Эвританские хроники

– А теперь еще эту зверюгу кормить! Хочу в отпуск! На юг хочу! Растущему молодому организму нужны витамины и смена обстановки!

В пещере потемнело. Вход перекрыла огромная фигура, густо покрытая белоснежной шерстью.

– Это не здесь самый крутой маг живет?

Филя, мгновенно утративший боевой запал, тихо ойкнул и спрятался за колдуна.

– Здесь, – гордо подбоченился Фарадан.

– Есть предложение.

– Слушаю.

– Тут рядышком королевство клевое основывается. Маг нужен. Самый лучший. Пойдешь?

– Соглашайся, – зашипел Филя, – мне эта пещера уже во где сидит. А место шеф-повара у вас еще свободно? – полюбопытствовал он.

– Свободно.

– Вот видишь! – энергично тряхнул домовой колдуна. – И мне место нашлось. Мы согласны! Согласны!!!

– Угу, – подтвердил Фарадан решение домового энергичным взмахом руки. Ему, похоже, тоже все осточертело. – Кто в этом королевстве командует?

– Да был тут у нас один забавник, – усмехнулся Кинг-Конг. – Кузьмой Филимонычем себя величать приказывал. В большие люди выбился, – покачал головой йети, – такими деньжищами ворочает!

22

– Ты уверен, что мы здесь что-нибудь узнаем? – Пантейя с сомнением смотрела на покосившуюся дверь грязного трактира с аляповатой надписью «Три веселых гуся».

– То, что надо! – заявил Саркат, поведя носом и судорожно сглотнув слюну. – За мной, девочки!

Изнутри трактир выглядел еще менее привлекательно, чем снаружи, но Саркат, не давая опомниться своим спутницам, энергично ринулся в дальний конец зала, взгромоздился на широкую скамью и нетерпеливо грохнул рукой по столу.

– Хозяин! Вина и закусок благородным дамам… и их телохранителю!

Амазонки, примостившиеся рядом, захихикали. Пантейя грозно посмотрела на них.

– На роль телохранителя, о великий пророк, ты, к сожалению, не тянешь, – хмыкнула она.

– Все нормально, – прошептал Саркат, – не забывайте: вы не на Соломее. Здесь женщины не воюют, а дома сидят да детей нянчат… – Он замолчал, увидев сонного трактирщика, вышедшего из подсобки к гостям.

– Чем изволят закусывать благородные дамы? – с легкой усмешкой спросил толстый хозяин «Трех веселых гусей», с трудом справляясь с зевотой.

– Бифштексы из свежей оленины по-герденски, тушеную зайчатину, отбивные из молодой кабанятины, – затараторил Саркат. – Торийского трехлетней выдержки – да не вздумай подсунуть хрюльского, а то знаю я вас, каналий! Это дамам… Теперь мне…

Сон с многоопытного трактирщика быстро слетел, как только он рассмотрел в полумраке зала, освещенного только пламенем камина, что под неуклюжими нарядами крестьянок скрываются довольно ладные молодые тела – явно не крестьянского происхождения. Последние его сомнения развеял острый взгляд Пантейи. Уверенный взгляд человека, привыкшего повелевать.

– Не извольте беспокоиться, уважаемые, – залебезил он. – Гости моего заведения всегда были довольны. Сию минуточку… – И трактирщик рысцой кинулся на кухню.

– Ну, и кого ты здесь собираешься расспрашивать? Уж не этого ли толстомордого? – скептически оглядывая пустую забегаловку, спросила Пантейя.

– Рано, – лаконично ответил Саркат. – Через час-другой здесь яблоку упасть негде будет.

Словно в подтверждение его слов дверь трактира распахнулась, и на пороге появилась фигура монаха, с головы до пят закутанная в черный плащ, в сопровождении двух молодых людей и малыша, зябко кутавшегося в длинное пальто. Лицо малыша скрывала широкополая шляпа, из-под которой остро поблескивали сердитые глаза. Вновь прибывшие не менее энергично, чем перед этим Саркат, направились в противоположную сторону трактира и, оседлав скамьи, дружно загомонили:

– Хозяин! Самого лучшего, что есть в твоем заведении!

Пантейя толкнула ногой под столом Сарката:

– Ну, иди, расспрашивай.

– Кого? Монаха да двух пацанов? – изумился Саркат. – Не смеши меня, милая…

– Я тебе не милая! – Как ни ценила царица амазонок труды опального философа, фамильярностей с его стороны не терпела. – Долго мы еще будем шляться по азорским кабакам? Из каждого тебя потом на руках выносить приходится, а к храму нас это пока не приблизило.

– Ну вот что, – надулся обиженный до глубины души Саркат, – не нравится – ищите себе другого проводника! В противном случае попрошу не вмешиваться в работу специалиста. Это ж надо придумать! Выжать информацию из монаха Дельгийского ордена, да еще из трезвого…

Философ замолчал, отвернувшись от амазонок. Его худенькая фигурка гордо выпрямилась, излучая оскорбленное достоинство.

– Ну будет, будет. Не сердись… – Пантейя неловко погладила опального философа по руке, что заставило его еще выше задрать нос.

Неизвестно, как долго длилась бы эта мировая скорбь, если б не стук кружек о стол. Это хозяин спешил ублажить клиентов.

– Бифштексы жарятся, зайчатина тушится, отбивные отбиваются, – скороговоркой отбарабанил трактирщик. – Извольте чуточку подождать, и все будет на столе. А пока насладитесь торийским. К сожалению, трехлетней выдержки не держим. У нас как минимум пять лет-с.

Контраст между напыщенным пафосом, с которым была произнесена финальная фраза, и угодливой позой хозяина трактира, согнувшегося перед амазонками, старательно оттопырив зад, был так разителен, что девицы невольно прыснули в кулачок.

– Хозяин! Опоссум тебе в глотку! Мы долго будем ждать? Почему стол пуст, бездельник! – Громогласный рев недовольной четверки посетителей заставил вздрогнуть трактирщика.

– Мужланы, – поморщился он. – Прошу прощения, пойду распоряжусь. Не то они испортят вам аппетит своими дикими воплями.

С этими словами он засеменил к рассерженным его нерасторопностью клиентам.

– Вина! – тоном задиристого молодого петушка потребовал юноша с легкомысленным чубом, постоянно сползающим ему на глаза, от чего он периодически встряхивался, как только что вылезший из воды пес, отбрасывая движением головы непокорные патлы. – Я ничего не напутал в заказе?

Дим – так Кирилл подсократил имя Диментий – посмотрел на своих друзей. Длиннополая шляпа, едва возвышавшаяся над столом, энергично закивала. На мгновение перед трактирщиком мелькнуло что-то косматое.

– Хлеба, – добавил монах.

– И зрелищ, – засмеялся Кирилл, – и чего-нибудь мясного. А вино я вообще считаю излишеством.

– Шеф! – схватился за поясницу Дим. – Три ночи на сырой земле, радикулит проклятый!.. Одно средство спасает – хорошая выпивка!