Евгения, или Тайны французского двора. Том 1

Мучимый возрастающей страстью, Эндемо часто бродил ночью вокруг хижины старосты: он во что бы то ни стало решил овладеть Долорес! Темные планы роились в его голове; человек этот, покончивший с прежним старостой без угрызений совести, способен был устранить таким же способом и старого Кортино, если бы это оказалось нужным для достижения его цели. Красота Долорес пленила его до такой степени, что он часто ночью вскакивал с постели и отправлялся к дому сельского старосты, чтобы незаметно понаблюдать за прекрасной девушкой.

Как-то раз, простояв довольно долгое время перед хижиной, ему удалось в щель завешанного окна заглянуть вовнутрь; на переднем плане он увидел старого Кортино, спавшего на постели; вдруг изнутри послышался крик ребенка.

Эндемо вздрогнул, не обманул ли его слух? Неужели эта на вид кроткая, невинная Долорес скрывала в хижине новорожденного ребенка? Неужели его сиятельству уже удалось овладеть дочерью старосты? Эти вопросы роились в голове Эндемо, глаза его засверкали, руки сжались в кулаки.

— Сotо diablos, — пробормотал он, — я добьюсь истины! Но они не должны подозревать, что я открыл их тайну, пока не настанет подходящее время!

Едва слышно переступая по хрупкому песку, Эндемо отправился за хижину; тоненькая стена отделяла его от того места, где спала Долорес. Он приложил ухо к стене. Дикая, торжествующая улыбка появилась на его лице, между тем как из груди вырвался сдавленный крик радости. Эндемо снова ясно услышал крик ребенка, а затем тихую песню Долорес, баюкающей, как он воображал, своего ребенка.

— Ого, невинная, кроткая девушка, — прошептал он, заскрежетав зубами, — ты уже имеешь любовника и поэтому пренебрегаешь мной! Герцог лучше управляющего, хитрая, расчетливая красавица! Эндемо знает теперь все! Ты объявила мне, что презираешь и ненавидишь меня, но я не теряю надежды когда-нибудь овладеть тобой, берегись, прекрасная Долорес! Ты не подозреваешь, что я открыл твою сокровенную тайну, что я нахожусь так близко от тебя! Ты отдалась тому, кто владеет золотом! Теперь же, наконец, должна настать и моя очередь!

Исказившееся лицо управляющего свидетельствовало о его возбужденном состоянии. Тихо и неслышно он отошел от хижины Кортино, занятый обдумыванием ужасных планов, благополучному результату которых он радовался заранее.

XXII. ИСПАНСКИЙ БАНКЕТ

При мадридском дворе тем временем произошли большие перемены. Мария-Христина настояла на том, чтобы мешавший ей Эспартеро уступил свое место Нарваэсу, которому был пожалован титул герцога Валенсии и который как генерал-капитан испанской армии поселился в замке.

Молодая королева вышла замуж за принца д'Асси, хотя сердце ее все еще принадлежало дону Серрано, которого она обычно называла «мой красивый генерал».

Но главнейшую роль при мадридском дворе играли иезуиты. Патеру Маттео, духовнику королевы-матери, удалось привести в исполнение свой план относительно принца д'Асси, находившегося полностью во власти иезуитов. Патер так же ловко сумел забрать в свои руки и молодую королеву, сблизив ее с обманщицей, монахиней Патрочинией, которая, искусно разыгрывая роль сомнамбулы, все больше и больше завлекала королеву в свои сети. Нет смысла заниматься в этом романе описанием всех интересных подробностей этих странных отношений Изабеллы с монахиней, ибо можем предложить нашим благосклонным читателям и читательницам прочесть роман «Тайны Мадридского двора», где они найдут самые точные сведения об интересующем их вопросе.

Нарваэс, заняв свое новое, высокое положение, прежде всего позаботился о том, чтобы победить внешнего врага, оставив в покое не менее опасного, внутреннего, в лице инквизиции, дворец которого находился на улице Фобурго. До тех пор пока он открыто не выступил против иезуитов, те ему не вредили, зная, что неустрашимый герой лучше всех сможет устранить беспорядки, причиненные войной, но когда они впоследствии увидели, что генерал стал их соперником и, подобно им, стремится к неограниченной власти, иезуиты использовали все свои силы и погубили его!

Но мы забежали вперед. Герцог Валенсии, убедившись в безнадежности своей любви к Изабелле, вышедшей замуж за принца Франциско д'Асси, но не скрывавшей своей привязанности к генералу Серрано, стал теперь добиваться только почестей и славы, подобно графине Евгении, увидевшей себя тоже обманутой в своей первой, горячей любви.

Нарваэс был холодным, честолюбивым человеком. С железной строгостью наблюдал он за порядком в войсках и тиранической властью создавал новые полки, так что армия дона Карлоса должна была наконец уступить огромному превосходству силы. Его войска расположились у Бургоса, но были до того обессилены, что генерал Кабрера согласился на предложенное ему перемирие и переговоры с королевой.

На военном совете, происходившем в присутствии дона Карлоса, были избраны парламентерами в этом деле три отважных офицера: Олимпио Агуадо, Филиппо Буонавита и маркиз де Монтолон, которые тотчас же отправились в Мадрид для начала переговоров.

Они имели двойное поручение. В случае заключения мира они были уполномочены на дальнейшее ведение дел, в противном случае им было приказано разыскать в генеральных архивах точные сведения о позициях королевских войск и планах их дальнейших действий. И именно для выполнения этого поручения не было более надежных людей, чем эти три офицера, которые уже неоднократно доказывали на деле свою изумительную неустрашимость.

Олимпио, Клод и Филиппо были встречены в Мадриде со всеми военными почестями, и даже Нарваэс, который, как нам известно, был лично знаком с ними, принял их с таким радушием, какого от него не видел никто. В особенности он питал чувство искренней дружбы к Олимпио, и это обстоятельство, казалось, могло значительно облегчить переговоры. Но, несмотря на это, они не увенчались желаемым успехом.

Маркиз де Монтолон, введенный со своими друзьями в тронный зал, объявил в присутствии всего двора условия дона Карлоса — назначить старшую дочь от брака королевы Изабеллы с принцем Франциско д'Асси в супруги сыну дона Карлоса, чтобы таким образом престол перешел к потомку дона Карлоса. Мария-Христина была не против этого предложения, но королева Изабелла и министры объявили, что не принимают его ни при каких условиях.

В таком положении находились дела, когда двор решился, откликнувшись на приглашение герцога Медина, пользовавшегося расположением королев из-за того, что его мать была королевской инфантой, по дороге в замок Эскуриал заехать к нему, чтобы присутствовать на празднике.

По просьбе королевы-матери три офицера дона Карлоса тоже получили приглашение на пир; эта интриганка готовилась объявить на банкете свое решение — представить предложение дона Карлоса на обсуждение кортесов и таким образом сделать соглашение между враждующими партиями возможным.