек не сумел приспособиться к высоте. Он сумеет дойти до второго лагеря, но оттуда его придётся спускать. Это может разрушить всю экспедицию. Французов было десять, плюс пятнадцать шерпов с ними. Двоих шерпов отправили вниз – конвоировать заболевшего. Джону Келли сказали: будешь на его месте? Буду, сказал он. Тем более место освободилось в палатке с Матильдой. Хотя палатка была трёхместной и с ними был ещё один француз, Келли такой расклад нравился.

Было решено ещё на один день остаться в лагере I. Задержаться – лучше, чем поторопиться. Всё-таки восемьсот метров – немалый рывок, и отдых после него не помешает. Но лишать себя акклиматизации – тоже глупо. Поэтому они поднялись на 6500, а затем спустились на 6000. Очередная ступенька. Матильда шла в сцепке с Келли, а потом весь вечер просидела в его палатке. Они разговаривали о разном, но больше всего Матильду интересовала цель англичанина. Что за фотография? – спрашивала она. Как она выглядела? Почему ты надеешься найти её там, когда уже несколько тысяч человек побывали на вершине и ничего не нашли? У тебя есть козырь в рукаве?