Еврейское остроумие

Во время большой засухи умирает шамес. В могилу ему кладут молитву о дожде.

Тут подходит городской сумасшедший и принимается читать собственную молитву:

— Всевышний, поторопись выполнить просьбу, которую передаст Тебе шамес, а то без всякой жалости пошлем на Твою голову всех предстоятелей нашей общины!

Вариант.

Плачущие еврейки кладут свои поручения в могилу умершему ребенку; какой-то энергичный еврей укоризненно говорит им:

— Как вы можете полагаться на такого малыша? Важные поручения лучше выполнять самим!

В некоторых местностях Восточной Европы простые евреи для прощания с покойником приглашали платных плакальщиц, совсем как в античные времена.

У мер отец Абрамовича, и тот посылает служанку к самой лучшей плакальщице местечка. Служанка возвращается с ответом:

— Она говорит, что сегодня плакать не сможет: этой ночью умер ее собственный муж.

В некоторых местностях покойника нельзя было погребать, пока кто-нибудь не скажет о нем что-то хорошее.

В одном таком местечке умер доносчик, очень скверный человек. Никто не может сказать о нем ничего хорошего, и труп уже третий день лежит в ожидании погребения. Тут одному еврею приходит в голову мысль:

— Я знаю о нем хорошее: он оставил после себя сыновей — так по сравнению с ними он чистое золото!

Варианты.

1

Еврей подходит к гробу и, глядя на покойника, произносит растроганно:

— Он так любил лапшу с маком!

2

Умерший ни разу в жизни не зашел в синагогу. Один горожанин, к счастью, вспомнил сейчас об этом — и так похвалил покойника:

— Кое-что хорошее я таки могу о нем сказать. Покойник сроду не был в синагоге и ни одной службы не испортил пустой болтовней!

3

Некий еврей, закоренелый преступник, был приговорен к смертной казни через повешение. Никто не может вспомнить о мертвеце ничего хорошего. Тут к виселице осторожно подходят два еврея, и один говорит другому:

— Ой, как красиво висит!

Умер богатый, но очень наглый и грубый еврей. В течение всей жизни он пренебрегал религиозными запретами. Но посмотрите, что делается: в надгробной речи раввин его хвалит. Покойный, оказывается, в шабес никогда не курил и ничего не писал (то и другое запрещено).

— Ребе, — с упреком говорит один из пришедших на похороны, — как вы можете ради какого-то гонорара кривить душой?

— Я сказал чистую правду, — стоит на своем раввин. — Этот человек был неграмотным и некурящим.

У мер богатый, но невоспитанный и грубый еврей. Семья хотела бы купить ему место рядом с могилой почтенного раввина, который умер задолго до этого. Часть общины согласна, часть протестует, на кладбище шумный скандал, и в конце концов роют сразу две могилы…

Старый еврей молча слушает перебранку, потом говорит своему другу:

— Нет, я тебя спрашиваю: стоит в таких условиях умирать?

Еврей посещает очень маленькую еврейскую общину, где только что начали строить синагоги и сооружать кладбище. Приезжий удивляется:

— Не может быть, чтобы вам нужно было то и другое сразу. Пока вы живы, зачем вам кладбище? А если один из вас умрет, то десяти мужчин, чтобы отслужить заупокойную службу, все равно не наберется — тогда зачем синагога?

На это местный еврей отвечает:

— Нам нужно и то и другое. Синагога — для нас, кладбище — для приезжих.

Было принято, чтобы синагогальные служки на похоронах обходили присутствующих с кружками для пожертвований.

Умер богатый скряга; его сын без слез сидит у гроба. Но когда гроб с телом отца подняли и шамес с гремящей кружкой пошел вдоль процессии, молодой человек вдруг разрыдался.

— Что это с тобой? — спрашивают люди.

— Как только загремела кружка, — говорит сын, — а папа не вскочил и не убежал подальше, до меня дошло, что он в самом деле умер!

Еврейка читает на надгробии: "Здесь лежит Йосель Кон. Кантор. Набожный человек. Образцовый семьянин".

— Ой вэй (горе мне)! — кричит еврейка. — Три еврея под одним камнем!

Раввин огорчен, что налоги на нужды общины поступают еле-еле, и гневно клеймит в проповеди скупцов:

— Платить налоги, конечно, вы не хотите. А лежать на еврейском кладбище вам нравится!

Еврей не хочет платить налоги, которые идут на религиозные нужды.

— Будьте же благоразумны! — уговаривают его посланцы общины. — Вы тоже зависите от нас, не только мы от вас. Если порвете с нами отношения, после вашей смерти не найдется никого, кто захочет вас похоронить.

Еврей:

— Думаю, меня выручит запах.

В маленьком городке жил ученый-талмудист, мудрец, человек богатый, добрый, добродетельный и скромный. Однажды он заболел и стал быстро слабеть. Самые уважаемые люди городка, собравшись у его постели, дружно хвалили его: "Это редкий человек, это умный человек, благодетель для бедных, гостеприимный, добрый. Это просто ангел!"

Он же, собрав последние силы, прошептал едва слышно:

— А моя скромность? Вы не должны забывать о моей скромности!

1939 — й год. В одном французском городке евреи-эмигранты организовали маленькую общину, но пока что решили обойтись без собственного кладбища: слишком дорого. Старик Бирнбаум очень огорчен этим: