Евреи, Бог и история

Орудием освобождения евреев Мендельсон считал немецкий язык. Поэтому он перевел Пятикнижие на простой и красивый немецкий язык, сохранив для написания ивритские буквы. Он полагал, что когда евреи овладеют этим языком, они начнут читать на нем светские и научные книги. Предположение Мендельсона оправдалось. По мере того как еврейская молодежь знакомилась с западной наукой, математикой, литературой, стремление к религиозному образованию начало спадать. Еврейская молодежь стала покидать гетто, но она отнюдь не вступила в неогороженное поле. Мендельсон заложил основы будущего реформированного иудаизма, который призван был объединить эмансипированных евреев. В серии книг и брошюр он набросал основы построения современного иудаизма. Он переформулировал «Общественный договор» Руссо применительно к евреям. При этом он сохранил место для Бога.

Мендельсон утверждал, что светские законы, предназначенные для одной эпохи, не могут рассматриваться как нерушимые в другую эпоху. Бессмысленно цепляться за «еврейское государство» внутри феодального общества, если это общество само умирает. Каждый еврей имеет право расторгнуть свои связи с «правительством гетто» и «заключить контракт» с нееврейским государством, как это сделали христиане. Эмансипация евреев может быть осуществлена только посредством расторжения уз, принизывающих евреев к их прошлому. Еврейская религия должна посвятить себя вечным истинам, а не мелочам повседневного существования.

Мендельсон утверждал, что сохранение еврейства не требует вечной оглядки на преходящие национальные ценности. Ориентироваться нужно на те заповеди, которые связывают евреев с их божественным прошлым.

До сих пор аргументация Мендельсона представляла собой современный вариант аргументации фарисеев, которые в свое время добивались либерализации Мишны и Гемары. К этому Мендельсон добавил два новых утверждения. Во-первых, он заявил, что нарушение религиозного закона является индивидуальным, а не государственным преступлением. Во-вторых, он потребовал, чтобы право отлучения от общины не использовалось для установления насильственного религиозного единомыслия.

Мендельсон оказался пророком, опередившим свое время. Поднятые им вопросы отношения современного еврея к современному государству были тридцать лет спустя снова подняты Наполеоном. Ответ еврейства на вопрос Наполеона совпал с ответом, который предлагал Мендельсон.

История русского еврейства в 18 веке не получила даже заголовка. Русское Просвещение совершенно не затронуло евреев. Впрочем, оно весьма мало затронуло и самих русских. Русские евреи от Литвы до Румынии влачили жалкое существование в то же самое время, когда их голландские и английские собратья процветали, «салонные евреи» Австрии и Пруссии собирали знать в свои гостиные, а Мендельсон пропагандировал свои идеи в Германии. Из этой спячки их вырвало событие, значение которого они не смогли тогда до конца осознать. Повлиял на них человек, о котором написано больше книг, чем о Иисусе. Этим событием была Французская революция, а человеком этим – Наполеон Бонапарт.

Наполеоновский империализм и еврейская эмансипация

История Европы 19 века, а с нею и история евреев была предопределена еще в 18 веке во Франции. В те времена то, что происходило во Франции, отзывалось во всей Европе. Как выразился историк: «Когда Франция чихает, у Европы насморк». В свою очередь, история Франции к тому времени перестала быть делом королей. Ее начали вершить интеллектуалы. Французами правил теперь не голод, а идеи. Четыре человека (неевреи) изменили образ мышления всей Европы. Язвительное остроумие Вольтера подорвало основы церкви. «Энциклопедия наук и искусств» Дидро подорвала основы веры. «Общественный договор» Руссо подорвал прежнюю концепцию государства. Философия «бесконечного совершенствования человека» Кондорсье вселила надежды на возникновение нового, разумного человеческого существа.

Наибольшую роль сыграл «Общественный договор». Он разжег не только пламя Французской революции, но и пожар европейского национализма 19 в. В нем утверждалось, что власть первоначально родилась из взаимного соглашения между народом и правителями для взаимного блага обоих. Однако затем, вследствие воздействия науки, искусства и политики, этот договор был искажен, а потом и вовсе разорван. Государство, по Руссо, должно быть выразителем воли народа, а не правителя. Подданные должны жертвовать частью своих прав ради всеобщего блага. Но они имеют право разрывать контракт, если правитель узурпирует власть, врученную ему народом.

Можно и тут задать древний вопрос: что чему предшествует? Новые ли идеи подрывают старые установления или крушение старых установлений порождает новые идеи? Новый ли способ производства делает установленный порядок изжившим себя или изживший себя старый порядок порождает новые идеи? Как бы то ни было, очевидно одно: вожди Французской революции подхватили эти новые идеи французских рационалистов и использовали их лозунги, чтобы увлечь массы. Мушкеты швейцарских наемников Людовика XVI оказались бессильны против идей свободы, равенства и братства.

Французская революция началась как восстание против короля, которого народ не мог понять, и превратилась в истерию, которая вышла из-под контроля вождей. Разум оттеснил человечность. Террор стал орудием разума. События разворачивались с невероятной стремительностью. Бастилия была взята штурмом. Франция была провозглашена Республикой, король и королева были казнены. Был введен террор, 350 аристократов ежемесячно шли на гильотину. В ноябре 1793 г. был официально низложен Бог, а в июне 1794 г. Робеспьер был объявлен Верховным жрецом.

Один за другим вожди революции погибали в ее же собственных жерновах: Марат был убит в ванне Шарлоттой Корде за измену революции, Дантон был казнен Робеспьером за то, что мешал революции, Робеспьер был обезглавлен собственными сторонниками за то, что его развратила революция.

В начале революционных событий евреи рассматривались как один из главных врагов Республики. Это был чисто логический вывод. Церковь была, несомненно, врагом Республики. Но церковь и евреи верили в один и тот же Ветхий завет. Следовательно, евреи тоже были врагами Республики. Если бы не тень Мендельсона и вполне реальная фигура графа Мирабо, евреи могли быть уничтожены в ходе революции. Мирабо, этот знаменитый оратор и один из немногих вождей революции, умерших в собственной постели, некогда встречал Мендельсона в Берлине. Благодаря этой встрече Мирабо познакомился с тридцатипятивековой культурой еврейского народа.

Тотчас после штурма Бастилии евреи предстали перед революционным трибуналом. Им надлежало отстоять свое право быть гражданами Республики. Мирабо встал на их защиту. Шли яростные дебаты. В конце концов вопрос был передан на всенародный референдум. Антиеврейская фракция, уже уверенная в своей победе, потерпела жестокий удар. Из 60 районов Парижа 53 подавляющим большинством проголосовали за предоставление евреям равных прав. В 1791 г. 70 тысяч французских евреев стали равноправными гражданами Республики.

Новой Французской республике и новым еврейским свободам угрожала одна и та же опасность. Еще недавно европейские монархи с ужасом следили за восстанием американских простолюдинов против английского короля. На их глазах народ взял власть в свои руки и основал революционную радикальную республику. Ее подстрекательская конституция, известная под названием «Декларации независимости», была явно списана с левацкой книжонки «Общественный договор», созданной похотливым мегаломаньяком Руссо. Теперь с еще большим ужасом они наблюдали за аналогичными событиями во Франции. На сей раз они происходили у них под носом. Бунт следовало немедленно подавить, даже силой. Армии Австрии, Пруссии, Испании и Англии вторглись во Францию, чтобы задушить еретическую идею свободы.