Эволюционная и сравнительная психология в России. Теория и практика исследований
Шрифт:
ТРИ СОСТАВЛЯЮЩИЕ СУИЦИДАЛЬНОГО ЖЕЛАНИЯ
Нетрудно обнаружить, что суицидальное действие состоит из трех составляющих. Соответствующее слово в немецком языке (Selbst-mord) означает «убийство себя», но одновременно и «совершенное мною убийство». Это вид смерти, при котором убийца и убитый сочетаются в одном лице. Известно, что мотивы убийства бывают самыми разными, однако не меньше вариантов и для желания быть убитым, хотя действия эти, конечно, совершенно разные. А поскольку при самоубийстве имеется «Я», согласное, чтобы его убили, и, по-видимому, желающее само привести в исполнение это желание, нам следует заняться поиском мотивов этого согласия.
Во многих самоубийствах хорошо заметно, что одно из этих желаний преобладает над другим. Есть люди, которые хотят умереть, но не способны решиться на активные действия, направленные против себя; они ложатся на пути перед приближающимся поездом
Таким образом, самоубийство следует считать особым видом смерти, включающим три составляющие: компонент умирания, компонент убийства и компонент подверженности убийству. Каждый из них требует отдельного анализа. И каждый является действием, для которого имеются бессознательные и сознательные мотивы. Последние обычно достаточно понятны; поэтому основным предметом нашего исследования станут бессознательные мотивы.
1. Желание убить
Во Вселенной, частью которой мы являемся, существует, по всей видимости, постоянный конфликт и противостояние между силами созидания и разрушения. В чем состоит универсальность этого принципа – в имманентных свойствах материи, в тонких нюансах нашего языка или в психолого-философских понятиях, проникших в самые отдаленные уголки человеческого рассудка, – мы пока не способны определить, да и не ставим перед собой подобной цели.
Можно указать только на существование сходных процессов, выявленных глубинной психологией и касающихся целей человеческого бессознательного. Создание и уничтожение, построение и разрушение, анаболизм и катаболизм присущи психике в неменьшей степени, чем клеткам и корпускулам, это два крайних результата, к которым может привести столкновение одних и тех же видов энергии.
И если сексуальное соитие в силу согласованного действия физических, химических и психических сил мы признаем высочайшим актом созидания, то убийство можно рассматривать как его непосредственную антитезу, как высший акт разрушения. Психоаналитические исследования установили, что деструктивные желания убийства существуют уже в младенчестве (Кляйн) и что они периодически то разгораются, то угасают на протяжении последующих фаз детства. В соответствии с теорией инстинкта смерти эти деструктивные тенденции поворачиваются затем вовне и перестают нейтра-лизовываться внутри личности. Возникая из Эго, они направляются на внешний объект в ответ на стимулы, представляющие препятствие или угрозу осуществлению желаний и вызывающие зависть или страх, а в связи с этим – ненависть.
Однако нам известна также удивительная способность эротической составляющей, сексуального компонента инстинкта жизни – извлекать лучшее из любой неблагоприятной ситуации и частично наделять любые объектные отношения своими спасительными жизнеутверждающими качествами. Поэтому при любом нападении на врага, каким бы сильным ни было желание убить, мы, скорее всего, почувствуем и примесь эротического удовлетворения. Однако это чувство оказывает двойственное и противоречивое действие; эро-тизация жестоких, садистских элементов подкрепляет мотив убийства, но одновременно наделяет объект нападения сочувствием, жалостью, вырабатывает пассивную зависимость от сильного противника, что в конечном итоге снижает интенсивность агрессии. Окончательные результаты действия эротического компонента различаются в зависимости от обстоятельств, то есть от того, до какой степени объект способен возбудить в агрессоре сублимированную или реальную сексуальность.
Интроекция
Этот компонент деструктивной агрессии на данном этапе обсуждения может показаться весьма далеким от темы самоубийства. Каким образом влечения, направленные на самосохранение, могут внезапно обратиться против себя? Ответ на этот вопрос можно найти в феномене интроекции со смещением, то есть интроективной идентификации. В психоанализе почти аксиомой стало представление о том, что объект любви или ненависти, утраченный или оказавшийся за пределами досягаемости Эго, может быть вновь обретен и удержан в процессе интроекции со смещением эмоций, предназначенных оригинальному объекту, на интроецированный, внутренний объект. Таким образом, бессознательно ненавидимого человека можно уничтожить путем идентификации себя с ним, точнее, отождествив его с собой, а затем уничтожив себя самого.
Теперь следует подумать о том, что происходит, когда поток деструктивных импульсов в направлении внешнего объекта наталкивается на препятствия и, соответственно, появляется необходимость в интроекции со смещением. Такие помехи могут возникнуть в разных обстоятельствах: 1) реальность начинает оказывать слишком сильное сопротивление; 2),
казавшийся непреодолимым объект на самом деле оказывается иллюзорным; 3) наступление на внешний объект может подавляться различными внутренними процессами, в основном чувством страха или вины; 4) неудача может быть обусловлена несвоевременным уменьшением наступательной силы из-за примеси побочных эротических элементов. Нечто подобное регулярно происходит с некоторыми невротиками, которые не способны отличить друга от врага. В результате враждебность этих пациентов не может сублимироваться в эротизме. Их Эго вынуждено занимать по отношению к другим людям переменчивую или амбивалентную позицию, при которой любовь и ненависть получают противоположное выражение или, как было описано в пункте 1, происходит, смещение ненависти; 5) Ситуация, прямо противоположная предыдущей, возникает в том случае, когда эротические элементы объектных отношений внезапно исчезают, например, ввиду смерти объекта. Происходит разъединение (defusion) инстинктов, эротические компоненты растворяются, и враждебность оборачивается против себя, поскольку иначе она будет направлена против всего мира.Этот механизм разъединения инстинктов чаще всего наблюдается при меланхолии – состоянии, которое более всего чревато самоубийством. Механизмы меланхолии были достаточно хорошо изучены Фрейдом, Абрахамом и другими психоаналитиками. Схематически их можно представить следующим образом: потеряв при тех или иных обстоятельствах объект любви, пациент остается наедине с ни на что не направленной враждебностью, глубоко прикрытой и замаскированной любовью. В соответствии с предположением Фрейда в этой ситуации деструктивные или враждебные элементы, действуя подобно системе наведения, разворачиваются в сторону Эго, куда в данный момент переместился объект любви. Горькие упреки и нападки, ранее бессознательно относившиеся к реальному объекту любви, теперь сознательно направляются на тот же объект, инкорпорированный и скрытый внутри Эго. Эротические элементы, ранее направленные на объект любви, теперь следуют за враждебными тенденциями. Значительно возрастает свойственный меланхолии нарциссизм, который парадоксально сочетается с чрезмерным самообвинением. Как следствие, пациент утрачивает всякий интерес к окружающему миру, и до тех пор, пока не погаснут пылающие в душе огни любви и ненависти к самому себе, перенос или любые другие формы объектной любви становятся невозможными. Если бы не защита нарциссизма, то каждый человек в состоянии меланхолии мог бы решиться на самоубийство.
Психоаналитическая литература пестрит иллюстрациями феномена оральной инкорпорации, интроекции и смещения при меланхолии, однако следующий случай является настолько показательным, что его можно считать образцовым примером изложенных взглядов на мотивацию самоубийства.
Женщина тридцати пяти лет от роду, наделенная необычайными способностями, демонстрировала такую манеру поведения, которая указывала на наличие у нее сильных орально-эротических влечений. Лучше всего это выразила ее сестра, переписывавшаяся с ней в то время, когда та проходила психоанализ. В одном из своих писем она написала: «Милая сестричка, ты должна понять, что отпугиваешь избранников своей неистовой любовью. Ты их просто поглощаешь в любви, буквально поедаешь. Знаешь, любовника нельзя есть, как пирожное. Но если ты так поступаешь, то, по крайней мере, не надейся, что этим ты его удержишь!».
Как нередко случается с такими людьми, эта бедная женщина отличалась способностью выбирать себе таких партнеров, удержать которых она в принципе не могла в силу целого ряда обстоятельств. В период прохождения психоанализа она была страстно влюблена в мужчину по фамилии Эллендорф (или как-то в этом роде), которого в беседе обычно называла «Эл». Вскоре после расставания с ним (по его инициативе) пациентка совершила суицидальную попытку, приняв большую дозу препарата под названием «эллонал». Позже она рассказала мне, что непосредственно перед этим ей приснился сон, в котором она ехала на автомобиле в компании мужчин, среди которых были ее психоаналитик, любовник Эллендорф, отец, брат, которого она всегда ко всем ревновала, и предыдущие любовники. Автомобиль потерпел аварию, и в живых осталась лишь она одна.
«Да, – сказала она, довольно небрежно. – Они все погибли, Эл и все остальные». Если эту фразу быстро произнести на английском языке – «Al and all», то она прозвучит как название препарата «эллонал» (allonal). Сразу стало понятно, что и в попытке отравления эллоналом она осуществляла поглощение любовника и других разочаровавших ее мужчин. Стремление к поеданию столь наглядно вытекало из всех ее действий, что это заметила даже ее наивная сестра. Таким образом, несмотря на бегство Эла, ей удалось овладеть им путем оральной инкорпорации и одновременно уничтожить его тем же методом, причем, пытаясь уничтожить его, она совершила деструктивную атаку на саму себя: внутри нее был (и оставался) инкорпорирован Эл.