Эволюционирующая бездна

— Марили? Анали? — позвал он.

Эдеард и не подозревал, что они знают о городских тоннелях. Мысли девушек тотчас скрылись под удивительно плотными щитами. Он получил решительный и бесповоротный отказ.

Он поднялся сквозь пол больницы через несколько секунд после близнецов. Девушки, уже миновав приемную, мелькнули в полутемном коридоре, и стук их каблучков быстро удалялся. Он бросился за ними, но с каждым шагом невольно замедлял бег. Про–взгляд показал, что в больнице собралась вся семья, окружив кровать, словно хоровод ожесточенных душ.

На кровати лежала Джиска, из ее горла пробивался тонкий жалобный стон. Уровень боли, заполнившей продолговатую комнату, был настолько высоким, что у Эдеарда задрожали ноги. Подходя к кровати, он плакал. Трое врачей, склонившись над его дочерью, старались освободить обгоревшую кожу от остатков одежды. Целебные мази и масла, нанесенные на почерневшую плоть, почти не помогали от невыносимой пульсирующей боли.

Он сделал еще шаг вперед. Марили и Анали с непреклонной решимостью поспешно сдвинулись, загородив собой кровать. На них были плащи, очень похожие на его собственный узнаваемый всеми черный плащ, лица под надвинутыми капюшонами скрывались в тени. Суровые стражи у ложа смертельно раненной сестры, самоотверженно защищающие ее от последних оскорблений.

— Она уже достаточно выстрадала, отец.

— Ни к чему причинять ей дополнительную боль.

— Джиска, — умоляющим шепотом произнес он. — Почему?

— Не делай этого.

— Не здесь.

— Не сейчас.

— И не думай, что твое невежество делает тебя праведником.

— Ты не праведник.

— И не невежа.

— Ты зло.

— Чудовище.

— Мы сделаем все, чтобы разрушить твою империю.

— И уничтожить тебя.

Фигурки в черных балахонах стали расплываться перед его глазами, и Эдеард вдруг увидел их на тропическом острове, босыми на горячем песке, в длинных разноцветных юбках, ласково обнимающими Марвейна и безумно счастливыми во время свадебной церемонии, проводимой Натраном.

— Я же делаю это ради всех вас, — всхлипывая, произнес Эдеард. — Я даю возможность каждому достичь самореализации. Заступница свидетель, я пытаюсь подвести к самореализации весь наш мир. Почему вы отвергаете меня?

— Твое зло порабощает всех жителей Кверенции, а ты еще спрашиваешь почему.

— Зло. Зло. Тебя поглотит Хоньо.

Джиска забилась в конвульсиях. Эдеард застонал, стиснув зубы. Он заставлял себя разделять каждое мгновение ее мучительной агонии. Другого он не заслужил. Ноги уже отказывались его держать.

— Мы свергнем тебя.

— Мы сохранили свою свободу.

— Мы научили других, как от тебя освободиться.

— Твои рабы восстанут против тебя.

— Принуждение не дает вечной преданности.

— Твои провинции уже разбегаются.

— Это вы? — поразился он, несмотря на изматывающую боль. — Это вы организовали сопротивление?

И вот донесся посыл, которого он ждал больше всего.

«А кто же еще? — спросила Кристабель. — Чьи еще разумы не затронула твоя мания величия?»

Голова Джиски немного повернулась.

— Не двигайся, не двигайся, — хором заговорили врачи.

Красные, покрытые струпьями веки дрогнули, и из новых трещин вытекли капельки желтоватой жидкости. Один оставшийся не поврежденным глаз смотрел прямо на него.

«Мы одолеем тебя, — донесся до него слабый, но полный решимости телепатический посыл. — Пусть моя душа будет странствовать в Бездне, но я умру, зная это. Благодарение Заступнице, я самореализовалась, отец, но не так, как хотел бы ты».

Эдеард упал на колени.

— Ты не умрешь. Я могу это предотвратить, — зашептал он. — Я могу.

«Два часа, и все. Вернуться всего на два часа и предотвратить пожар.

Я сумею их убедить, мы найдем общий язык».

— Если ты попытаешься…

— Тебе сначала придется убить нас.

«Всех нас», — добавила Кристабель.

Эдеард поднял взгляд к слабо освещенному потолку.

— Ты не умрешь. Этого больше не произойдет, пока я жив. Я слишком много страдал, чтобы допустить такое.

За стенами больницы он ощутил присутствие других, до сих пор скрывавшихся под маскировкой. Это поразило Эдеарда. Ролар, Дайлорн, Маракас, даже Тарали. Пятеро старших внуков, такие же бесстрашные и решительные. «Но не Бурлал — хоть он избавлен». И не только они. Максен и Кансин тоже были здесь вместе со своими детьми. И, наконец, появилась Кристабель.

«Ты можешь править этим миром, — сказали они ему с единодушием, бесконечно более прекрасным, чем он себе представлял. — Но мы никогда не станем его частью».

— Но мы должны быть едины, — в отчаянии закричал он. — Мы должны стать единым… — «Народом». Осознание обрушилось на него колоссальным ударом, и Эдеард, наконец понимая, к чему он стремился, горестно зарыдал и рухнул на пол. «Великая Заступница, я стал таким же, как мои враги: Байз, Овейн, Буат, Гилморны, Татал и все остальные, против кого я так долго боролся. Как я мог быть таким слабым, что уступил им и перенял их методы? Такое не должно продолжаться. И вот почему Небесных Властителей сейчас всего двое. Самореализация ускользает от меня, от всех нас. Я же знал. Заступница, я всегда это знал».

Он клялся не возвращаться в прошлое, но сейчас клятва не имела значения — он вернется, чтобы спасти Джиску. И не на два часа. Этого будет недостаточно. Остается только одно.

— Вы правы, — сказал он и открыл свои мысли, чтобы они увидели его любовь и смирение. — Я погряз в грехе и высокомерии, но, клянусь Заступницей, больше я не допущу такой слабости.

Он потянулся к тому ненавистному моменту…

… и приземлился у подножия башни в Эйри. Суставы не выдержали, и он пошатнулся, едва не упав вперед. Сильные третьи руки его подхватили. Волна заботы и благоговения омыла расстроенный разум.

Опасный прыжок заставил толпу ахнуть. А когда Эдеард выпрямился, люди зааплодировали, приветствуя яркое возвращение былого Идущего-по-Воде.

В первое мгновение он испугался, что от ужаса ошибся с выбором момента в памяти Бездны. Но не обнаружил ни наблюдающего за ним мощного про–взгляда, ни Татала, ни ячейки. Значит, он уже избавился от этого противника, и ситуация близка к той истинной жизни, от которой он отказался давным–давно.

Максен пренебрежительно усмехнулся, а в мыслях Динлея появилось решительное неодобрение, вызванное безумным прыжком с башни. «Как и всегда, благодарение Заступнице».