Евгений Онегин. Повести покойного Ивана Петровича Белкина. Пиковая дама
Шрифт:
Еще Белинский отметил, что «Евгений Онегин» имел «огромное влияние и на современную… и на последующую русскую литературу» {16} . Онегин, подобно лермонтовскому Печорину, есть «герой нашего времени», и, наоборот, Печорин – «это Онегин нашего времени» {17} . Лермонтов открыто указывает на эту преемственность с помощью антропонимики: фамилия Печорина образована от названия северной реки Печоры, точно так же, как фамилии антиподов Онегина и Ленского – от названий расположенных очень далеко одна от другой северных рек Онеги и Лены.
16
Белинский В. Г. Указ. соч. Т. 4. С. 501.
17
Там же. C. 265.
Более того, сюжет «Евгения Онегина» явно повлиял на лермонтовскую «Княжну Мери». По словам Виктора Виноградова, «пушкинских героев сменили герои нового времени. ‹…› Потомок Онегина – Печорин разъеден рефлексией. Он уже не способен отдаться даже запоздалому чувству любви к женщине с той непосредственной страстностью, как Онегин. Пушкинскую Таню сменила Вера, которая все-таки изменила мужу, предавшись Печорину» {18} .
18
Виноградов В. В. Стиль прозы Лермонтова // Литературное наследство. – М.: Изд-во АН СССР, 1941. Т. 43/44. С. 598.
«Евгений Онегин» – первый русский метароман, создавший особую традицию. В романе «Что делать?» Чернышевский рассуждает о том, как найти сюжет для романа и выстроить его композицию, а пародийный «проницательный читатель» Чернышевского живо напоминает пушкинского «читателя благородного», к которому иронически обращается автор-повествователь. «Дар» Набокова – это роман о поэте Годунове-Чердынцеве, который сочиняет стихи, желая писать как боготворимый им Пушкин, и одновременно вынужден работать над биографией ненавидимого им Чернышевского. У Набокова, так же как впоследствии у Пастернака в романе «Доктор Живаго», стихи пишет герой, не равный автору – прозаику и поэту. Точно так же в «Евгении Онегине» Пушкин пишет стихотворение Ленского: это пародийное стихотворение, написанное в поэтике Ленского (персонажа), а не Пушкина (автора).
Что такое «Онегинская строфа»?
Все поэмы Пушкина, созданные до 1830 года, написаны астрофическим [9] ямбом. Исключение – «Онегин», первое крупное произведение, в котором поэт опробовал строгую строфическую форму.
Каждая строфа «помнит» о своих предшествующих употреблениях: октава неминуемо отсылает к итальянской поэтической традиции, спенсерова строфа [10] – к английской. Видимо, поэтому Пушкин не захотел воспользоваться готовой строфической структурой: необычное содержание требует необычной формы.
9
Не разбитым на строфы.
10
Девятистрочная строфа: восемь стихов в ней написаны пятистопным ямбом, а девятый – шестистопным. Названа в честь английского поэта Эдмунда Спенсера, который ввел эту строфу в поэтическую практику.
Для своего главного произведения Пушкин изобрел уникальную строфу, не имевшую прямых прецедентов в мировой поэзии. Вот формула, записанная самим автором: «4 croises, 4 de suite, 1.2.1. et deux». То есть: четверостишие перекрестной рифмовки [11] , четверостишие смежной рифмовки [12] , четверостишие опоясывающей рифмовки [13] и заключительное двустишие. Возможные строфические образцы: одна из разновидностей одической [14] строфы {19} и сонет {20} .
11
Наиболее употребляемый вид рифмовки в четверостишии, строки рифмуются через одну (abab).
12
Здесь рифмуются смежные строки: первая со второй, третья с четвертой (aabb). Такой вид рифмовки наиболее распространен в русской народной поэзии.
13
В этом случае первая строка рифмуется с четвертой, а вторая с третьей (abba). Первая и четвертая строки как бы опоясывают четверостишие.
14
Строфа из десяти строк, строки подразделяются на три части: в первой – четыре строки, во второй и третьей – по три. Способ рифмовки – abab ccd eed. Как и следует из названия, в русской поэзии использовалась по преимуществу для написания од.
19
Сперантов В. В. Miscellanea poetologica: 1. Был ли кн. Шаликов изобретателем «онегинской строфы»? // Philologica. 1996. Т. 3. № 5/7. С. 125–131.
20
Гроссман Л. П. Онегинская строфа // Пушкин / Ред. Н. К. Пиксанова. – М.: Госиздат, 1924. Сб. 1. С. 125–131.
Первая рифма строфы – женская [15] , заключительная – мужская [16] . Женские рифменные пары не следуют за женскими, мужские за мужскими (правило альтернанса). Размер – четырехстопный ямб, самая распространенная метрическая форма в поэтической культуре пушкинского времени.
Формальная строгость лишь оттеняет выразительность и гибкость поэтической речи: «Часто первое четверостишие задает тему строфы, второе ее развивает, третье образует тематический поворот, а двустишие дает четко сформулированное разрешение темы» {21} . Заключительные двустишия нередко содержат остроты и напоминают тем самым краткие эпиграммы. При этом следить за развитием сюжета можно, читая одни только первые четверостишия {22} .
15
Рифма с ударением на предпоследнем слоге.
16
Рифма с ударением на последнем слоге.
21
Гаспаров М. Л. Онегинская строфа // Гаспаров М. Л. Русский стих начала XX века в комментариях. – М.: Фортуна Лимитед, 2001. С. 178.
22
Томашевский
Б. В. Десятая глава «Евгения Онегина»: История разгадки // Литературное наследство. – М.: Жур. – газ. объединение, 1934. Т. 16/18. С. 379–420. C. 386.На фоне такой строгой урегулированности эффектно выделяются отступления. Во-первых, это вкрапления иных метрических форм: письма героев друг к другу, написанные астрофическим четырехстопным ямбом, и песня девушек, написанная трехстопным хореем с дактилическими [17] окончаниями. Во-вторых, это редчайшие (и оттого очень выразительные) пары строф, где фраза, начатая в одной строфе, завершается в следующей. Например, в главе третьей:
Татьяна прыг в другие сени, С крыльца на двор, и прямо в сад, Летит, летит; взглянуть назад Не смеет; мигом обежала Куртины, мостики, лужок, Аллею к озеру, лесок, Кусты сирен переломала, По цветникам летя к ручью И задыхаясь, на скамью XXXIX. Упала…17
Рифма с ударением на третьем от конца слоге.
Межстрофный перенос метафорически изображает падение героини на скамейку после долгого бега {23} . Тот же прием использован в описании смерти Ленского, который падает, убитый выстрелом Онегина.
Помимо многочисленных пародий на «Онегина», позднейшие образцы онегинской строфы включают оригинальные произведения. Однако эту строфу оказалось невозможно использовать без прямых отсылок к пушкинскому тексту. Лермонтов в первой же строфе «Тамбовской казначейши» (1838) заявляет: «Пишу Онегина размером». Вячеслав Иванов в стихотворном вступлении к поэме «Младенчество» (1913–1918) оговаривается: «Размер заветных строф приятен», а первую строчку первой строфы начинает словами: «Отец мой был из нелюдимых…» (как в «Онегине»: «Мой дядя самых честных правил…»). Игорь Северянин сочиняет «роман в строфах» (!) под заглавием «Рояль Леандра» (1925), и в стихотворном вступлении объясняется: «Пишу онегинской строфой».
23
Шапир М. И. Указ. соч. C. 82–83.
Были попытки варьировать пушкинскую находку: «В порядке соперничества изобретались и другие строфы, подобные онегинской. Почти тотчас вслед за Пушкиным Баратынский написал свою поэму “Бал” тоже четырнадцатистишиями, но другого строения… А в 1927 году В. Набоков написал “Университетскую поэму”, перевернув порядок рифмовки онегинской строфы от конца к началу» {24} . Набоков на этом не остановился: последний абзац «Дара» только выглядит прозаическим, а на деле представляет собой записанную в строчку онегинскую строфу.
24
Гаспаров М. Л. Онегинская строфа. С. 178.
Чем интересны в романе второстепенные персонажи?
Места действия романа меняются от главы к главе: Санкт-Петербург (новая европейская столица) – деревня – Москва (национально-традиционный патриархальный центр) – юг России и Кавказ. Персонажи удивительным образом варьируются в соответствии с топонимикой.
Филолог Максим Шапир, проанализировав систему именования персонажей в пушкинском романе, показал, что они разбиты на несколько категорий. «Степные» помещики – персонажи сатирические – наделены говорящими именами (Пустяков, Петушков, Буянов и т. п.). Московских бар автор называет без фамилий, только по имени и отчеству (Лукерья Львовна, Любовь Петровна, Иван Петрович, Семен Петрович и т. д.). Представители петербургского большого света – реальные лица из пушкинского окружения – описаны полунамеками, но читатели легко узнавали в этих анонимных портретах реальных людей: «Старик, по-старому шутивший: / Отменно тонко и умно, / Что нынче несколько смешно» – его высокопревосходительство Иван Иванович Дмитриев, а «На эпиграммы падкий, / На все сердитый господин» – его сиятельство граф Гавриил Францевич Моден {25} .
25
Шапир М. И. Указ. соч. C. 285–287; Вацуро В. Э. Комментарии: И. И. Дмитриев // Письма русских писателей XVIII века. – Л.: Наука, 1980. С. 445; Проскурин О. А. / o-proskurin.livejournal.com/59236.html.
Другие современники поэта названы полными именами, если речь идет о публичной стороне их деятельности. Например, «певец Пиров и грусти томной» – это Баратынский, как разъясняет сам Пушкин в 22-м примечании к «Евгению Онегину» (одно из самых известных произведений раннего Баратынского – поэма «Пиры»). «Другой поэт», который «роскошным слогом / Живописал нам первый снег», – это князь Вяземский, автор элегии «Первый снег», объясняет Пушкин в 27-м примечании. Но если тот же самый современник «выступает на страницах романа в качестве частного лица, поэт прибегает к звездочкам и сокращениям» {26} . Поэтому, когда с князем Вяземским встречается Татьяна, Пушкин сообщает: «К ней как-то В. подсел» (а не «К ней как-то Вяземский подсел», как печатают современные издания). Знаменитый пассаж «Du comme il faut (Шишков, прости: / Не знаю, как перевести)» не появлялся на свет в этом виде при жизни Пушкина. Сперва поэт намеревался использовать инициал «Ш.», но затем заменил его тремя астерисками [18] . Друг Пушкина и Баратынского Вильгельм Кюхельбекер полагал, что эти строки адресованы ему, и читал их: «Вильгельм, прости: / Не знаю, как перевести» {27} . Дописывая за автора имена, поданные в тексте только намеком, современные редакторы, заключает Шапир, одновременно нарушают нормы пушкинской этики и поэтики.
26
Шапир М. И. Указ. соч. C. 282.
18
Астериск – типографский знак в виде звездочки.
27
Лотман Ю. М. Указ. соч. C. 715.