Эй ты, бастард! Том III

— Петухов просто бесился от того, что его поставили управлять больницей, — сказал Кацураги. — Его брат управляет самым влиятельным кланом целителей во Владивостоке. А он сам вынужден управлять больницей, которая в основной массе лечит простолюдинов за гроши. Он всегда считал себя обделённым.

— Это его проблемы. Вот только вы оба теперь часть моего клана, а значит слежка за вами — это вмешательство в мои дела. И такого я не прощаю.

— Что будем делать, ваше сиятельство?

— Я поговорю с ним лично. И понятным языком объясню, что ещё одна подобная выходка может стоить ему не просто публичного осуждения, а чего-то посерьёзнее.

— Он затаит злобу, — нахмурился Кацураги, но тут же криво ухмыльнулся. — Но ничего не сделает. На самом деле он тот ещё трус.

— Тем лучше. Меньше возни. А теперь свяжите этого оболтуса, — я кивнул на Стаса, — и пойдём, быстро покажешь мне результаты своих исследований. У меня осталось всего двадцать минут.

В спешном темпе Кацураги повёл меня в центр лаборатории, прямо на ходу объясняя, что ему удалось выяснить.

— Граф, я окончательно убедился, что «Красное Безумие» — это специфическое проклятье, распространяемое биологическим путём. И начинается распространение с этого! — он поднял в руке колбу, на дней которой роился красный порошок. — Это стружка с той жемчужины, которую вы оставили мне для исследований. В ней сосредоточена наивысшая концентрация точно такой же энергии, которую я обнаружил в образцах крови заражённых!

— Откуда у тебя заражённые?

— Кхм, — он кашлянул. — Когда я ещё работал в больнице, то успел изучить образцы одного из заражённых ещё до Дня города. Я подробно записал все данные и сохранил у себя, — он похлопал по папке с документами.

— Петухову это очень не нравилось, — сказала Лиза. — Поэтому он и оставил Тендо тогда в ночную смену!

— На День города? — спросил я и они одновременно кивнули. Значит его я должен был благодарить за эту талантливую парочку. — Это всё, что ты выяснил?

— Нет, граф. Дело в том, что регенерируют не только заражённые, но и макры, от которых пошла болезнь. Например жемчужина, которую вы оставили, постоянно увеличивалась в размерах, из-за чего мне и приходится её подпиливать. То же самое происходит и с макрами, которые доставили мне с утра. Они восстанавливают исходную структуру, господин! И это невероятно, потому что это буквально энергия из ниоткуда!

— Я бы не спешил с такими громогласными выводами. Мы наверняка просто не знаем, откуда она.

— Да, вы правы, — чуть смутился Кацураги. — Но это не всё и даже не главное, — они с Лизой переглянулись. — Лиза попробовала употребить этот проклятый порошок. Как и ожидалось, она не попала под действие «Безумия». Но вот потом этот макр, с которого я спилил порошок… он потускнел.

— Покажи его.

Кацураги быстро отлучился и вернулся с небольшим проклятым макром, скрытом в стеклянной коробке.

Действительно, вместо свойственного проклятым макрам алого цвета, он выглядел красно-розовым, словно был сильно обесцвечен.

— Кроме потери цвета, он также заметно потерял в скорости регенерации, — добавил Кацураги. — Но это уже значит, что мы можем контролировать «Безумие», даже без вашего прямого вмешательства! — с радостью сказал он. Но на миг застыл и дополнил. — Разумеется, чтобы у вас было больше времени.

— Всё правильно, — успокоил его я и активировал Истинное Виденье.

Проклятая аура макра была бледной. Словно энергию в нём сильно разбавили чем-то другим. Присмотревшись, я увидел, откуда идёт это «разбавление».

От проклятого макра исходила знакомая мне ниточка, с помощью которой макры передавали в «Заражённых» управляющий сигнал. Как и с ними, ниточка была прикреплена к темени Лизы.

Вот только тут это играло против проклятья.

Золотистые структуры в ауре Лизы источали лёгкую, похожую на дымку, золотую магию. Она быстро втягивалась в нить и через неё переходила в сам макр, разбавляя проклятье.

— Нет, Кацураги. Пока что это использовать не получится. Если Лиза употребит слишком много порошка от разных макров, то «Безумие» может перекинуться на неё. Но в целом, вы на верном пути. Пусть исследования ты только начал, но уже показал прогресс. Но в дальнейшем рисковать Лизой я вам запрещаю.

— Понял, — встал и поклонился Кацураги.

— Ваше сиятельство, я сама вызвалась, — робко объяснила Лиза.

— Это не важно. Ты больше собой не рискуешь, позже я лично изучу твою особенность. Что тебе ещё нужно для исследований, Кацураги?

Он вздохнул, с серьёзным лицом подбирая слова. — Люди, на которых можно ставить опыты.

— Темницы ДКРУ как раз ломятся от пиратов и прочих преступников, которые заслуживают участи похуже, чем временное проклятье. А так хотя бы принесут пользу. Я договорюсь с руководством ДКРУ и тебе предоставят людей.

— Благодарю, — он поклонился снова.

— Хорошо, раз на этом всё, то я вынужден отлучиться. Иначе не уложусь в обещанный час.

Быстро распрощавшись с Кацураги, я велел припрятать Стаса до подхода моих людей и са в скором темпе отправился домой… точнее в особняк Амруских, ставший для меня таковым.

Потому что в нём находились близкие мне люди.

И я успел.

— Две минуты, ровно две минуты! — весело воскликнула Аня, когда я встретил её гуляющей по саду с карманными часами в руках. — Успел.

Стоявшая рядом с ней Лена хмурилась, гордо подняв подбородок. Только стреляла в меня глазами, но ни слова не сказала.

— Вы что, считали минуты до моего возвращения?

— Да-а-а, — с улыбкой протянула Аня. Потом она прислонилась к уху Лены и что-то шепнула, отчего та чуть покраснела. — Ну всё, оставляю вас наедине! — и упорхнула.

— Что вы задумали? — прищурившись, спросил я.

— Слава, — Лена очень серьёзно посмотрела мне в глаза. — Мне надо тебе кое-что показать! Идём! — она вцепилась в мою руку и потащила в особняк.

Едва сдерживая улыбку от её серьёзного личика, я пошёл с ней.

Мы зашли в столовую комнату, где на сервированном столе стояло несколько салатов, а в центре запечёная утка.

Ну как, запечёная… её ножки почернели, а кожа местами напоминала выгоревшую равнину.

Но в целом, в разрезе, она выглядела съедобно.

— Вот, — смущённо сказала Лена. — Я приготовила это тебе. Хочешь попробовать?

Я посмотрел сначала на неё. Потом на утку. Потом снова на неё.

— Конечно хочу, — ответил я и присел за стол, складывая куски себе на тарелку.