Евразийская империя скифов

Скифы поддерживали Понт против римской экспансии, но ведь и сам Понт имел агрессивные устремления в отношении Северного Причерноморья. Увидев, что римляне готовы стабилизировать северо-восточные границы своей империи, скифы прекратили «подпитывать» Понт, который тут же и стал добычей Рима (Юлий Цезарь «пришел, увидел, победил» его почти без боя). Независимое Боспорское царство немедленно было восстановлено под властью местной династии, основанной сарматом Аспургом.

В последующие века отношения Скифии с Римом уже не доходили до столь открытого конфликта, как во времена понтийских войн, хотя оставались напряженными. Слишком уж разный общественный строй поддерживали «морская» и «континентальная» цивилизации. Римляне не раз пытались захватить города Северного Причерноморья; во времена могущества империи (при династии Юлиев-Клавдиев и при Антонинах) они иногда захватывали Херсонес и Южный берег Крыма. Но Боспорское царство по-прежнему сохраняло независимость, прикрывая Скифию¹⁸.

Крепко держалась новая династия, правившая на берегах Меотиды около 4-х столетий, чеканилась своя монета, получившая широкое хождение на степных просторах Евразии. Все попытки Рима реально подчинить себе Боспор и посадить там своих ставленников оканчивались неудачно; положение на границе империи в Крыму в первые века н. э. можно было бы назвать миром, постоянно готовым к войне. Более того, при первой же возможности скифо-сарматские государства Северного Причерноморья и Приазовья переходили в наступление.

Так, во время гражданской войны в Риме 69 г. н. э. Великая Скифия предприняла решительную атаку против ослабевшей средиземноморской империи. Современник событий, Иосиф Флавий, сообщал: «МНОГОЧИСЛЕННОЕ СКИФСКОЕ ПЛЕМЯ САРМАТЫ незаметно перешло через Дунай в Мезию [совр. Болгарию] и в огромном числе, распространяя повсюду панику неожиданностью своего нашествия, напали на римлян, истребили значительную часть тамошнего гарнизона, убили в кровавом побоище выступившего против них легата Фонтея Агриппу, после чего они разграбили и опустошили всю покоренную страну»¹⁹.

Тацит скрепя сердце признавал, что вооружение сарматской конницы (тяжелые длинные мечи и копья, пластинчатая броня для всадника и частично для лошади) превосходило по качеству римское, и данные археологии вполне подтверждают это.

В конце концов непримиримое противостояние Великой Скифии и Рима, Континента и Средиземноморья, свободной общины и плантаторского рабства завершилось падением «империи зла». «Вечный город» рухнул в конце IV — нач. V в. под натиском южнорусских аланов-сарматов и вендов-вандалов — восточных и западных славян²⁰, и весь «рабовладельческий строй» на этом закончился.

Восстание Спартака было переломом в отношении Рима и Скифии, цивилизаций Западной Европы и континентальной Евразии.

Национальное сознание русского народа давно приняло Спартака, называя его именем улицы и — что очень кстати — спортивные общества… Великая Скифия помнит своих героев.

1.3. Скифия и Ближний Восток

Цивилизациям Ближнего Востока до недавних пор придавалось слишком большое значение. Этот регион издавна отличался высокой культурой. Но приписывать ему все достижения человечества не стоит. Накопленные к настоящему времени сведения (а ведь именно этот регион подвергся наиболее тщательному изучению) позволяют утверждать: Ближний Восток в прошлом знал сильнейшие «разрывы» культурной преемственности и импульсы для построения новых сообществ получал извне.

О появлении на Ближнем Востоке культуры земледелия в VIII тыс. до н. э. уже говорилось выше. Только что полудикие племена занимались собирательством дикорастущего ячменя, и вдруг — возникают города с населением в несколько тысяч человек (Чатал-уюк, Иерихон), жители которых возделывают до 14 видов злаков. Это назвали «неолитической революцией»; очевидно, однако, что эту революцию на Ближний Восток кто-то «экспортировал» («экспортировали» автохтоны русы-индоевропейцы, носители культуры микролитов — они и были зачинателями развитого земледелия. Семиты и прочие неандерталоидные предэтносы на самом деле находились в то время в полуживотном состоянии, были собирателями, «не знали ни языка, ни богов…» — Примеч. авт.).

Не менее существенным был разрыв, испытанный ближневосточными культурами в V тыс. до н. э. Все старые неолитические поселения погибли в огне пожаров, почти на тысячу лет над регионом сгустилась «тьма варварства». В конце IV тыс. до н. э. сюда приходят новые люди (иного антропологического типа, чем прежде) и приносят с собой «готовый» бронзовый век… Началась эпоха знаменитых цивилизаций Древнего мира, которые, в представлении многих, заложили основы современной культуры. Посмотрим при свете современных знаний, как рождались эти цивилизации.

…В междуречье Тигра и Евфрата шумеры — явно не первые жители. Они сами хорошо помнили, что пришли сюда с «острова Дильмун». Проверить, что это был за остров, нет возможности, но во всяком случае очевидно, что шумеры были людьми «юга» с выраженными негроидными чертами. Но вот люди, захороненные в шумерских царских могильниках, совсем другой расы, причем расы «нордического» типа… Похоже, что шумерская аристократия и «простой шумерский народ» соотносились между собой примерно так, как высшие и низшие касты в Индии арийского периода.

Та же закономерность прослеживается в предметах материальной культуры. Изображения повозок, обнаруженные в царских гробницах Шумера III тыс. до н. э., сильно напоминают колесницы южнорусских степей. Причем в степях эти колесницы появились на два тысячелетия раньше. «Находят поразительное сходство между царскими усыпальницами Ура и некоторыми могилами, которые были обнаружены в Греции, в восточной части Балканского полуострова и, наконец, в Южной России. Имеются в виду сводчатые и купольные гробницы. Подобные приемы строительства характерны для Греции и для Южной России»²¹.

Северный расовый тип шумерской аристократии, степные арийские колесницы, южнорусские приемы строительства. Но самое интересное — это сани. Обыкновенные сани, на которых шумеры, разумеется, не ездили (за недостатком снега), но отправляли на них в последний путь своих царей. При виде такого шумерского «национального вида транспорта» невольно возникает вопрос: «зачем в Южной Месопотамии, где почти вечно царит лето, понадобились сани? Причем это дорогая повозка. По краям она отделана мозаикой. Золотые львиные головы с голубыми гривами из лазурита и раковин, маленькие золотые и серебряные головы львов и львиц перемежались с золотыми бычьими головами» (Церен, с.173).

Цари Ура отправлялись в последний путь на санях — это был их национальный обычай. Сложившийся далеко к северу от Месопотамии. Этот обычай сохранялся на Руси еще в Средние века (Владимир Мономах, писавший на склоне лет свою биографию, употребил выражение «сидя уже на санях» в смысле: «готовясь к смерти»).

Раскопки царских гробниц Ура и других шумерских городов ясно указывают на северное влияние, следы этого влияния ведут в степи Южной России. А в этих степях, как стало известно, уже в середине III тыс. до н. э. существовало развитое пашенное и притом ирригационное земледелие (в те самые времена, когда шумеры отдавали предпочтение мотыге). Земли Кубани издавна возделывались при помощи искусственного орошения, и сделать первые шаги к новой технологии здесь было проще, чем, скажем, в том же Двуречье, с его тяжелым климатом и непредсказуемостью рек.