Эволюция
Шрифт:
— Да! Я твержу об этом уже больше суток!
«Вот и пришло время решать», — мелькнула мысль у начавшего расхаживать по кабинету Синклера. Быть старшим офицером, нести ответственность — его этому учили, у него за плечами опыт войны, он посылал людей на смерть и сам на нее шел, но сейчас ничто не могло помочь ему принять решение. Каким бы оно ни было, это был его крест. Он будет нести его до конца.
— Нет.
— Что?
— Я запрещаю операцию.
— Но вы же знаете, что я прав! Вы же со мной согласны!
— Сейчас я сам себе не хозяин. Как командир станции,
— Но вы же разрешили спасти Коша!
— Нельзя исключение делать правилом! Так можно зайти очень далеко. Мы обязаны уважать веру родителей ребенка, иначе мы сделаем бессмысленным само существование станции.
— Вы приговариваете мальчика к смерти!
— Здесь я бессилен, я решил встать на сторону родителей, потому что больше это сделать некому.
— Доктор Майя.
— Да? А, это вы.
— Мы хотим видеть нашего сына.
— Проходите.
— Моти, доти, — просипел мальчик, — мне страшно.
— Не бойся, мы с тобой, — обняла ребенка мать.
— Мы рядом, — сжал руку сына отец, встав рядом с койкой.
— Так же, как и тогда, когда ты только появился на свет.
— Когда яйцо треснуло, ты был таким крошечным, в руках помещался, — поднял ладони перед глазами сына отец, плечом вытирая слезу в уголке глаза.
Все трое улыбнулись, это было счастливое воспоминание, лучшее в жизни.
— Я так гордился тобой, день твоего рождения стал для меня всем, — продолжил он. Но сегодня я еще больше горжусь тобой. Ведь ты идешь навстречу судьбе как истинное дитя нашей веры, — голос отца дрожал, он сжал руку сына сильней, он верил, искренне верил в то, что говорил.
Именно эта вера, что звучала в словах инопланетянина, заставила доктора Майю Эрнандес покинуть бокс. Она не могла там находиться. Ее рвали на части противоречивые чувства и где-то там, на задворках сознания, сверлила подленькая мыслишка: решать не ей, это головная боль Стивена. От этого она сама себе становилась противна. Но прогнать эту гадину не получалось.
— Мы так тебя любим, — погладила сына по голове Шен, — обещаю, мы будем петь для тебя. Тебе будет хорошо в дороге.
Мальчик поймал взгляд отца, полный слез, и тот кивнул ему. Да, он будет петь так, как никогда не пел раньше. Они будут.
— А когда окажешься… окажешься на той стороне. С-спой для нас, — голос почти не слушался матери, что сейчас прощалась с единственным сыном. Смыслом ее жизни.
— Ты будешь нашей путеводной звездой, — поцеловала она его в лоб и отстранилась.
Командор не успел сообщить о своем решении, поэтому столкнувшись по пути в свою каюту с послом ворлонов, пара попробовала обратиться за помощью к нему. На их вызовы и прошения о встречи Кош не отвечал. Но раз судьба давала шанс, почему бы не попытаться?
— … ворлоны очень могущественны, и если вы заявите протест, командору придется запретить операцию.
— Разрешите задать вопрос, пожалуйста, — протянул руку Шен, останавливая спешащего Коша. — Если бы это был ваш сын или даже вы сами, как бы вы
отнеслись к тому, что врачи собираются подвергнуть вас операции против вашей воли?— Лавина идет с гор, камни летят вниз, и ничто их уже не остановит.
— Выдал бессмысленную чушь убийца, — раздалось презрительно из ответвления коридора, и перед троицей разумных появился Лоуч.
— Вы посол мши?
— Стал им по его вине, — совершенно некультурно ткнул пальцем в сторону уходящего ворлона гость. — Только я не посол, а представитель. Мы вышли из Лиги и теперь не входим в совет. Неважно, — махнул мши рукой, — там сложно все.
— Вы можете помочь нам?
— Конечно, идемте.
Всеми игнорируемая пара, ожидающая отказа, была изрядно удивлена, но надежда, с которой недавно так жестоко обошелся доктор Франклин, не спешила возвращаться к ним. Вернее, они сами не позволяли ей это сделать.
— Простите, а куда мы идем?
— К моему приятелю, он поможет.
— Привет, Шушшик. Ты как, не занят?
— Шшдравштвуй. Нет, мелошши рашшгребаю, — мотнул головой в сторону заваленного стола с терминалом зерг.
— Тут такое дело, на станции детеныш умирает, а земляне его спасти не могут, без операции никак, но вот вера родителей, — мши кивнул на шокированную пару, которой пока еще не доводилось встречаться лицом к лицу с зергами, хоть они и подавали прошение об аудиенции, — не позволяет резать тела разумных. Это, по их религии, ведет к потере души.
— Ошшень интерешшно. Подошшди, — зерг ловко отбарабанил когтями команду, покивал, пошипел, после чего поднял морду, — пошшол шшанят, но я шшвободен.
— И чем вы можете нам помочь?
— Для нашшала мне нушшно пошшмотреть.
— Ты только без этих своих фокусов, а то доктора кондрашка хватит.
— Шштивен хорошший, хоть и шштранный.
— Да? Мне казалось, вы с ним не очень.
— Прошшто он пошшемуто ко мне предвшшято отношшится. Мошшет, его в детшштве шшмея укушшила?
— Все может быть. Ну что, идем в лазарет?
— Шша.
Появление родителей Шона, да еще и в компании мши и небезызвестного в медотсеке зерга, вызвало некоторое напряжение медперсонала. Если бы не Майя, кто-нибудь наверняка бы вызвал доктора Франклина, но та костьми была готова лечь, лишь бы дать Стивену пару часов сна. Ей вообще не нравилось, что тот эпизодически злоупотребляет стимуляторами. Не пускать гостей также не представлялось возможным. Да и вреда от них никакого. Ребенок и так уже был переведен на системы поддержания жизни.
— Шшдравшштуй Шшон. Я профешшор Шушшик.
— Вы не похожи. На профессора.
Мальчик совершенно не боялся страшного зерга. Наоборот, ему было любопытно, и он во все глаза разглядывал живого монстра.
— А ешшли так, — используя нижнюю пару конечностей, гость изобразил очки на глазах.
— Все равно не похожи, — слабо улыбнулся ребенок.
— Шштранно… халата и шшапошшки не хватает?
— Ага, — слегка кивнул повеселевший мальчик, представив зерга в медицинском халате и чепчике.